Продолжение... Начало ЗДЕСЬ
......
— Блин, не нравится мне всё-таки французский язык. Какой-то он корявый что ли — проворчал Павел, бросая чемоданы в номере гостиницы.
— Язык как язык, им, наверное, русский тоже не нравится.
— Русский могучий! — сел на любимого конька муж — на нём столько народов говорит!
— Ой, хватит, Паш, я твоих патриотических речей наслушалась уже. Сына, ты где?
Никитка прилип к окну и разглядывал незнакомый город. Первый раз на самолёте, первый раз в другую страну, все вокруг так смешно разговаривают.
Последний месяц Никита совсем загрустил. Практически не играл. Слонялся по дому, как будто потерял что-то. Даже мультики смотрел без восторга, с обречённым видом. Похудел и в глазах тоска.
И только когда Марина сказала, что скоро они поедут в Пер-Лашез, мальчик слегка ожил. И теперь уже каждый день спрашивал мать:
— Мама, ну коли ж ми поїдемо в Пер-Лашез?
— Скоро, сына, скоро — Марина, казалось уже не замечает украинскую речь
— Тато купив квитки?
— Что? Скажи на русском!
— Тато купив квитки? — упрямо повторял мальчик.
— Не понимаю о чём ты.
— Ты отвезешь меня домой?
— Так ты дома, сын!
— Не вдома я! Не на рідній землі — повторял Никита.
Марина очень надеялась, что эта поездка поможет им. Правда не представляла каким образом. Ей до сих пор, было, не ясно есть ли связь между кладбищем, украинским и её сыном.
Выбрать отель с завтраками было правильным решением — Никита проснулся ни свет, ни заря и растормошил родителей: ему обещали Пер-Лашез. Кое-как дотянули до завтрака, наспех перекусили и отправились на кладбище.
Вот они заветные ворота Пер-Лашез.
Марина наблюдала за сыном: тот нервничал, суетился. Тянул её за руку. Павел хмурился, глядя на неприступные стены и каменный забор.
Но отступать было некуда.
Фотографии это одно. То, что увидела Марина, поразило её своим величием. Открытый музей под небосводом Франции. Статуи, надгробия, колонны... У каждого камня своя история. Каждое дерево пьёт земные соки не просто так, а с неведомым человеку смыслом.
У каждого захоронения был хозяин. Он или позволял подойти ближе или заставлял ускорить шаг. Незримая сила, обитавшая за стенами кладбища, казалась реальной, настолько, что можно было её потрогать. Марина встряхнула плечами, сбрасывая с себя навалившийся морок.
Никита осматривался, держал её за руку и молчал. Но когда Марина решила свернуть с аллеи на другую, вскрикнул:
— Мамо, нам не туди!
Она послушно пошла туда, куда тянул сын.
— Эй, вы куда? — крикнул Павел, шедший поодаль, и разглядывающий захоронения.
— Куда Никита скажет — растеряно проговорила Марина.
Шли уже два часа. Несколько раз останавливались посидеть на скамейке, попить, отдохнуть. В эти минуты Марина успевала сделать фотографии. Когда снова пускались в путь, она пристально наблюдала за сыном.
— Паша, что это? Конец? — спросила Марина, когда показались высокие стены.
— Это колумбарий, с урнами — пояснил муж, сверившись с картой — там в середине крематорий.
Марина поёжилась. Неужели Никита поведёт её туда? Мальчик остановился у входа в колумбарий. И затараторил что-то на украинском. Потом склонив голову, как будто прислушался. Опять тараторил. Опять слушал... И отвечал.
Родители в ступоре смотрели на сына. Мимо проходили туристы, никто не обращал внимания на мальчишку, разговаривающего с самим собой.
Решительным шагом Никита направился в сторону колумбария. О, нет, только не это! Марина нервно поёжилась: даже если это достопримечательность Франции находиться среди десятка тысяч урн с прахом ей не хотелось.
— Никита, ты куда?
Ребёнок молчал, не оставив никакого шанса. Пришлось идти за сыном. Никита уверено зашёл на территорию колумбария. Марина всматривались в крыши, искала, не идёт ли дым, не «хоронят» ли кого-то. Вдыхала воздух, пытаясь найти в нём нотки сожженного тела. Она заметно нервничала. Павел молчал. Вся эта история приобрела мистический характер. Как ещё объяснить свободное перемещение ребенка по кладбищу? Тут взрослые-то с картой ходят, а Никита торопится, как будто на встречу опаздывает, и все аллеи #Пер-Лашез знает, как дорогу из детского сада.
Никита тем временем свернул направо и поднялся на второй уровень. Затоптал, расталкивая людей, при этом, не умолкая, бормотал на украинском. Марина даже не понимала, о чём он говорит: так быстро и тихо разговаривал сынишка. Наконец остановился.
— Шістдесят шість вісімдесять шість — объявил он.
— Что, сын?
— Шістдесят шість вісімдесять шість — повторил мальчик
Родители молчали, не понимая, что нужно сыну и вообще с ними ли он разговаривает. Павел внутренне ругал самого себя за эту поездку: кажется, становится только хуже — Никита ушёл в себя, его как будто и нет рядом с ними.
Марина заворожено смотрела на таблички. На каждой было чьё-то имя, годы жизни, на многих фотографии. Некоторые ячейки не имели «хозяев».
— Мариш, смотри. Вон там, наверху. Третья сверху видишь? 66-86.
— Ага, вижу. И что?
— Там прах Нестера Махно.
— Э-э-э, а кто это?
— Да бог его знает. Но ты же слышала выражение батька Махно? Может это он?
— Махно... Что-то хохляцкое — прошептала Марина.
— Угу. Слушай, припоминаю из уроков истории: смутьян он был. То ли революционер, то ли партизан. В общем, за что-то боролся в гражданской войне. Но это не у нас, это на Украине было. Нам историчка вскользь рассказывала, просто как пример.
— Понятно. А Никита причём?
— Мне откуда знать? Про это мы не проходили — пробормотал Павел — но то, что он хохол и Никита по-хохляцки говорит наверняка не совпадение. Привел же он нас сюда, хотя тут много могил и урн. Есть какая-то связь!
— Да, наверное, ты прав — задумчиво ответила жена и решила спросить что-нибудь у сына, может это прольет свет на загадку — Никита, а... Где Никита? — истерично воскликнула она.
Оба стали вертеться в поисках сына. Павел, нарушая правила кладбищ закричал:
— Никита! Никита!
Сына нигде не было. Какая-то девушка, тоже русская, махнула в сторону:
— Какой-то мальчик только что побежал вон туда. В зелёной курточке.
Павел и Марина бросились туда, куда она указала. Увидели — меж камней и людей мелькает зелёная куртка сына.
— Никита, стой! — кричал Павел. Но сын торопился.
Они еле догнали его. Всё-таки правильно было надеть на него яркую одежду — легче искать в толпе. Мальчик не обращал на родителей внимания.
— Никита, стой! — Павел, тяжело дыша, схватил сына за рукав.
— Знайди мене.
— Сын!
— Знайди мене.
— Да, блин, что ты заладил?! Не понимаю я тебя! — возмущался Павел: гонка по кладбищу выбила его из равновесия.
— Кажется, он просит, что бы ты его нашёл — предположила, наконец догнавшая их, Марина.
— Что значит «найди меня»? Мы что в прятки, блин, играем? — Павел не успокаивался
— Не знаю, ну может, и я неправильно понимаю.
Никита не стал больше слушать родителей, юркнул между двух захоронений, и только зеленая курточка замелькала среди камней.
— Никита, стой! — мальчик даже не обернулся.
Ивановы поспешили за сыном. Вскоре мальчик остановился. После помпезности Пер-Лашез это место казалось заброшенным. Виднелось несколько захоронений, явно не принадлежащих к числу популярных. Калитки давно не открывались, трава растет прямо, никто её не утаптывает.
Никита остановился, завертел головой в разные стороны, будто размышляя к какой из могил подойти. Вновь заговорил на украинском. Марина и Павел молча ждали, что же будет дальше. Мальчик шагнул в сторону одного надгробия, подёргал калитку — та со скрипом поддалась, и уверенно зашёл в мир чего-то последнего пристанища.
Марина, нервно кусая губы, вчитывалась в надпись на камне. Слов не разобрала, но год смерти 1868. Стало чуть легче — хоть не свежая могила, хотя это было видно и невооружённым глазом. Что будет дальше?
Мальчик зашёл за надгробие, Павел последовал за ним. Никитка нагнулся и стал шарить в траве, которая доставала ему почти до пояса. Через 5 минут он торжествующе вытащил небольшую, пыльную баночку.
— Я знайшов! — торжествующе объявил он
— Что, сына? — устало спросила Марина
— Я знайшов — повторил мальчик
— Что это? Дай посмотрю — она протянула руку, но сын отдёрнул свою ладонь и спрятал за спиной свою находку.
— Я знайшов — повторил он.
Марина и Павел не знали, что делать дальше. Что нашёл Никита на кладбище? Вдруг неожиданно он заплакал. Горько. Навзрыд. Родители боролись к нему:
— Сынок, что случилось? Сына?!
— Додому. Я хочу додому — всхлипывал мальчик — Додому...
Родители переглянулись.
— Ну, пойдём — уверенно сказал Павел и взял сына за руку.
Всю обратную дорогу до отеля Никита плакал. То громко, навзрыд, вплетая в слёзы украинские слова, значения которых родители уже не силились понять. То, затихая, подвывал как щенок. Наконец он стих и задремал. Павел поднял его на руки и вынес из метро. Марина осторожно взяла из рук ребёнка его находку.
— Паш, мне кажется, это урна с прахом — прошептала она мужу, когда тот уложил сына на кровать.
— Дай посмотрю — Павел тяжело дышал — Блин, тяжелый Никита, руки трясутся.
Он с удивлением разглядывал маленькую глиняную баночку с хитрой крышкой. Бока покрылись слоем грязи, но грязь эта была равномерная, покрывала баночку ровным слоем, как чехол. Те места, на которые изредка попадало солнце, имели более светлый оттенок. Местами виднелись царапины.
— Может, откроем? — предложил он
— Ты что? — Марина даже подпрыгнула на стуле — это же чьи-то останки!
— Да шучу я, шучу.
— Мда, ну и шуточки. Но реально, что делать с урной? И вообще как Ник нашёл её? Он ведь знал что искал.
— Угу, ему какой-то хохол подсказывал.
— Паш, ну что ты всё ёрничаешь?
— А что делать? Я не знаю, как он её нашёл. И что делать с ней не знаю! Знаю только, что если мы её выкинем или спрячем, то Никита не простит нам.
— Это точно. — Марина потёрла виски — Давай подремлем что ли, устала я бегать по Пер-Лашез.
— Ты отдыхай тогда, я пойду что-нибудь поесть соображу. Недалеко супермаркет должен быть, судя по карте. Никита проснётся голодный, наверное, будет.
— Хорошо.
******
— Де я? — спросил Никита, проснувшись.
— Дома, сына — задремавшая Марина, тут же подскочила на кровати — Ты уснул.
— Не вдома я. Не на рідній землі — ответил Никита
— Сынок, Никитушка, мы же в Париже. Помнишь Пер-Лашез?
Казалось, ребёнок её совсем не слышит. Он как-то по-взрослому наморщил лоб, сдвинул вместе брови, смотрит мимо неё.
— Де моя урна? — сурово, по-мужски спросил он.
— Вот она — Марина опешила: у сына даже голос изменился. Это уже не звонкий колокольчик шестилетнего мальчика, это зычный украинский баритон.
— Вези мене до хати — пробасил он
— Никита, мы же в Париже — мягко начала Марина, но мальчик оборвал её:
— Не Микита я. Азар мене звуть!
— Какой Азар? — глаза Марины округлились
— Азар Федько! — Никита с шумом опустил ноги на пол — Де тут вбиральня?
И не дождавшись ответа, пошёл тяжёлой поступью в туалет. Марина сидела на кровати и никак не могла прийти в себя. Что это было? Сон? Вздрогнула, услышав шум поворачивающегося ключа.
— Привет. Проснулись уже? Я тут вам перекусить принёс, сейчас поедите и... — Павел замер на полуслове, увидев белое лицо жены — что случилось?
— Никита, говорит, что он не Никита. А Азар Федько, если я правильно всё поняла.
— Э-э-э... А кто это? — Павел поставил пакеты на тумбочку
— Я не знаю — Марина настолько была напугана, что даже заплакать не могла.
Павел в глубине души надеялся, что Марине померещилось или сын разыграл.
— Там — Марина кивнула в сторону туалета — Ты знаешь он другой какой-то, не могу объяснить. Как взрослый что ли...
Не успела договорить, как из двери с шумом вышел Никита.
— Сын, ты давай потише — улыбнулся Павел — смотри, что я принёс!
— Який я тобі син, мужик? — пробасил мальчик. Павел сглотнул слюну.
— Никита, а...
— Не Микита я! Скільки разів повторювати? Азар Федько мене звати. Вези мене додому! — почти прокричал Никита.
— Что он сказал? — Павлу было сложнее понимать чужой язык.
— Он не Никита, а Азар Федько. Сказал, что бы везли его домой.
Павел потёр щетину, не зная, что сказать.
— Так мы в Париже, сын. До Москвы далеко, через несколько дней улетим домой.
— На що мені твоя Москва? Вези мене в Гуляйполі. Там мій дім!
— Что, сынок? Куда тебя везти? — мягко спросила Марина
— Гуляйполі.
— Что это? — повернувшись к мужу, спросила Марина. Павел только пожал плечами.
Никита схватил урну, стал расхаживать с ней по гостиничному номеру, громко при этом разговаривая на украинском. Большую часть родители не понимали. Застыв, они смотрели на сына, который сейчас мало напоминал ребёнка. Мужичонка, со сморщенным в гармошку лбом, хмурыми бровями. Пару раз он провёл по верхней губе, таким движением разглаживают усы, заложил руку за спину и мерит шагами комнату. И бормочет, бормочет не на родном языке.
— Дядько, Відвези мене в Гуляйполі — наконец обратился он к отцу
— Какой я тебе «дядько»! — возмутился Павел, Марина схватила его за руку и мягко спросила сына
— Куда тебя отвезти, Азар?
Павел удивлённо посмотрел на жену: и у неё крыша поехала что ли? Марина тихонько пожала ему руку: всё хорошо.
— Так куда тебе надо, Азар?
— Гуляйполе. Будинок мій там, мамко і батя. Скучив я за ним. Додому хочу! — чуть тише сказал мальчик.
— Гуляйполе?
— Так. Гуляйполе.
— А где это?
— Так я звідки знаю? Мене сюди Батько Махно привіз, а як їхали і не знаю я.
— Что он говорит? — вмешался Павел
— Тссс — опять сжала ему руку Марина
— Азар, а что ты дам делать будешь?
— Спати ляжу. На рідній землі, вдома.
— Мы что-нибудь придумаем.
— Коли?
— Что?
— Коли придумаєш?
— Не знаю. Я же не знаю где это твоё Гуляйполе. Надо искать.
— Шукай, баба, швидше шукай.
Чуть позже Марина шептала мужу, что поняла из их разговора: зовут его Азар Федько, надо ехать ему в Гуляйполе, там его мать и отец. А сюда привёз его батька Махно, только дороги он не знает.
— Мариш, слушай, Нестер Махно в Гуляйполе родился: википедия так пишет — объявил Павел, погуглив немного — только вот никакого Азара Федько я не найду.
— И что теперь делать?
— Не знаю, Мариш. Давай до завтра подождём.
— Хорошо — вздохнула Марина. Не очень ей верилось, что завтрашний день принесет разгадку.
На том поездка в Париж и закончилась. Никита никуда не хотел идти. Вскакивал утром, «вытирал усы», громко топая и бормоча на украинском шёл в туалет. А потом ходил по номеру, держа урну в руках, и приговаривал:
— Шукай, баба, швидше шукай!
Выходить на улицу отказывался, на угощения внимания не обращал. Ел, что приносил Павел из супермаркета. Один раз, доедая булочку, задумчиво протянул:
— От би борщу, баба...
Павел хмыкнул:
— От борща и я бы не отказался.
На третий день их гостиничного затворничества Павел сказал:
— Поехали в Гуляйполе.
— Куда? — воскликнула Марина
— Блин, ну а что делать-то? Сидеть в номере и смотреть, как он сходит с ума? Он почти не ел вчера, всё ходит со своей баночкой, да бормочет. Чуется пока не съездим мы туда, ничего и не узнаем.
— А как туда добираться?
— Самолётом до Киева. А оттуда уже на автобусе, машине, такси. Только ехать долго, больше 600 километров. Я вчера гуглил.
— Мне страшно, Паш.
— А что у нас есть выбор?
— Не знаю.
— В Париж же мы притащились. И туда поедем.
— А билеты?
— Я заказал до Киева, а там, на месте разберемся. Как говорится, язык до Киева доведёт. В нашем случае до Гуляйполе.
— А по деньгам?
— Придётся кредитку распаковать. А на гривны на месте поменяем, думаю, с этим проблем не будет. Мы же не в деревню едем, аэропорт международный.
— Страшно — повторила Марина.
— Нет выбора, милая. Вылетаем сегодня ночью. Сейчас оплачу билеты.
******
Продолжение ЗДЕСЬ
*****
#кофейные романы #agu_рассказы #конкурс талантов #эзотерика
