Каменные скульптуры расположены на территории степей практически всех Казачьих Войск.
Кыпчакские «балбалы» («каменные бабы», надгробия) типологически идентичны киммерийским и скифским балбалам. Различают два типа балбалов: один — представляющий умершего, а другой — представляющий его убитых врагов. Первый тип — это скульптурное изображение умершего, второй тип символизирует победы, и идёт от нетронутых плит до слегка обработанных, отражающих конкретные личности. Никаких следов традиции балбалов не было когда-либо найдено в индийской, брахманской или иранской этнологии. Это однозначно признак культуры кочевников Великой Степи.
Территории Казачьих Войск расположены на территориях былого расселения древних и средневековых кочевых народов Великой Степи.
В литературной традиции длинная цепь исторических записей напрямую связывает геродотовских скифов с различными тюркскими племенами — гунны, тюрки, булгары, хазары и другие. Между 400-м годом нашей эры и XVI веком византийские источники использовали название «скифа» по отношению к двенадцати различным тюркским народам. Византийский и римский дипломатические корпусы были хорошо знакомы с персидским, парфянским и скифским языками и их временными вариациями, и никогда не отождествляли скифский с иранским или даже с согдийским языком. На Ближнем Востоке скифов называли ашгузай и ашкеназ, они были идентифицированы исключительно с тюркскими племенами. Тюркская этимология этнонима ашгузай/ашкеназ — это «народ племени ас-кижи» или «асское племя ас-гуз», где «ас» — это племенной этноним киммеро-скифов, «кижи» — это «народ», и «гуз» — это «племя». Это обычные и часто повторяемые схемы именования тюркских племён, с бесчисленными примерами. В наше время осетины называют своих тюркских соседей балкарцев этнонимом «ас», и известно, что асы были членом тюркского хаканата.
Исторические источники о ранних казаках, свидетельствуют о полном отсутствии у них оседлого земледельчества и наличии отгонного скотоводства.
Европейские и ближневосточные письменные свидетельства о скифах взаимно подтверждают друг друга, они последовательны друг с другом и изобильно указывают на тюрков, полностью исключая иранцев, персов, хорасанцев и всех остальных, считающихся иранцами и расположенных в пределах древней Европы и древнего Ближнего Востока.
Поскольку скифо-иранская теория была исключительно лингвистическим предприятием в конфликте с историей, литературными источниками, археологией, антропологией, этнологией, и даже стоматологией, лингвистические свидетельства являются наиболее весомым контраргументом.
Лингвистическое сравнение индоиранского и алтайского (читай: скифского) пра-лексиконов показало, что пра-индоиранский не имеет лексикона для верховой езды, вместо этого пра-индоиранский имеет повозки и колесницы, в то время как пра-алтайский имеет развитый лексикон для верховой езды. Основой пра-алтайской экономики было сезонное скотоводство, или развитая сезонная охота с загонным компонентом, она имеет термины для лошадей и верховой езды; роль сельского хозяйства была менее значительной. В протоалтайском терминология одежды и обуви более дифференцированна, например, она содержит названия для брюк и коленных щитков (связанных с верховой ездой), которых индоиранский не имеет.
Мобильный пра-алтайский язык имеет больше терминов, связанных с лодками/плотами (например, «salla» в тюркских, «sail» в английском). Основой пра-индоиранской экономики было сельское хозяйство и хорошо развитое оседлое скотоводство.
Существует океан различий между оседлым скотоводством и кочевым скотоводством не только в навыках и технологии, но и в резком различии в типах стадных животных, можно гнать лошадей, коров, овец и свиней по деревне, но нельзя вести их через просторы безводной степи. Лексические доказательства исключают возможность занятия индоиранцами кочевым конным хозяйством, которое невозможно без супер-ковбойского образа жизни кочевников Евразии. Исключается, что индоиранцы могли вести огромные табуны лошадей тысячи миль между летними и зимними пастбищами, жить в мобильных домах-вагонах, или что они знали технику портативной конструкции юрты. Пра-индоиранские реконструкции позволяют вывести конную терминологию для стойлового содержания лошадей, их местного выпаса, езду на телегах, и терминологию, связанную с оседлым коневодством. Эта культура достигла Ближнего Востока, который уже имел технологию использования в хозяйстве ослов, но каким-то образом якобы конное индоиранское хозяйство, достигшее Индийского субконтинента, совершенно не достигло местных индо-ариев. Индия не знала культуры лошадей до миграции саков (скифов) тысячелетие после прихода индо-ариев.
В казачьей кухне в наличии обилие блюд из молока и с молоком.
Ни один народ с непереносимостью лактозы не мог выжить на кочевой диете из молока и мяса. Младенцы умирали бы даже в хорошие годы и у кочевников, следующих за стадами, не было бы никакого выбора. Иранцы и индусы (и китайцы) известны своей непереносимостью лактозы. Это очень весомый аргумент: брахманы не принесли в Индию ни традиции курганных захоронений, ни кочевую лактозную толерантность. И то же самое можно сказать относительно иранцев Иранского нагорья. Они питались злаками. Генетически лактозная толерантность является ненормальным отклонением среди людей, она, как известно, возникла дважды в двух независимых человеческих популяциях, с двумя независимыми генетическими изменениями, которые распространились в двух не земледельческих пасторальных хозяйственных системах. Примерный срок, чтобы получить 50% лактозной толерантности, составляет 6000 лет, и даже монголы, которые перешли на коневодство около 200 года до Р.Х., имеют лишь около 50% толерантности.
Общеизвестная традиция употребления спиртных напитков казаками засвидетельствована историческими источниками ещё со скифских времён, и имеет основную цель -- обеззараживание питьевой воды.
Антропология и демография признали важность безопасной питьевой воды для выживания человечества и определили два метода обеззараживания питьевой воды, разделяющие человечество на два лагеря — «кипятильщиков» и «выпивающих» («нетрезвенников»). Кипятильщики дезинфицируют питьевую воду путём кипячения, они развили культуру чая; нетрезвенники дезинфицируют питьевую воду, смешивая её с алкоголем, они развили культуру вина, пива, кумыса. Как ни важна была безопасная питьевая вода для оседлого населения, привязанного к тем же источникам воды в течение поколений, ещё более важной она была для кочевников, которые должны были пересекать участки пустыни в порядке обыденного ведения хозяйства; падёж лошадей можно было бы пережить, но эпидемия среди пастухов означала бы катастрофу. Разобщённость и изолированность кочевого населения увеличивают проблему: эпидемия всего у нескольких десятков человек на марше, перегоняющих свои стада на новое пастбище, может уничтожить поголовно весь клан.
Ученые аккуратно разделили оседлый мир в отношении обеззараживания воды, но кочевой массив в значительной степени избежал их внимания. Древние авторы упоминают переброженный кумыс, также названный кобыльим молоком, как напиток скифов, сарматов, гуннов, тюрков, и тому подобных. Примечательно, что индо-арийская Индия принадлежит к кипятящему миру. Индо-арии не принесли наиболее существенную санитарную традицию конных кочевников на Индийский субконтинент. Осетины её также не имеют, в то время как отличительной особенностью кухни соседних карачаево-балкарцев является кумыс, наряду с типично скифским рационом конины — шашлык «казы» из жеребёнка и так далее. «Осетинские дигоры» имеют мало общего с «осетинами», — не только «осетины» не понимают дигорского языка, являются христианами в отличие от дигор-мусульман, но и дигорская кухня также отличается от «осетинской». Это — кухня их тюркских соседей-балкарцев, с кумысом и кониной. Это различие уходит корнями в прошлое. В 1779 — 1783 годах Иаков Райнеггс отождествлял дигоров с булгарами-утигурами, Бесс выделил дигоров по близкому родству как дигоров, балкарцев, карачаевцев и венгров.
В Китае ферментированный кумыс является изолированной традицией тюркских скотоводческих меньшинств, оседлые земледельцы там продолжают пить только отваренные настойки. Ни китайцы, ни индийцы не имели запрета на ферментированные напитки типа айрана, а в мусульманских странах он был разрешён по законам шариата, таким образом, исключается возможность, что чужая традиция страдала от идеологических предписаний.
Казак умирает, друзей умоляет,
Насыпьте повыше курган в головах:
"И пусть над курганом калина родная
Цветёт и красуется в ярких цветах..." (Из казачьей песни)
Почти все останки курганных захоронений оказались европеоидно-китаеоидной смесью с клинальным распределением китаеоидного компонента, уменьшающимся с востока на запад. Несмешанные европеоиды редки и отмечаются археологами как атипичная примесь к местному населению. Исследователи фенотипов в курганных захоронениях регулярно оговаривают, что китаеоидная примесь восходит ко времени неолита и к населению неолита.
Поток последних генетических исследований захоронений Курганной культуры, выполненных методами популяционной генетики, чётко оставляет индоиранцев за пределами картины. Простой статистический обзор генетических когнатов ставит тюркские народы прямо в центр захоронений, с финскими манси, тунгусами, и португальцами на окраинах, а остальные компоненты описываются такими неясными определениями, что, скорее всего, описывает ту же основную группу и окраины. Примечательно, что два исследования Андроновской курганной культуры принесли смешанных европео-китаеоидов и голубые глаза. Нигде вблизи курганов вообще не упоминаются какие-либо генетические брахманские арии или иранцы. Небольшая доля индийцев упоминается в одном из исследований, подтверждая известный тысячелетний союз кочевников Средней Азии и индийцев, особенно наглядно отражённый в буддийском влиянии в самых ранних надписях тюркской торевтики. Редкое и открытое кочевое население вобрало часть огромной индийский человеческой массы, но не наоборот. За исключением этнических островков в Индии и в Афганистане-Пакистане, кочевая примесь была статистически незначимой.
Евразийский (незамкнутый в себе) интернациональный характер Тюркского костяка-остова исторического Казачества не противоречит ни беглохолопской теории (отчасти), ни практике воровства женщин, в жёны, у турков, черкесов, ногайцев и т.д.
Номинально из 82-х различных тюркских этнических групп, многие из которых состоят из подгрупп, которые сами являются отдельными этническими группами, только очень малая часть была генетически изучена, и из тех только небольшая часть была изучена всесторонне. Однако имеющиеся данные дают достаточно информации для исключительной картины. Спектр примесей по всему диапазону генетических портретов соответствует литературным и археологическим материалам об евразийском распространении скифских и сарматских народов. Среди тюркского филума (таксономической группы) находятся характерные генетические линии, принадлежащие тунгусам, монголам, китайцам, камчадалам, енисейцам, финнским народам, тибетцам, индусам, кавказским народам, балканским народам, славянским народам, западноевропейским и скандинавским народам. С таким евразийским генетическим размахом примесей, даже представленным существенно неполным перечнем, не может сравниться никакая другая группа в Евразии.
Тюркская генетическая картина прекрасно согласуется с литературными записями, мифами и сказаниями, археологическими, антропологическими и этнологическими фактами. Более того, без скифского или сарматского посредничества некоторые генетические совпадения (например, португальские гены в алтайских курганах) не могут быть объяснены.
Устойчивое мнение казаков (скифо-тюрков) о своём отличии от русских (славяно-финнов) имеет обусловленость как и генетическим различием, так и различием археологических подтверждений. Юг степных культур кочевников имеет отличие от оседлых земледельцев Севера.
Карты распределения современных евразийских и европейских групп крови показывают чёткую разделительную линию, делящую Восточную Европу на северную и южную части. Северная половина аллели группы B (III группа крови в российской номенклатуре) проходит в широтном направлении через широту Москвы по археологической линии, отделяющей зону курганных захоронений к югу от реки Оки от финнской зоны к северу от этой линии. Южная часть, где частота аллели группы B (III) превышает 15%, пересекает Уральский хребет на востоке и идёт до Венгрии на западе, прилегая к Чёрному и Каспийскому морям, и заходя глубоко на юг в северо-восточной части Кавказа, почти достигая современного Ирана. Повышенная частота аллели группы B (III) точно соответствует историческому поясу скифских, сарматских, гуннских и тюркских племён. Современное евразийское распределение аллели группы В (III) достигает максимума в меридиональном центре Евразии, с самыми высокими значениями совпадая с картой среднеазиатского Эфталитского государства, и проходит через исторические земли тюркских племён теле к востоку от Уральских гор, достигая Карского моря. Но группа крови В (III) не является исключительно китайским биологическим атрибутом. Примечательно, что повышенный уровень группы крови B (III) на северо-востоке Западной Европы совпадает с повышенным уровнем следов тюркских языков, рунических надписей, курганных захоронений, и Y-ДНК R1b в тех же областях. Распределение группы крови B (III) соответствует распределению тюркских скифо-сарматов, и не может быть объяснено скифо-иранской теорией, которая должна дать совершенно другое распределение.
Традиционная казачья одежда имеет происхождение от древних кочевников Великой Степи.
Китайские летописцы очень конкретно отмечали кочевой костюм — с треугольной шапкой, башлыком, левобортным кафтаном, сапогами и поясным ремнём. Никакие этнографические описания брахманов, иранцев, индийцев и так далее никогда не отмечали шапки-башлыки, но и до сегодняшнего дня они являются национальными костюмами в Казахстане, Башкирии и везде, где у нас есть этнографические данные о тюркских народах (и изображения на тюркских и скифских балбалах). Башлыки российских генералов произошли от казачьих башлыков, это наследство их тюркского прошлого. Символика кочевого пояса имеет первостепенное значение на протяжении тысячелетий, от скифских памятников до сегодняшнего животноводческого тюркского и монгольского населения. Что касается индоиранцев, эксперты отличают их от тюрков на древних рисунках именно по их совершенно отличным нарядам, несовместимым с изображениями скифской и тюркской традиционной одежды. Примечательно, что тюркская одежда, вместе с терминологией, стала типичным платьем славянских народов до такой степени, что она принимается как изначально славянская, что в этом этнологическом аспекте делает славян несовместимыми с индо-ариями.
На протяжении многих веков Цивилизация Великой Степи была стержневой культурой материка Евразия и её прямым наследником является интегральная традиция Казачества.
Известная с первых исторических документов целая последовательность кочевых воинов служила в качестве наёмников под общими названиями скифов, гуннов и тюрков. Ни одна маленькая или великая империя Евразии не избежала платежа дани конным кочевникам и их использования как наёмников. Саркофаг Александра Македонского 4-го века до Р.Х. изображает греков в битве с персами, и все «персы» как один носят скифский башлык и скифские сапоги для верховой езды, самих персов там нигде не найти; саркофаг также изображает знаменитый парфянский выстрел за два века до того, как парфяне вышли на страницы истории. До Нового Века ни одна армия оседло-земледельческих государств не могла противостоять кавалерийской армии, и ни одна империя не могла создать кавалерию, сравнимую со скифскими, гуннскими или тюркскими армиями, или конкурировать с ними в военном деле, и это включает государства индоиранцев, индийцев, персов и силы брахманов. Преемственность методов, организации, стратегических и тактических манёвров, оружия, обучения, одежды, военной сноровки и надёжности скифских, гуннских и тюркских наёмников сделала их уникально известными во все времена и на всём Евразийском пространстве. Не существует ничего подобного у индоиранцев, служащих как извечные наёмники в государствах всей Евразии.
Гунны, тюрки и скифы демонстрируют удивительное совпадение их географического и политического развития. На заре исторического периода, когда грамотность в основном была ограничена ближневосточной частью обитаемого мира, народ под названием «канг» оставил свой след на пространстве от Средней Азии до Ближнего Востока. Тысячелетия спустя, в исторический период, скифы отправились из их государства в Южной Сибири и Туве создавать свои государства на Ближнем Востоке и в северочерноморской области. В следующем историческом периоде гунны создали своё государство, которое включало Южную Сибирь и Туву и простиралось от Средней Азии до Дальнего Востока, а в дальнейшем создали государства в Восточной и Центральной Европе. Несколько столетий спустяв том же географическом пространстве тюрки простёрли свой Тюркский каганат (хаканат) от Центральной Азии до Восточной Европы, в то время как их тюркские оппоненты создали Аварский, Булгарский и Хазарский каганаты, которые простирались от Волги до Центральной Европы и Балкан. Все эти экспансии имеют общий знаменатель: эти люди были конными воинами, они обладали огромными табунами лошадей, они ценили возможность торговли, их экспансия шла от одной зоны степного пастбища до другой зоны степного пастбища, и они селились в отборных местах, лучших для жизни. Оседло-земледельческие государства Рима, Греции, Персии, Хорасана, Индии и Китая примыкали к степным империям с запада и юга.
По большей части производительность конного кочевого хозяйства намного превышает производительность оседлого земледелия. Скотоводы нуждались в свободных рынках для продажи своих излишков животноводческих продуктов и сырья. К. Беквит отмечал, что во все времена первая цель кочевых скифов, гуннов и тюрков была торговля; каждый дошедший до нас мирный договор требовал разрешения и содействия свободной торговле со стороны оседлых государств. Здесь примечательно уникальное этнологическое сходство между скифскими, гуннскими и тюркскими народами.
Обширные материалы по индоевропейской и тюркской этнологии документировали такие культурные атрибуты, как одежду, еду, напитки, консервацию продуктов, семейные отношения, жилища, санитарные традиции, военные традиции, общественные организации, космологические концепции, литературные традиции, мифологические и сказочные фольклорные традиции, искусство и множество других признаков. Во многих случаях диагностическая важность некоторых из этих черт намного превышает значения других характеристик. Например, скифские наёмники являлись если не единственной, то одной из основных сил в армиях ряда государств в течение почти тысячелетнего периода. Скифские воины, в скифских конических шапках, в скифских сапогах, в скифских штанах, на скифских лошадях, и со скифскими составными луками показаны бесчисленное количество раз в исторических документах и стали основным образом абстрактного скифа.
Тюркским традиционным порядком наследования было «лествичное право», когда старшие братья династических кланов передавали правление от старшего брата младшему, и когда линия братьев заканчивалась, очередь переходила их племяннику, старшему сыну старшего брата, в своё время служившего правителем. Дети братьев, по каким-либо причинам не служивших правителями, исключались из порядка наследования. Передача скипетра от брата к брату была отмечена среди скифов, гуннов и у всех тюркских народов. Лествичное право — это уникальная традиция в человеческом обществе, она была отмечена среди немногих народов в мире, и она резко отличается от традиции индоевропейских (и китайских) народов. Но этот тюркский обычай был также законом престолонаследия в обществе ранней Руси.
Различие между тюркскими и индоевропейскими традициями в отношении равенства полов (доисламского, дохристианского периода, и не под влиянием традиций оседло-земледельческих стран) является совершенно радикальным. В литературной традиции у нас нет систематического описания скифских обычаев, кроме ярких примеров равенства полов. Это нашло своё отражение в рассказе о скифских амазонках, в рассказе о скифских девушках, выходящих замуж только после того, как они убили хотя бы одного врага. В археологии это отмечено присутствием женщин-воительниц, погребённых под скифскими и сарматскими курганами, в тюркских литературных традициях, где равенство полов вплетено в полотно повествования, в булгарской традиции единоборства между поклонником и его избранницей. Высокий статус женщины в тюркских обществах шокировал и был отмечен всеми путешественниками, выросшими в ближневосточных персидских и арабских традициях, европейскими путешественниками, а также китайскими обозревателями. О женском статусе у скифов у нас есть только сенсационные анекдотические свидетельства, но о тюркских обществах у нас есть литературные подтверждения того, что женщины были владелицами государства, народов и земли, и люди уважали приоритет женщин. Женщины созывали собрания для выборов главы государства, и женское племя оценивало, принимало или отклоняло кандидатуру на лидирующую позицию. Ничего подобного не описано в отношении земледельческих обществ, среди иранцев, индоиранцев или индийцев. Наоборот, в тех обществах женщины традиционно имеют подчинённый статус и подвержены насилию.
Однако стоит заметить, что в скифском, гуннском или тюркском «имперском» социальном порядке равенство мужчин и женщин не носило универсального характера, были соблюдены традиции каждой этнической группы и женский статус зависел от того, какая традиция доминировала в каждой группе. Социальные условия диктовали стратификацию социальных отношений, зафиксированную прямо и косвенно античными письменными источниками и описанную в более поздних летописях и современных этнологических исследованиях. Завоеватель-завоёванный — это наиболее известный частный случай социальных отношений. Это отношение всегда было однонаправленным: в то время как мобильные кочевые общества могли держать оседлые общества в принуждении, обратное было невозможно, медленно двигающиеся силы не могли доминировать над быстрым и приспособленным для быстрого передвижения населением. В результате победители относились к своим оседлым подневольным как к движимому имуществу, на одном уровне со своими стадами, которым также были необходимы уход и внимание, чтобы быть продуктивными и полезными для своих хозяев, но которые не имели права голоса в том, как с ними обращались.
Среди многочисленных аспектов кочевого господства в отношении зависимого населения, статус женщин был трёхступенчатый. Равенство полов, эндемичное для членов тюркского общества, не распространялось на два другие класса — союзных племён и зависимого населения. Женщины союзных племён могли быть взяты в качестве вторых жён, им было дано полное право собственности и право на отдельное домашнее хозяйство или имущество, но их потомки не имели права на равный статус с потомками первой жены, которая должна была принадлежать к материнскому племени брачного партнёрства. Детям вторых жён был положен статус рядовых членов отцовского племени или высокопоставленных членов материнского племени. В отличие от скифских, гуннских или тюркских женщин из племени брачного партнёрства, эти женщины не должны были в случае необходимости быть активными воинами, вероятно, потому, что их воспитание не готовило их к эффективному использованию на поле боя. Третий класс женщин был составлен из зависимого населения, они могли быть служанками и наложницами, и их потомки могли быть приняты в отцовское племя как рядовые члены, или присоединиться к остальной семье матери.
Скифо-иранская теория имеет реальную проблему со скифским пантеоном богов и ритуалом. Индоиранские/скифские параллели очень прыгают, и этимологии либо теряются, либо заканчиваются тюркскими терминами. Тюркские этимологии, наоборот, являются прямыми и прозрачными. Ритуал поклонения Аресу с мечом как символом зарегистрирован у скифов, восточных хуннов и у западных гуннов Аттилы. Традиция изготовления ритуальной питьевой чаши из королевской головы противника последовательно отмечена у скифов, гуннов, булгар, кангаров и других тюркских племён. То же самое относится к ритуальной священной клятве, где оба участника щека к щеке совместно пьют кровавую смесь из чаши. Для скифов сцена изображена на керамике и описана вербально, для других тюркских участников она записана в летописях. Ни одна из этих характерных черт, таких, как традиционное почитание предков, меч как символ, питьё из чаши из черепа, или клятва совместным питьём кровавой смеси из такой чаши, не были зарегистрированы у индоиранцев.
Александр Дзиковицкий. Этнокультурная история Казаков. Скифский фундамент. Тюркский этаж.
Продолжение темы:
IX-X вв. Древнее имя "КАСАКИ" принадлежало скифо-аланскому народу Торков (Узов-Огузов, Берендеев, Чёрных Клобуков,..).
Великая Степь -- Казачья Родина.
Разные казаки носили свои разные родо-племенные народные костюмы. Пример заблуждения имперско-лапотного мышления историков.
Протоказачьи властители Азиатской Скифии -- Саки, Касаки, Касахи, Коссаги, Казахи,..
Великая Скифия -- прародина Казаков.
Этноним КАЗАК известен народам Евразии с глубокой древности -- более двух тысяч лет.
Первоначальный ареал слова "КАЗАК" -- степи Казахстана и Узбекистана.
Казачество -- наследие Империй Великой Степи.
Воссоздание Казачьих структур, есть утверждение наследия былых степных Империй материка Евразия.
Казаки: культура или политика. Этнокультура казаков, это ого-го, та ещё -- политика!
Боевой казачий генерал Коноводов И.Н. о кристаллизации Казачьей народности.
