Есть такие произведения искусства, вокруг которых не утихают споры. Некоторые называют их гениальными, другие отвечают: "ничего особенного". Одним из таких произведений является "Над пропастью во ржи" Сэлинджера. Так вот: ни те, ни другие не правы. Или правы и те, и другие, если угодно.
Для начала определимся, кто такой гений. Гений--это талантливый человек, повлиявший на ход истории. Да да, именно так. А вовсе не"очень очень талантливый".
Так вот, возвращаясь к нашему вопросу "является ли "Над пропастью во ржи" гениальным произведением?"
Да, является.
В чём же его гениальность? А вот это мы разберём чуть подробнее. Прежде всего, гениальным является именно оригинальный англоязычный вариант. В переводе всякая гениальность в данном конкретном случае пропадает.
Многие думают, что гениальность этой книги заключается в том, что она написана разговорным языком с большим количеством сленга. Отчасти они правы--по крайней мере, направление мысли верное.
Гениальность "Над пропастью во ржи" в том, что в ней Сэлинджер зафиксировал на бумаге живую английскую речь с её реальной грамматикой. Как говорят американские юристы: "узаконил, создав прецедент".
И тогда все филологи и лингвисты, образно выражаясь, воскликнули:
--Но ведь так нельзя говорить!
--Но ведь мой герой говорит,--ответил им Сэлинджер.
--Но так же не правилам!
--Тогда, возможно, вам стоит перепроверить правила?
И тогда профессора стряхнули пыль со своих учебников английской грамматики и начали проверять. И оказалось, что имеющиеся на тот момент правила английского языка крайне скудны и не описывают многих явлений или описывают их однобоко.
Например, главный герой книги, Холден Колфилд, произносит (пишет) такую фразу: "The girl I danced with' mother".
Кто знаком с английской грамматикой, понимают, что в данном случае апостроф обозначает притяжательный падеж.
На русский язык можно перевести как "Мама девочки, с которой я танцевал". Но, если буквально, "девочки-я-танцевал-с-ная мама". Для нас звучит дико, но в разговорном английском вполне себе имеющий место быть формат.
И тогда, возвращаясь к нашему виртуальному диалогу, профессора переглянулись и стали между собой обсуждать:
--Но ведь нельзя применять падеж не к слову, а к целой фразе?!
--Так может, всё таки можно?
--А может, это и не падеж вовсе? Может, и нет в английском языке никакого притяжательного падежа?
И до сих пор спорят и обсуждают. Но, главное, перетряхивают все пропахшие нафталином старые учебники и начинают их дополнять, уточнять, а кое-где и исправлять.
И примеров таких в книге много. И ведь говорит герой на английском языке, всем читателям понятном, а, согласно всем имеющимся учебникам, нет такого языка, не существует его официально, если верить умным профессорам.
Вот и поняли тогда профессора, что ум--он не в том, чтобы старые труды заучивать и наизусть новым поколениям пересказывать, а в том, чтобы предмет своей науки--язык--непрестанно изучать во всём его многообразии и в развитии и пополнять науку новыми знаниями.
А что эта книга дала нам, простым читателям (и, соответственно, писателям)? Мы поняли, что литературные герои--это не обязательно кретины, говорящие вычурными фразами, словно они стоят на сцене, а такие же люди, как и мы.
А что касается тех, кто говорит, что книга не представляет собой ничего особенного: да, и вы тоже совершенно правы. Книга и задумывалась как "ничего особенного", просто история, рассказанная мальчишкой, без какого-либо особенного сюжета, простым подростковым языком. Так что как самостоятельное литературное произведение "Над пропастью во ржи"--вполне заурядная книга.
Здесь надо понимать, что в искусстве важнее форма, нежели содержание. Точнее, само искусство--это и есть только форма. Форма человеческого самовыражения. И вот форма--язык--данной книги всколыхнула в своё время мир искусства и мир учёный. И тем самым книга оставила свой след в истории и заслужила право называться гениальным, хоть и заурядным, произведением искусства.
