– Николай, какой драматический спектакль произвел на вас сильное впечатление, вообще и в последнее время?
– У меня в детстве был фантастический «удар» от драмы «История лошади» с Лебедевым. Я был очень маленьким, а там есть такая сценка, когда Холстомера убивают, и у него разматывалась красная веревочка, как будто это кровь течет. Я рыдал так... Меня мама не могла успокоить.
Потом я видел очень много фантастических спектаклей, много могу рассказывать про драму. Но одно из последних впечатлений – это Фрейндлих в спектакле «Волнение».
Я с Алисой Бруновной очень дружу и мы много раз обсуждали этот спектакль и до премьеры, и после. Для меня Алиса Бруновна – это очень родной и близкий человек, и я так счастлив, что могу с ней часто проводить время, но то, что я увидел на сцене – не передать словами.
И еще фантастическая работа Вырыпаева как сценариста, драматурга о том, что можно говорить в интервью, о том, что можно писать, о том, как сказать правду, о том, как выразить свои чувства, что такое этика и так далее. Это так интересно. Я всем советую посмотреть этот спектакль, по-моему, его можно даже в сети посмотреть.
Еще с детства я поклонник Марии Стюарт как персонажа, потому что мне няня в детстве прочитала Шиллера, мне очень рано стали такие вещи читать. И вот у меня, как-то сложилось такое романтичное впечатление от Марии Стюарт. В «Современнике» поставили тоже очень хороший спектакль «Играем... Шиллера!».
Марина Неелова играет Елизавету, королеву английскую, а Лена Яковлева Марию Стюарт. Я заведомо не люблю Елизавету, потому что она казнила Стюарт.
У Марины там есть такая сцена – а мы с ней тоже очень дружим, очень много лет знакомы, – где она принимает решение, все-таки казнить Марию Стюарт или нет. И она так это играла, что я хотел вскочить и кричать: «Да убей ты ее. Подпиши эту бумагу». Это так фантастически сыграно... Конечно, когда сталкиваешься с таким талантом – это прекрасно.
В балете, я могу сказать, было много таких: это Надежда Павлова, это Катя Максимова, когда я увидел ее живьем, Люда Семеняка в «Спящей красавице», Ирина Александровна Колпакова, Сильви Гиллем, когда я увидел ее живьем. Я и по видео от нее с ума сходил, она всегда на меня производила фантастическое впечатление.
Был такой момент, когда Сильви уходила со сцены и свой последний спектакль танцевала в Токио. Я полетел в Японию с ней прощаться. Она последний спектакль танцевала 31 декабря, у них там есть такое шоу, что-то вроде нашего «Голубого огонька», которое начинается до Нового года и заканчивается после. Сильви начинала танцевать «Болеро» ровно за то количество минут, когда заканчивается «Болеро», и наступал Новый год. И это был ее последний выход на сцену, ей исполнилось пятьдесят лет.
Посмотрите это выступление:
Потом был банкет, мы с ней, естественно, увиделись. Она знала, что я ее поклонник, и она мне сказала: «Я знала, что ты приедешь, что ты не пропустишь мой уход со сцены». Мы стоим, у меня текут слезы и она говорит: «Ты чего так, ты же сам закончил», я ей отвечаю: «Мне было все равно, когда я закончил. Вот сейчас, когда ты ушла, я понял, что закончилась прекрасная эпоха, эпоха великих артистов». И честно могу признаться, что с ее уходом в балетном театре для меня что-то поменялось.
