Мертвые в Средние века были намного популярнее даже живых селебрити - королевских особ и высших духовных лиц. За костями святых велась настоящая охота, а "добычу" выставляли в церковных реликвариях - наличие "топовых" мощей гарантировало приток паломников и определяло статус прихода. И как отмечал католический священник и энциклопедист Томас из Кантимпре (1201-1272), смерть была одним из 7 возрастов человека, а значит равноценным этапом его земного существования, как детство или зрелость.
Участь, постигшая тела павших во имя священного долга крестоносцев, конечно, была не идеальным решением, но средневековые условия не позволяли доставлять тела погибших за правое дело на военных самолетах, а долгая дорога не предполагала, что к моменту прибытия к родным местам от тела оставалось что-то еще, кроме костей. Хотя были и прецеденты, когда тела умерших монархов пытались доставить в столицу в максимально сохранном виде — для решения вопросов престолонаследования.
Хорошая смерть
Смерть вдали от дома и родных, в принципе, считалась несчастливой, достойный конец представлялся в собственной постели в окружении родных и после причастия. Подтвердив кончину, тело умершего омывали, обворачивали в льняной саван и помещали в катафалк, который доставлял его в часовню, где оно ожидало отпевания.
На территории Германии и других регионах Северной Европы вполне могли и оставить тело на ночь дома, где оно становилось центром шумного празднества. На юге Европы подобные обряды были не так распространены, и там поминки устраивали уже только после погребения.
Социальная иерархия при жизни находила продолжение и после смерти. Казалось бы, костлявая должна всех уравнять, а нет. Самые престижные места, конечно, были поблизости церковных стен, а некоторые могли позволить последнее пристанище рядом с мощами святых.
Но независимо от социального статуса, жизнь из тела не уходила моментально - оно постепенно угасала и даже могла задержаться, превратив когда-то приличного живого в неприличного умершего. Последний не мог найти успокоение и оставить уже холодное тело, а продолжал бродить в округе, не давая покоя живым, несмотря на обвинения священнослужителей в оккультизме.
Хуже чем смерть
Душа некрещенного покойника была на веки обречена на страдания ада, поэтому уход из жизни до совершения обряда был куда более страшным горем для несчастливых родителей, чем сама смерть новорожденного или нерожденного.
Страх смерти до крещения заставлял многократно пересматривать статус детей, умерших при родах, и выкидышей. Их нельзя было включить в христианское сообщество и хоронить на освященной земле. Но уже к 11 веку, например, на территории Франции позволялось их хоронить возле восточной стены собора, прямо под водосточной канавой, что позволяло постоянно окунать их тела освященной водой и облегчать муки ада.
К концу 12 века придумали концепцию лимбо - специальной части ада для младенцев, где дети не страдают, а просто лишены божьего взора. Но все равно не останавливало родителей от попыток тайного захоронения на церковной земле и даже способствовало обряду "воскрешения" уже в 16-18 веках.
Умершего младенца помещали на алтарь в надежде, что жизнь вернется в его тело хотя бы на несколько минут, чтобы можно было провести обряд крещения и похоронить его, как подобает добропорядочному христианину. Признаками возвращения к жизни могли служить движения конечностей или вдруг порозовевшая щека, правда, часто ожидание чуда затягивалось до того, когда процесс разложения не оставлял никаких шансов.
Кесарево сечение также применялось из-за необходимости крещения новорожденного. Правда, разрезали чрево только после смерти матери. И главной дилеммой был срок определения ее кончины: чтобы успеть спасти ребенка, но при этом не рассечь еще живую роженицу. До 1794 года нет подтвержденных фактов, что женщина смогла пережить кесарево сечение. В большинстве же случаев оно предполагало смерть обоих. В Древнем Риме операцию проводили, чтобы хоронить мать и ребенка отдельно, а в Средние века - чтобы попытаться крестить младенца.
Почти половина детей в Средние века погибала, не достигнув 8-летия. Эта статистика накладывало принципиально иное отношение к смерти, чем мы имеем сейчас. Достигнув совершеннолетия, человек чувствовал, что ему удалось избежать преждевременной кончины, когда сейчас страх неожиданной гибели кажется с взрослением все более возможным.
Использованная литература
A Cultural History of the Human Body in The Medieval Age (500 - 1500) Edited by Linda Kalof, Michigan State University
A Cultural History of the Human Body in the Renaissance (1400 - 1650)
Edited by Linda Kalof, Michigan State University and William Bynum, University College London
Medieval Bodies: Life, Death and Art in the Middle Ages, Jack Hartnell. 2018
