12 апреля 1961 года Юрий Гагарин был первым космонавтом, который полетел в космос.
Старшая дочь Юрия Гагарина, Елена Гагарина, рассказывает о личной жизни своего отца. Это интервью провела в 2011 году тогдашняя глава визуального искусства Британского совета Андрэа Роуз, а потом оно было переиздано.
Андреа Роуз: У вас есть воспоминания о 12 апреля 1961 года, когда ваш отец стал первым человеком, который полетел в космос?
Елена Гагарина: Нет, я была слишком маленькой, мне было всего два года, и у меня совсем нет никаких воспоминаний об этом дне.
АР: Так, когда вы впервые узнали, чего достиг ваш отец?
ЕГ: Ну, это было просто частью моей жизни и взросления. Он всегда был для меня первым в мире космонавтом, и вся его жизнь была связана с космосом и освоением космоса. Для меня не было до и после.
АР: Он рассказывал вам, когда вы подросли о своем первом полете?
ЕГ: Нет. Он говорил об этом так часто и с таким количеством людей, что мне казалось, что он устал говорить об этом. Он рассказывал мне о своем детстве - о том, как прошло его детство в Смоленске, и о войне. Его семья прожила под немецкой оккупацией три года, и он много говорил с нами об этом.
АР: Что он рассказывал вам о своем детстве в Смоленске?
ЕГ: В то время жизнь была чрезвычайно сложной. Семья - большая семья из двух родителей и четверых детей - была выброшена из их дома немцами. Не было еды и не было возможности учиться для детей. В 1941 году, в возрасте семи лет, он пошел учиться в первый класс местной школы, но когда немцы заняли этот район, школа была закрыта, и в течение трех лет школы не было. Только после того, как в 1944 году советская армия освободила Смоленск, школа снова открылась, но жизнь была чрезвычайно сложной. У них почти ничего не было: например, бумаги не было, им приходилось искать кусочки дерева или клочки бумаги по всему городу, чтобы потом писать на этом. Но у них, похоже, были очень преданные своему делу учителя, которые хотели передать как можно больше знаний - возможно, потому, что война создала такие условия. Им передали хорошие основы в математике, химии и физике, а также в литературе и истории.
Мой отец всю жизнь интересовался литературой и историей. Его любовь к истории была очень скрупулезной: он знал ее так, как будто сам принимал в ней участие. Я помню, как однажды он отвез меня и мою сестру в Бородино – поле битвы, где Наполеоновская армия встретила российскую армию в одном из главных сражений наполеоновских войн. Это было во время французского вторжения в Россию, - и он нам рассказывал так, как будто он знал каждую деталь битвы, воспроизводя события и показывая нам, что происходило и где. Он также читал нам стихи о битве, и я помню, как была удивлена его знаниями. Точно также он с интересом учился, когда он был студентом в Самаре, затем в Санкт-Петербурге и Москве. Он много интересовался историей городов - ему было все интересно. Один из его друзей рассказывал, что когда он был в Москве он ходил на лекции по искусству в Пушкинский музей. Он был частью поколения, у которого было так мало возможностей, открытых для них в детстве, а потом, после войны, они были готовы знать как можно больше вещей.
АР: Вы помните какие-нибудь другие семейные поездки с отцом?
ЕГ: В Бородино мы ездили втроем: мой отец, я и моя сестра. Но у него было много друзей, и каждые выходные они устраивали что-нибудь интересное. Многое из того было связано со спортом, ведь он и его друзья были хорошими спортсменами – волейболистами, хоккеистами, футболистами. Мы готовили еду, а потом шли в лес и проводили там весь день, женщины, дети и компания спортивных мужчин.
Очень часто, когда он много работал днем и возвращался поздно вечером, он собирал друзей, и они ходили играть в хоккей на соседнем стадионе. Они играли всю ночь, и порой спали всего около трех-четырех часов. Но на следующий день они чувствовали себя очень хорошо. Каждый день он брал нас в соседний лес, чтобы делать зарядку. Когда он спускался по лестнице, он обзванивал каждую квартиру в подъезде и приглашал всех выйти и присоединиться к нам. Он считал очень важным заниматься спортом каждый день на свежем воздухе.
АР: В каком месте вы жили?
ЕГ: Я не помню квартиру, в которой мы жили до полета моего отца. Это было в Москве, где он проходил подготовку с первой группой космонавтов, отобранных для космического полета. После его полета мы переехали в большую квартиру в маленьком городе под названием Чкаловская. Это рядом с военным аэродромом, и мы жили там четыре года. Звездный городок, специально предназначенный для космонавтов и людей, занятых в космической индустрии, в то время еще не строился. Мы переехали туда в 1966 году.
АР: Что вы помните о жизни в Звездном городке?
ЕГ: Место было замечательным. Когда мы приехали, там было всего несколько зданий, и это было прямо посреди леса. Большую часть лета мы занимались сбором грибов и ягод, и детям там было безопасно играть, потому что это была охраняемая территория – военная зона. Люди, которые там жили, все работали очень помногу, и многие из них учились в Академии Жуковского, а также работали в Москве, и очень часто они, казалось, приходили домой только чтобы поспать. Если у них было свободное время, они занимались разными видами спорта: все было предусмотрено.
АР: Как только ваш отец вышел на орбиту, он стал мировой знаменитостью. Бывал ли он часто дома в первые годы после своего полета?
ЕГ: Нет, совсем нет. Но когда у него было время, ему нравилось быть дома и проводить время с нами. Он очень хотел видеть, что мы (его две дочери Елена и Галина) очень хорошо учимся. Он любил разговаривать с нами о книгах и литературе, и он любил читать нам стихи. Он знал наизусть поэзию, и ему нравилось учить нас читать ее тоже.
АР: Какие стихи?
ЕГ: Ну, он хорошо знал Пушкина, и Твардовского и Исаковского - поэзию, связанную с войной. Ему нравилось много литературы: например, Лермонтов и Сент-Экзюпери. Он любил читать нам громким голосом. В то время нам было слишком трудно понять, но ему все равно нравилось это делать.
АР: Как вы думаете, он считал себя маленьким принцем?
ЕГ: Нет. Он считал себя пилотом. Его любимая книга была не Маленький принц, это был Ночной полет.
АР: Прежде чем ваш отец полетел на аппарате «Восток 1», он рассказал вашей матери, что он собирается делать?
ЕГ: Она знала, что он собирается сделать, и когда он уезжал на Байконур, он рассказал ей, зачем уезжает. Но он не сказал ей фактическую дату. Он сказал, что полет состоится через несколько дней после реальной назначенной даты, чтобы она не волновалась.
АР: Очевидно, это была чрезвычайно опасная миссия. Он каким-либо образом подготовил семью к той опасности?
ЕГ: Нет, нет, он этого не стал делать.
АР: И когда он вернулся после своего полета на орбиту, вы помните, что с вами случилось? Ваши дедушка и бабушка пришли присмотреть за вами?
ЕГ: Нет, его мать приехала на некоторое время, а потом приехала медсестра, чтобы присмотреть за нами, так как мой отец все время работал. Моей сестре был всего месяц, и моя мать была очень занята уходом за маленьким ребенком.
АР: Ваш отец стал самым известным человеком в мире - почти мгновенно. Как его знаменитость повлияла на семью и вашу мать в частности?
ЕГ: Моя мама очень скромный человек, и она сразу поняла, что их жизнь изменится навсегда. И она действительно изменилось. В начале их супружеской жизни, когда они жили на Крайнем Севере (в Мурманске) вскоре после свадьбы, у них было много времени для себя. Но уже после его приема в первый отряд космонавтов и их переезда в Москву они не могли проводить много времени вместе. А после полета отца было крайне сложно вести личную жизнь вообще. У них было так мало возможностей побыть друг с другом рядом.
АР: Окончательный выбор между вашим отцом и Германом Титовым в качестве первого человека, отправившегося в космос, был сделан за последние несколько дней до полета. Считаете ли вы, что личность вашего отца - такая привлекательная - была решающим фактором что выбрали его?
ЕГ: Да.
АР: Не могли бы вы описать его личность? В каждой новостной колонке или фотографии, которую мы видим, у вашего отца улыбка победителя: это мгновенно сделало его привлекательным. Как вы думаете, это сыграло определенную роль при выборе его, а не Титова?
ЕГ: Сергей Павлович Королев, главный конструктор советской космической программы, выбрал его, но все шесть пилотов в первой группе космонавтов были очень хорошо подготовлены. Они физически были очень подходящими. Они были очень хорошо натренированы - даже сверх-натренированы - потому что никто не знал какое влияние космоса будет на человеческое тело. Все первые космонавты были обучены очень быстро принимать решения, и именно это определило, кто будет в первой группе космонавтов. Мой отец был исключительно физически здоров. Он даже не понимал, что значит иметь внутреннюю боль. Он знал достаточно хорошо, когда одна из его рук или ног была повреждена, но он никогда не испытывал никаких проблем внутри. Он рассказывал нам, что он даже не мог себе представить, что можно чувствовать, когда что-то внутри. И в то время он также был феноменально спокойным и умственно дисциплинированным. Например, если он возвращался домой в течение дня и говорил, что устал, он говорил: «У меня есть 40 минут чтобы поспать, я очень устал». Затем он спал 40 минут и проснулся вовремя, не пользуясь будильником или прося кого-либо, чтобы разбудили его.
АР: Это было связано с его обучением?
ЕГ: Нет. Это были его естественные способности.
AР: Он передал это вам?
ЕГ: Нет! [смеется]
АР: Когда вы росли, вы встречали многих людей, участвующих в советской космической программе, таких, как Королев?
ЕГ: Я никогда не встречалась с Королевым, который считался засекреченным на государственном уровне человеком, но я знала всех космонавтов и всех инженеров, которые жили в Звездном городке очень хорошо: все люди, которые готовят пилотов для работы в космосе. Мы жили в одном месте и учились вместе с их детьми. Это был особый вид жизни, потому что мы прекрасно знали, что все люди были вовлечены в опасную работу. Многие из тех, кто работал в Звездном городке, были ранее очень хорошими военными летчиками и продолжали ими работать. И их работа не всегда была особо безопасной.
АР: Вы когда-нибудь спрашивали своего отца о том, как происходил его полет?
ЕГ: Ну, теперь мы знаем, насколько это было очень опасно. И во время полета было много очень опасных ситуаций, но он никогда не рассказывал нам подробно об этом. Мы теперь знаем подробности, потому что документы были опубликованы, но в то время они были секретными. Поэтому сейчас я могу представить, насколько это было опасно, но об этом он не рассказывал. После первого полета он снова хотел полететь в космос. Он хотел продолжать свою работу в качестве летчика и космонавта. Также он очень интересовался инженерными аспектами космических полетов и строительства космических кораблей. Когда он заканчивал учебу в Академии Жуковского, то предложил в качестве своего дипломного проекта космический корабль с жестким неподвижным крылом - скорее, как шаттл, который американцы в то время разрабатывали. Он окончил в феврале 1968 года. Но он был недоволен тем, что его не выбрали для другого космического полета. Королев, с которым они были хорошими друзьями, думал, что он был бы одним из ведущих ученых в этой области.
АР: Значит, он наслаждался своим первым полетом, несмотря на огромную опасность?
ЕГ: Да, но этого полета было недостаточно для него, полет был слишком быстрый! И ему он очень понравился, и отец хотел продолжать полеты.
АР: Будучи уже знаменитым, он посетил большое количество зарубежных стран после своего полета - что, по-вашему, ему больше всего понравилось?
ЕГ: Ну, я знаю, что Британия ему очень понравилась! Королева дала ему несколько красивых кукол, чтобы он подарил их мне и Галине. Он был во Франции несколько раз, для участия в Парижских авиасалонах, и это приносило ему удовольствие, когда он видел новые технологии для полетов. И Куба ему очень понравилась. Кастро был хорошим другом. Но он хотел путешествовать сам хотя бы иногда, а не с официальными визитами, чтобы иметь возможность больше видеть и узнавать. Но это было невозможно, потому что, даже когда он что-то планировал для себя, вокруг него толпились люди, которые хотели увидеть его и поговорить с ним. Он понял, что это часть его работы, и он не мог отказаться.
АР: Неужели его небывалая слава вызвала у вас трудности во время взросления?
ЕГ: Ну, у меня никогда не было другой жизни, так что мне не с чем сравнивать. Я всегда была членом очень известной семьи, и это часть моей жизни: я не совсем помню того времени, когда ситуация вокруг моей семьи была другой. Я не могу сказать, хорошо это или плохо, трудно или иначе, это просто реальность.
АР: И как член этой очень известной семьи, вы по-прежнему получаете сообщения со всего света, и письма, в которых вас спрашивают о вашем отце?
ЕГ: Да, я получаю довольно много фотографий и писем с воспоминаниями от разных людей, которые встречались с ним, и если я встречаю кого-то, кто помнит 12 апреля или помнит встречу с моим отцом, они всегда рассказывают мне об этом. Это всегда приятно.
АР: Вы сохраняете как-то эти воспоминания?
ЕГ: Да, мы храним все в доме моей матери.
АР: И вам всем получается отвечать?
ЕГ: Да, я действительно отвечаю. Иногда я перезваниваю людям, которые делают запросы; иногда люди просто посылают фотографии, потому что они знают, что у нас есть архив, и они хотят, чтобы их фотографии принадлежали нашему семейному архиву. Есть также школьные проекты о космосе, и я получаю от учеников, пишущих мне. И я всегда отвечаю на их вопросы.
АР: 12-го апреля, когда газеты сообщили об этом событии, все думали, что Советский Союз станет первой страной, которая отправит человека на Луну. Этого не произошло. Как вы думаете, что почувствовал бы ваш отец, если бы он знал, что это будут американцы, которые отправили человека на Луну?
ЕГ: Ну, это связано с политической ситуацией, а вовсе не потому, что Советский Союз не был к этому готов. Мы знаем, что многое происходит в результате политических решений, и я уверена, что он не был бы счастлив, и Королёв, который некоторое время готовил лунную программу. Есть документальный фильм под названием «Красный космос». Он посвящен катастрофам, которые произошли в космосе, и сколько из них было результатом того, что политики хотели, чтобы полеты состоялись до того, как все функции безопасности и технические параметры и компоненты были полностью проверены.
АР: А вы получаете письма из США о своем отце?
ЕГ: Да, на завтра назначена встреча с кем-то из Космического музея в Вашингтоне - придет человек поговорить со мной.
АР: Вы впервые будете давать интервью американцам?
ЕГ: Первое интервью было, когда один писатель специально приезжал в Россию, чтобы поговорить со мной, когда был 50-летний юбилей. Однако, когда я нахожусь в США, меня спрашивают о моем отце.
АР: Разрешите я верну вас обратно на то время его великого полета. Ваш отец, должно быть, подготовил вашу мать или вашу семью к возможности, что он не вернется.
ЕГ: Да.
АР: Он оставил для нее какие-то сообщения?
ЕГ: Ну, он написал письмо для моей матери, сказав в нем, что, скорее всего, он не вернется, потому что полет будет очень опасным и что он хотел бы, чтобы она не осталась одна если это произойдет. Но он не отдал ей письмо. Когда он вернулся, она случайно обнаружила это письмо среди своих вещей. Он не хотел, чтобы она находила его, и сказала ей, что она должна просто выбросить его. Но, конечно, мама сохранила его.
АР: А много ли писем вашего отца для вашей мамы, которые вы сохранили?
ЕГ: Несколько, но они были написаны, когда я еще только родилась. Тогда моя мама училась, а мой отец проходил профессиональную подготовку как военный летчик на крайнем севере, на границе с Норвегией. Она не смогла быть рядом с ним, поэтому они писали друг другу письма. Но после этого они всегда жили вместе, поэтому переписка не требовалась.
АР: Вам никогда не хотелось работать в космической или авиационной отрасли?
ЕГ: Нет. Нет, никогда. Я абсолютно уверена, что эта работа не подходит для женщин. Я знаю, как люди обучаются этим профессиям, а характер обучения действительно очень тяжелый, а иногда и просто ужасный.
АР: Что конкретно?
ЕГ: Трудно говорить об этом на английском языке, потому что я не знаю терминологии для обозначения методов и технологий используемых для подготовки, но, например, есть изолированная камера, это когда космонавты заходят в небольшую герметичную камеру, не зная, как долго они там пробудут - иногда они могут там находиться больше 21 дня. И температура в ней была экстремальной: иногда более 50 градусов по Цельсию; а иногда они мерзли там. У них не было часов, чтобы понимать который сейчас час, не было никакого контакта с внешним миром. Подготовка первых космонавтов была чрезвычайно суровой и испытывала их за пределами возможностей большинства людей. Но позднее будущим космонавтам не приходилось переносить такого рода тренировки, потому что уже знали, что происходит с человеческим телом в космосе, и могли соответствующим образом адаптировать обучение. Поскольку мы жили в окружении космонавтов, и многие из них были друзьями нашей семьи, мы знаем о некоторых страшных вещах, через которые им пришлось пройти, а также то, что каждый полет связан с множеством рисков. Я думаю, что только человек с очень хорошим здоровьем, очень грамотный и человек, чей мозг работает очень быстро, может справиться с этой работой.
АР: Когда вы всей семьей ходили в лес с другими космонавтами, говорили ли они о каких-то из этих трудностей, которые пережили или о своем опыте?
ЕГ: Нет, никогда. Они шутили, они играли, они охотились или рыбачили, а кому-то из них очень нравились водные лыжи, но они никогда не говорили о пережитых трудностях.
АР: Я полагаю, это была тайная жизнь.
ЕГ: Это не была тайная жизнь. Но как военные, они никогда не говорили о своей работе дома, и им не хотелось, чтобы их жены или дети знали, что происходит, потому что они не хотели, чтобы те волновались.
АР: Образ вас и ваших родителей, представленный в прессе, говорит о том, что вы были хорошей дружной семьей. Вот как вы вспоминаете свое взросление? Учитывая, что вашего отца часто не было, вы можете сказать, что он был действительно семьянином?
ЕГ: Да, он безусловно был семьянином. Но у него было огромное количество друзей, и ему нравилось проводить с ними время, и ему нравилось приглашать гостей домой. Очень часто они приходили вместе к нам домой после совещаний и отец создавал дружескую, веселую атмосферу. Они проводили свое время очень хорошо, потому что они всегда были заняты, они всегда пытались узнать что-то новое, познакомиться с новыми людьми, и я помню, что наш дом всегда был полон разных людей, которые приходили с моим отцом.
АР: В начале нашего интервью Вы сказали, что детство вашего отца было очень тяжелым. Считаете ли вы, что его способность действовать в чрезвычайно опасных и сложных ситуациях может объясняться, его способностью выжить в тех условиях и преодолеть все те лишения в раннем возрасте?
ЕГ: Да, мне кажется, это должно было сформировать его личность и способности. Смоленск, регион, в котором он вырос, - беднейший регион нашей страны, и жизнь там всегда была очень сложной. Это самый западный регион России, и все сражения, все нашествия приходили с запада через Смоленское поле. Вот почему история региона очень богата, но и очень темная. Но дело было не только в этом: он был любопытным и интересующимся человеком. Он любил читать, у него была очень хорошая память, и он работал по 20 часов в день, на протяжении всей своей взрослой жизни. И это было не из-за его сложного детства. Его просто интересовало все.
В июле 2011 года Елена Гагарина приехала в Лондон, чтобы представить статую своего отца, установленную около офиса Британского совета. Статуя была подарком российского космического агентства Роскосмосом Британскому совету и была установлена возле статуи капитана Джеймса Кука. Как директор Кремлевского музея Елена Гагарина работала с Фондом Генри Мура и Британским Советом на выставке работ Генри Мура, проходившей в Кремлевском Музее в 2012 году.
Интервью было опубликовано Британским консульством.
Если Вам понравилась статья - Поставьте оценку, и тогда ее смогут прочитать другие! А также Подписывайтесь на канал Наука. Грани Реальности, чтобы всегда узнавать интересные факты о нашем мире - первыми!
