Этот худощавый и сутулый прапорщик разительно отличался от всех других. Случилось так, что он окончил авиационный ВУЗ, потом проработал какое-то время не по прямой специальности на заводе, после чего ему предложили послужить в армии. Обещали офицерскую должность, но почему-то её не нашлось. Все места были заняты, или он не вписался по личным параметрам — неизвестно. Направили его в энерго-механический отдел, присвоив звание прапорщика. Обещали, что как только должность освободится, так его и произведут в офицеры, а пока мол можно послужить и прапорщиком. Вот так просто...
Конечно, обманутый в лучших ожиданиях, он попытался уволиться из рядов, но это оказалось не так уж и просто. Договор подписан, звание присвоено, Родине нужны честные и умные технические военные специалисты. От такого стечения дел новоиспечённый прапорщик впал в глубокую депрессию, стал выпивать. А когда понял, что ждать мистического освобождения должности можно до пенсии, то стал прапорщиком ну совершенно печального образа. У самых суровых людей сердце содрогалось при виде лика его мученического.
В ЭМО же ему поручались самые простые задачи. Он сопровождал рядовой состав на разгрузку угля, выступал в качестве дежурного по общежитию, а так же дежурного по этажу. Это особая миссия, связанная с массовой борьбой с дедовщиной в части п/п 42030, которую организовал замполит. Дежурными по этажам в зданиях казарм назначались прапорщики, иногда сверхсрочники и даже офицеры. Они должны были следить за тем, чтобы старослужащие не обижали молодых, ну и не было бы других нарушений. Большая часть дежурных подходила к этой задаче совершенно формально.
Заходили после отбоя и приходили перед подъёмом, сказав наряду сакральное «если кто-то спросит, то я только что вышел». Этот же прапорщик был таким странным, что и в этой ситуации отличался от других членов коллектива. Он приходил на этаж и ходил. Вот всю ночь — по длинному коридору, что именовался у нас «взлёткой», шаркающей гражданской походкой, в серой шинели — ходил и курил одну папиросу «Беломор» за другой. Даже страшно было за его физическое и психическое здоровье. Попробуйте сами походить всю ночь взад и вперёд, куря крепкие советские папиросы... Это очень трудно для организма.
Но был он человеком либеральным. Помнится, что при нём я спокойно сидел за столом, завернувшись в одеяло, и читал книги, что формально дневальному противопоказано.
И вот лопнуло его терпение. Случилось это 9 мая 1987 года. В этот день весь личный состав маршировал в торжественных колоннах перед лицом отцов-командиров с большими звёздами. Из Москвы прилетали генералы, чтобы поздравить нас с праздником и привезти из ГДР подарков родным и близким. Всё красиво, все маршируют и поют, оркестр играет торжественную музыку.
Наш странный прапорщик пошёл в свою психическую атаку. Он выждал паузу между прохождением взводов и выдвинулся наискосок, выскочив из-за угла санчасти, как чёртик из табакерки. Фуражка набок, сам пьяный, отдавая честь левой рукой и распевая «Выходила на берег Катюша»... Возникла пауза. Оркестр перестал играть, и все взоры устремились на возмутителя торжественного мероприятия. А он промаршировал перед штабом и свернул в проход, устремившись к солдатской чайной, где и скрылся.
Разумеется, прапорщик рисковал, могли объявить взыскания, отправить на гауптвахту. Только риск был не таким уж и большим... Он своего добился. После нескольких бесед с представителями командования его рапорт был удовлетворён. Прапорщик был уволен в запас. Вот такой интересный ход ему пришлось совершить, чтобы прекратить тот странный цирк со службой в армии, которая не соответствовала изначальным ожиданиям и обманным обещаниям.
Если Вам интересны мои истории, ставим палец вверх и подпишитесь на мой канал — тогда истории о службе в ГСВГ будут чаще появляться в Вашей ленте новостей. Спасибо Вам за внимание!
