Сентябрь пришел мягко, почти незаметно. Он будто на цыпочках подбирался к огородам, к полям, к лесополосам: каждый день в траве и кронах деревьев, словно седина, появлялись желтые пряди, сначала робкие и тонкие, потом более заметные. За огородами и возле речки сине-лиловыми цветами зацветал сентябрец, потом его цветы превратятся в пух и полетят, словно первый снег. А пока он лиловыми облаками расцвечивает пространство, словно соревнуясь с густо-синими небесами. Запахло астрами, хризантемами...
По утрам ребятишки с портфелями шли в школу. Девочки в коричневых платьицах, черных фартучках, с бантами в волосах. Мальчишки в форменных костюмах с эмблемой на рукаве. Малыши бежали, громко переговариваясь, ученики постарше шли степенно.
Ольга ездила по утрам в училище. Дочку пришлось постепенно отнимать от груди. Евдокия оставалась с внучкой, которая уже начинала вставать на ножки, что-то лепетала. Глядя на нее, Евдокия думала, что не представляет теперь жизни без нее. Конечно, было бы хорошо, если бы у девочки был отец... Но тут же заставляла себя прекращать такие мысли. Все еще будет у ее девочки, ведь ей только восемнадцать, в ноябре будет девятнадцать. Она выходила на улицу гулять с внучкой. Как-то ей встретилась Марфа.
- Ну что, бабушка, на пенсию села?
- Ну на какую пенсию? Мне еще до пенсии... А Оле нужно окончить училище. Кто ж ей поможет?
- Да, Дуся, кто ж нашим детям поможет, если не мы? Меня вон Николай зовет к себе – нянчить внука нужно, а я не могу – до пенсии два года осталось, надо доработать.
Она наклонилась к девочке:
- А она ведь вылитый Илья. Неужели Нина не видит этого? Грех берет на душу.
- Да она и не видела ее, - ответила Евдокия. - И бог с ней, Марфа, пусть живут, как хотят.
- Кузя хочет внучку посмотреть, пустишь? – Марфа посмотрела на Евдокию.
Та улыбнулась:
- Спасибо тебе, Марфа.
- Да за что ж спасибо?
- Да за все. И прости ты меня.
- Да простила я тебя давным-давно. Сколько уж времени прошло!
Соседки вдруг обнялись, обе всхлипнули.
- Дак Кузьме можно прийти? Все-таки он дед...
- Конечно, пусть приходит.
Соседки разошли по сторонам, и Евдокия пошла с коляской домой. Она думала о том, как все-таки странно устроена жизнь. Совсем недавно она и подумать не могла, что в ее жизни появится Виктор, без которого она теперь не представляет себя. Она была в отчаянии, когда узнала, что Ольга беременна, а теперь не нарадуется на внучку. Конечно, без Виктора сейчас было бы трудно Ольге продолжать учебу, ведь Евдокия должна была работать, а кто был бы с девочкой?
Она не заметила, как перед нею встала Дорошина.
- Ну что, Дуська, - устало спросила Нина, - накаркала?
- Ты о чем, Нина Григорьевна?
-Приехала моя Маша. Беременная, - всхлипнула Нина. – И не замужем.
Евдокия молчала. Потом сказала:
- Зря ты так. Не «каркала» я. Зачем бы я желала твоей дочке зла? Она-то тут при чем?
Евдокия помолчала. Потом улыбнулась и проговорила:
- А внучка – это прекрасно! Или внук. Ты можешь это узнать тоже.
Нина покосилась на коляску, но не решилась заглянуть в нее, посмотреть на девочку, которая безмятежно спала. Евдокия заметила этот взгляд и, внутренне усмехнувшись, покатила коляску дальше.
А Нина пришла в библиотеку, устало села на стул. Неужели действительно ей отливаются слезы Ольги? А Маша даже не писала о том, что у нее есть кто-то. Да Нина и не спрашивала об этом. Как-то так случилось, что старшая дочка выросла сама, проблем особых не доставляла, даже не болела в детстве. Училась хорошо, потом поехала по распределению. Конечно, она писала письма, отвечал чаще всего отец. И вот теперь она приехала... Кто отец ребенка – не говорит. Только плачет.
И вдруг она представила, что именно такие чувства могли испытывать Евдокия с Ольгой! Запоздалое чувство если не раскаяния, то сожаления о том, как она себя вела, охватило ее.
Вдруг она спохватилась: если срок небольшой – а он не может быть большим, на свадьбе у Ильи еще не было ничего – можно что-то предпринять... Если Маша согласится, конечно. А Степан уже и ручки сложил: «Рожай, воспитаем, ты же не сирота!» Идиот! Как по селу ходить, когда все узнают? И зачем она сегодня Дуське рассказала? Тоже дура! Теперь, конечно, все село узнает. Нина расстроилась еще больше.
На днях Илья приезжал с женой. Спросила у них, не собираются они заводить ребенка. Так она не дала Илье и слова сказать, затрещала, как сорока, что они еще молодые, что нужно пожить для себя, а от детей одни проблемы. Да и фигура портится. Откуда она это взяла? Вон Ольга – фигура еще лучше стала: то была девчушка, а теперь посмотрите на нее – такая красотка!
- А если оно там завяжется? – не отступала Нина.
- Если мы не захотим, ничего не завяжется, правда, Люшик? – щебетала невестка.
Люшик! Имя-то какое придумала ему! А он, как телок, только кивает на ее слова. Тьфу!
Евдокия пришла домой, переложила внучку в кроватку, полюбовалась ею. Как хорошо, что она есть! А Машу Дорошину жалко – она хорошая девчонка, не похожа на мать. Но, может, и у нее все сложится. Вот у Оли вроде бы все начинает получаться: Николай с Иваном приезжал, привез кучу гостинцев для Оли и для девочки. Оле он тоже нравится, но вот боится она начинать отношения. Посидели в комнате, пока Иван к тестю на работу съездил.
- Мама, а если у него это не настоящее?
- Это сразу не узнаешь, дочка, ты ведь это уже поняла.
- Если бы жил он поближе, а то целый час едет на машине.
