Летописные рассказы о Куликовской битве дошли до нас в кратком и пространном видах. Краткий рассказ «о великом побоище, иже на Дону» (Рогожский летописец, Симеоновская летопись), скорее всего, был создан в конце XIV – начале XV века, пространный (Новгородская IV, Софийская I) – между 10-ми и 40-ми гг. XV века.
Возникшие в разное время, в разных обстоятельствах и имевшие разные литературные судьбы «Задонщина», летописные повести, а также многочисленные редакции «Сказания о Мамаевом побоище» составили так называемый куликовский цикл. Попытаемся проследить динамику восприятия татар, а также отношения к борьбе с ними со стороны русских в произведениях этого цикла.
Если в «Задонщине» речь в основном идет о «поганых» татарах, то в кратком летописном рассказе о Куликовской битве («О великом побоище, иже на Дону») главным персонажем с «татарской стороны» является их предводитель Мамай. Именно его летописец считает инициатором похода монголо-татар на Русь. В его облик, «замыслы», а также поступки автор вкладывает наиболее характерные, по его мнению, черты, присущие «поганым» вообще.
Летописец совершенно четко осознает иерархический статус ордынского темника — последний назван «ординским князем». Таким образом, уже в самом начале рассказа дается резкое противопоставление «ординского князя», возглавляющего поход «поганых», и «великого князя» Дмитрия Ивановича, активно противостоящего татарам. Это неслучайно: весь рассказ о битве выстраивается вокруг личного противостояния Дмитрия и Мамая.
Мамай идет на Дмитрия, желая отомстить(книжник употребил термин «гневаясь») за татар, убитых на Воже, по отношению к которым, подчеркивается в тексте, ордынский темник испытывает те или иные личные чувства (Мамай гневается «о своих друзех и любовницех»). Вообще, согласно повести, Мамаю присуща целая гамма человеческих чувств:
«видя себя бита и бежавша и посрамлена и поругана», ордынский темник «паки гнвашеся, неистовися, яряся и съмущашеся».
Помимо личных обстоятельств, «злочестивый князь» движим «на всю землю Русскую» (которая одновременно осознается летописцем как «отчина» великого князя) с более традиционным для татар желанием «пленити землю Русскую». Косвенно, через объяснение поступка Дмитрия Ивановича, книжник уточняет, против чего направлено это «пленение»: помимо того что великий князь «боронит» свою «отчину», он выступает «за святые церкви», «за правоверную веру христианьскую» и «за всю Русьскую землю».
Негативные качества самого Мамая подчеркиваются книжником на всем пространстве краткой летописной записи. Мамай — «безбожный», «злочестивый», «нечестивый», «поганый». На фоне характеристик Мамая обозначаются черты, присущие и всему ордынскому войску: «рать татарская» названа «поганым родом измаилтеским»; татары — «поганые иноплеменники», они — «сыны агаряны». В отличие от «Задонщины» в образе Мамаева войска автор летописного рассказа как бы соединяет черты половцев и монголо-татар: «рати многи», которые собрал «ординский князь», представляют «всю землю Половечьскую и Татарскую», татары названы «погаными половцами».
Татарам в повести оказывается свойственна такая ранее неизвестная книжникам черта «безбожных», как страх. Гонимые «Божиим гневом», «поганые» «страхом одръжими сущее»: Бог «невидемою силою устраши» татар, поэтому они бегут с поля боя, обратив «плещи свои на язвы», одни — «оружием падоша», а другие «погрязоша в воде» и «в реце истопоша».
Причем в данном случае, «страх» татар, равно как и «страх и трепет» русских в повестях о Батыевом нашествии, вызван не реальными обстоятельствами боя, а, скорее, «ирреальными» факторами: и те и другие боятся «гнева Господнего». Однако если в ранних откликах на нашествие монголо-татар «гнев» и вызываемый им «страх» насылается Господом на русских, то в рассказе о Куликовской битве на месте боящихся оказываются уже татары.
Помимо противопоставления Дмитрия и Мамая книжник вводит в ткань повествования противопоставление «Русской земли» и «Татарской земли». Ордынцы движутся из «земли Татарской» на «Русскую землю», туда же — в «землю Татарскую» они вместе с Мамаем бегут после разгрома. Можно предположить, что летописец (пусть не явно, а косвенно) за личной победой Дмитрия Ивановича «скрывает» еще одну победу — победу «Русской земли».
Текст подготовлен по материалам выступления кандидата филологических наук Владимира Николаевича Рудакова на Международной научной конференции «Куликовская битва в истории России».
Продолжение следует...
Интересное по теме:
Куликовская битва в трудах Михаила Ломоносова
Мамай: история восточного деспота
Елена Премудрая, Куликовская битва и "Мамаево побоище"
