Влияние табеля о рангах на судьбу нашего дворянства огромно. Благодаря этому демократическому для своего времени инструменту, введенному Петром I по предложению Лейбница, значение российского дворянства пало во второй половине 19 века полностью.
До Петра I в России благородными были только члены царского семейства; все остальные были подлыми холопами, включая и бояр. При Петре царское семейство было запрещено называть "благородным", а стали называть благоверными и титулами ― "Его Царское Высокость" и т. д. Царские же чиновные люди удостоились называться "благородными". Таким образом дворяне сделались благородными, а народ ― подлым.
При Петре знатность стала пропорциональна годности и только службой приобреталось благородство. Петр I начал лепить царских чиновников в одну общественную группу, назвав его польско-немецким словом ― шляхетство (Geschlecht). Название "дворянство" появляется после манифеста 1762 года. Термин "шляхетство" все-таки указывал на другой источник происхождения высшего класса ― кровь, порода. Дворяне произошли из дворни: слуг княжеских и царских.
С появлением табеля о рангах 24 января 1722 года, прежние чины (бояре, кравчие, окольничие, думные дворяне и др.) все еще продолжали существовать почти до второй половины 18 века. Отношений к табелю о рангах они не имели, их не переименовали в новые классы, на них не обращали внимания; носители этих чинов просто потихоньку вымирали. Табель о рангах игнорировала древние чины полностью. Последний боярин И. Ю. Трубецкой был похоронен в 1750 году, а вместе с ним было погребено и боярство.
Карьерная иерархия теперь строилась по-иному. Государю нужна была годность к делу того или иного человека, а не его порода. Многие аристократические фамилии в России вели свою генеалогию от случайных людей (кто из пирожников, кто из певчих, кто из лакеев... из плебеев).
Табель о рангах полностью упразднила влияние на государственную службу породы, и дал возможность каждому даровитому человеку занять видное положение в обществе и государстве. Каждого плебея отделяла от высших государственных сановников лестница в 14 ступеней. Нужно было только иметь те или иные предпосылки, чтобы перешагивать эти ступени и добраться до вершины.
Табель о рангах стала краеугольным камнем государственной службы. Она не давал возможности шляхетству замкнуться в отдельное сословие, как оно не старалось отгородиться от остального народа. Подлые члены общества могли теперь облагородиться и войти в ряды дворянства. Новые силы из народа вливались в благородное сословие. Чин обозначал теперь место, должность, как и почетный титул.
Табель окончательно определила социальное преимущество чина (ранга) перед породой. Теперь, кто в церквах и придворных празднествах займет место выше своего ранга или ниже ― тот платит штраф в размере 2-х месячного жалованья.
- Ранг мужа распространялся на их жен.
- Девицы, у которых отцы выше рангом, имели преимущество перед дамами, у которых мужья ниже рангом.
- Наряд, экипаж, число лакеев зависел от ранга.
- При правительнице Анне Леопольдовне только дамы первых трех классов в табеле о рангах могли носить богатые платья из шелковых парчей и штофов, шитых золотом и серебром и стоящих дороже 4 рублей.
- Екатерина II в 1775 голу издала манифест об экипажах для чиновников разных классов: 3.4 и 5 класс могли ездить в упряжке с шестеркой лошадей; 6, 7 и 8 класс в четверной упряжке; обер-офицеры только парой лошадей; дворяне, не имеющие обер-офицерских классов могли ездить летом верхом или в одноколке на одной лошади. Зимой в санях на одной лошади и иметь при себе только одного лакея.
Табель о рангах породила понятие о чиновной чести: оскорбление наносилось не лицу, не сословию, а его чину. Благодаря табелю о рангах, чин полностью одолел породу. Теперь породистый человек без ранга и чина не значил ничего. Наследственный титул князя, графа, барона есть полный ноль без должности.
Какой-нибудь повар у императрицы Елизаветы Петровны, возведенный в чин бригадира, или камердинер, ставший полковником при Екатерине II, пользовались большими внешними знаками отличия, чем князья Голицыны или Куракины, если они не имели никакой должности. Поэтому дворянство всеми силами стремилась к первым чинам. Самым важным стало для них схватить чин и получить должность с социальными преимуществами. Если чин доставался плебею, то дворянство перед ним раболепствовало (Меншиков, Сперанский, А. Разумовский...)
Табель о рангах стала неумолимо подтачивать аристократический принцип дворянства, не давала ему замкнуться в особую касту, открывала доступ в это сословие всем другим классам общества. Дворянство стали приобретать чинами, а порой и просто покупали за деньги. Достаточно человеку не из дворян дослужиться до первого обер-офицерского чина или до коллежского асессора, и он становился потомственным дворянином.
Появился новый промежуточный класс личных дворян между родовитым дворянином и простым народом. Этот класс уже не принадлежал к плебеям, но и не был включен в высшее сословие. Другими словами этот класс был не совсем благородным, хотя и пользовался многими правами дворянства.
Потомственный дворянин считал для себя унизительным сблизиться с личным дворянином, а тот боялся простого народа, не желая запачкать свои благородные руки мещанскими занятиями. Втайне личный дворянин всегда желал зла потомственному дворянину, а внешне заискивал перед ним.
Таким образом табель о рангах размывала родовитое дворянство, широко открыв двери для всех общественных классов, которые при посредстве чинов входили в дворянское сословие. Все прапорщики и мичманы, обер-офицерские чины, все коллежские асессоры становились потомственными дворянами. Все гражданские чины низших 6 классов становились личными дворянами (до Николая I). Дворянство слилось с офицерством и чиновниками. Число офицеров и коллежских асессоров стало так огромно, что дворянство размножилось чрезвычайно. Следствием этого размножения стало неуемное дробление наследств и крайнее обеднение.
К Рюриковичам и Гедиминовичам присоединились плебеи по крови, бедняки по состоянию, составившие единую с ними общественную группу, в которой не были никакой разницы между первыми и вторыми. "Голубая" кровь разбавилась крестьянской, мещанской и поповской кровью.
Процент родовитого дворянства в целом сословии все больше и больше уменьшался. Три четверти настоящих породистых фамилий (882 фамилии) к 1858 году были уже крайне обедневшие: у них уже не было родовой поземельной собственности, на которой и могла только держаться аристократия. Это была капля в море среди потомственного дворянства (604 тыс. человек в 1858 году).
Табель о рангах свела в одну группу знатных людей и просто богатых; потомство мелких и небогатых чиновников и офицеров. В связи с этим дворянство разделилось на три совершенно чуждых направления: мелкое, среднее и высшее.
Мелкое дворянство не могло сохранить блеск благородного состояния: их образ жизни, материальные средства и нравы сблизились с простым народом. При этом мелкие дворяне сохраняли презрение к народу.
Высшее дворянство, родовое и, вышедшее из чиновной бюрократии и генералитета, отделялись и от народа и от мелких дворянчиков.
Среднее дворянство по своим интересам тяготело к народу, его влекло в деревню, к занятью земледелием, а по претензиям и нравам тянуло к аристократии, в города, в салоны и за границу. Среднее дворянство стыдилось мужичков и довольствовалась от двух пальцев, протянутых аристократом.
Таким образом, табель о рангах Петра I вызвала раздвоение дворянства (шляхетства) на родовое и чиновное; делила его на несоединимые группы мелкого, среднего и высшего дворянства; "уподляла" и размывала значение дворянства и затмевала его права и преимущества.
