В конце августа провожали автобатальон. В честь солдат, оказавших огромную помощь в уборке урожая, в клубе устроили праздник. Сцену украшали вазы и ведра с цветами, вдоль стен стояли столы, накрытые скатертями, на них красовались вазы с фруктами. К девяти часам вечера в клуб пришли виновники торжества. Они были в парадной форме, которую не надевали даже на танцы, красиво подстрижены – работы у батальонного парикмахера было достаточно – чисто выбриты. Все были немного смущены тем вниманием, которое им уделялось. Девушки будто впервые увидели своих ухажеров, ведь часто на танцы они прибегали, только оставив свой грузовик и приняв душ. На лицах многих девушек была грусть, они стояли рядом с теми, кого пришли провожать, смущенно теребя оборки на платьях, перебирая цветы в руках.
Татьяна Семенова пришла в клуб под руку с худеньким, небольшого роста сержантом в очках. Она шла рядом с ним, высоко подняв голову и не обращая внимания на ироничные взгляды окружающих. Она была в узкой юбке, которая обтягивала ее мощные формы, а ее пояс потерялся где-то в глубине талии, вернее, того места, где она должна была бы быть. Шелковая кофта с глубоким вырезом и легкими короткими рукавами, похожими на крылья бабочки, дополняла наряд Татьяны. Она ступала твердо и уверенно.
Ее спутник, наоборот, был очень смущен и краснел от колких замечаний в его адрес от сослуживцев:
- Влад, так ты едешь с нами или решил остаться здесь?
- А ему не вырваться из таких жарких... кубанских степей!
- Конечно, как оторвешься от таких арбузов, - шутник жестом показывал место на своей груди, где эти арбузы находятся.
Все это сопровождалось взрывами смеха, который, впрочем, совсем не трогал Татьяну. Она крепко держала своего Владика под руку, и он не мог бы вырваться, даже если бы захотел. Он только бросал взгляды, в которых была злость, смущение и мольба к своим сослуживцам войти в его положение.
Виктор, войдя в зал клуба, окинул его глазами и понял, что Ольги здесь нет. Он очень хотел ее увидеть, поговорить еще раз, ведь они утром уедут, и он больше не увидит ее. В зал вошла ее мать с другими женщинами, она взглянула на него, вздохнула и отвела глаза. И правда, парень, видно, хороший, но не хочет дочка и смотреть в его сторону.
Через несколько минут всех пригласили занять места в зале. Солдат усадили на первые ряды, командование село в президиуме. Первым взял слово директор совхоза. Он благодарил военных за помощь, которую трудно переоценить, назвал количество зерна, перевезенного ими от комбайнов на ток и с тока на элеватор. Цифры были внушительные. Кроме того, директор сказал, что воины оказывали помощь и в перевозке зеленой массы на ферму, и в уборке соломы с полей. В благодарность за оказанную помощь руководство совхоза наградило командование батальона и особо отличившихся воинов грамотами и денежными призами. После торжественной части был показан концерт самодеятельности, а потом гостей ждало угощение: столы, стоявшие у стен, выдвинули на середину зала, уставили их жареным мясом, пирогами и пирожками, фруктами, арбузами. И, конечно, были поставлены бутылки с вином. Однако командир предупредил, что утром они отбывают, поэтому те, кто поведет машины с утра, пить не должны.
Когда все уселись за столы, Виктор вышел из зала и пошел к дому Ольги. Было темно, только несколько фонарей освещали дорогу. В окнах дома горел свет. Виктор подошел к калитке, открыл ее. Постояв немного на дорожке, собравшись с мыслями, он пошел к окну. На стук в окно выглянула Ольга. Через минуту она вышла во двор.
- Зачем ты пришел? – удивленно спросила она.
- Мы уезжаем, - сказал Виктор, - и я не мог не прийти к тебе.
-Ты пришел попрощаться?
- Да, но и не только попрощаться. – Виктор помолчал. - Поедем со мной!
Ольга улыбнулась:
- На твоем грузовике в военной колонне?
- Нет, я напишу родителям, и ты поедешь к ним. Я напишу, что у тебя будет мой ребенок. Они примут тебя, Оля! А потом я приеду, и мы будем жить очень хорошо, поверь мне, Оля!
- Витя, ты не понимаешь, что говоришь! Уходи!
- Но Оля! Я знаю, что родители твоего... отца твоего ребенка против тебя и против малыша. Я не знаю, как относится он к тебе и к нему, но ребята в селе, с которыми я общался, говорят, что он нехороший человек. Он не может любить никого, кроме себя.
- Замолчи! Ты не знаешь его! Зачем говоришь гадости, повторяешь сплетни? Я думала, что ты другой! А ты ведь тоже думаешь только о себе.
- Нет, Оля, я люблю тебя и хочу, чтобы ты была счастлива.
- С тобой?
- Да, я сделаю все для этого.
Виктор начинал горячиться, голос его стал громким.
- Не кричи на всю улицу! И уходи! Я не хочу лишних разговоров в селе.
Виктор стоял, не решаясь уйти. Он понимал, что ему не удастся получить ее согласие.
- Хорошо, Оля, - сказал он тихо, - но разреши написать тебе. Можно? Я хочу узнать, кто родится у тебя – мальчик или девочка. Мне кажется, это будет девочка.
Ольга заколебалась. А если о его письме узнает Илья? Она внутренне усмехнулась: ему и дела нет до нее, а уж тем более до писем каких-то.
- Лучше не надо, - сказала она. – Ты найдешь хорошую девушку, и у тебя все будет хорошо. Иди.
Виктор вдруг обнял ее и поцеловал. Ольга оттолкнула его:
- Ты сошел с ума! Немедленно уходи!
Виктор повернулся и пошел со двора. Ольга смотрела ему вслед и думала о том, что вот он сейчас находится в таком же положении, как она: он любит, а его не любят. Ей вдруг стало жалко его. Ведь он не виноват, что полюбил ее. Но и она не виновата, что любит другого! Да, любит, несмотря ни на что!
Она вошла в дом. Он показался ей пустым и даже чужим. Что ждет ее? Почему в жизни так случается – человек любит того, кто не любит его? Почему любящий должен страдать, неужели нельзя, чтобы все были счастливы? От этих мыслей защипало глаза, в горле встал комок.
