Работая в редакции газеты «Автозаводец», я познакомился на МАЗе с токарем-расточником Леонидом. Это было время так называемой экономной экономики, липовых встречных и не менее показушных творческих планов, всевозможных передовых починов и начинаний. Поверив в пропагандистскую шумиху, Леонид обязался значительно увеличить норму выработки, работать без брака, экономить режущий инструмент. Человек от природы доверчивый и трудолюбивый, он не бросал слов на ветер. Я писал о нем, стараясь поддержать морально и подзаработать на гонорарах к своей скромной зарплате.
Казалось бы, Леонид сделал карьеру: стал отличником качества МАЗа, членом заводского комитета профсоюза, депутатом городского Совета, кавалером ордена. По меркам той действительности — передовой рабочий, должен был вступить в партию, стать студентом-заочником и... И вдруг — как гром средь зимнего дня: увольняется! Я побежал к нему в цех. «Толкаемся втроем в однокомнатной квартире, которую жена получила на стройке. Я за восемь лет на заводе не заработал нормальное жилье. Попросил в завкоме выделить ковер — фигу под нос: все только для своих людей. А как резать расценки — начинают с меня: ты гордость — покажи пример... Зря вы обо мне писали», — заключил он горестно.
«Срезали расценки», — самая худая новость для рабочих. Да и сам я попадал под гильотину инженеров-нормировщиков, одно появление которых на рабочих местах вызывает у людей внутренний трепет...
Нормировщики-надсмоторщики
Перед поступлением в Белорусский университет я работал электросварщиком на мотовелозаводе. За смену изготавливал, кажется, 200 деталей упора мотоцикла. В конце концов попал в поле зрения нормировщика, что грозило срезанием расценки, т. е. пришлось бы уже делать где-то 250 деталей. Как поступить? И по совету бывалого товарища решил опередить нормировщика — написал заявление с просьбой увеличить сменное задание на 20 упоров. Номер прошел. Более того, о высокой сознательности поведала заводская многотиражка.
Однако лишь редкие рабочие «клюют» на такого рода приманки. Многие же всячески скрывают имеющиеся у них резервы: стоит месяц-два заработать побольше — и тут же нагрянет нормировщик. Но нормировщик и так не спит: ведь у него спущенный сверху план снижения трудоемкости работ на... тысяч рублей. Как его успешно выполнить? За счет уплотнения рабочего времени! Ни слезы, ни ругань людей его не остановят. И к 50 годам, что называется, выработавшись, человек уже не вытягивает норму — ветерана пристраивают где полегче, ждут ухода на пенсию.
Как-то на Белорусском автозаводе я увидел в действии металлообрабатывающий станок — одновременную расточку, шлифовку, сверление, резьбу и другие операции обода колеса, которые ранее выполнялись тремя рабочими на пяти станках. А тут оператор, или как его назвать, устанавливал тельфером заготовки и снимал готовые детали без особых физических усилий.
— Нравится? — спросил у него.
— О чем речь? Заменить бы наше старье японским оборудованием и послать подальше нормировщиков-надсмотрщиков, — хитро улыбнулся он.
Надсмотрщики — вот слово, метко характеризующее низовой управленческий аппарат. Он довел до соверщенства систему контроля над рабочими: одних — подкармливает пряником, других — подгоняет кнутом, грубо, бесцеремонно обманывает. А сколько надсмотрщиков-контролеров в производствах, в аппаратах заводоуправлений, объединений, министерств? И попробуй работяга найти у них правду-матку!
