Дело о кастильском кинжале

Исполнилось 200 лет со дня рождения Александра Васильевича Сухово-Кобылина - одного из самых богатых и образованных аристократов России, который вошел в ее историю как автор пьес о коррупции в высших эшелонах власти.

ПО ОБЕ СТОРОНЫ МОЛОХА

В последних числах ноября 1855 года Москва столкнулась с невероятным событием: на площади возле Малого театра собиралось огромное количество людей, стремящихся попасть в зрительный зал. Владельцы театра были вынуждены обратиться за помощью в полицию и при этом радостно потирали руки - такой прибыли они еще не знали. Началось все с премьеры спектакля, поставленного по пьесе Александра Сухово-Кобылина “Свадьба Кречинского”. Премьерный аншлаг обеспечила шумиха вокруг имени автора, которая не смолкала уже пять лет: его обвиняли в убийстве француженки-содержанки Луизы Симон-Деманш.

Одновременно с Сухово-Кобылиным в качестве подозреваемых выступали четверо его крепостных крестьян, бывших в услужении у Симон-Деманш. Вина ни одного из обвиняемых не была доказана, но все они находились в заключении. Сухово-Кобылин - не в тюрьме, как остальные, а на гауптвахте только благодаря заступничеству влиятельных друзей и взяткам. Условия его содержания были более чем гуманные: его отпускали домой, позволяли заниматься литературным творчеством и даже участвовать в работе над постановкой, а потом и присутствовать на премьере. Эти экстравагантные обстоятельства и взбудоражили зрительское любопытство: на премьеру цена за билет в ложу доходила до 70 рублей серебром!

После премьеры народ буквально повалил в Малый - но уже потому, что комедия оказалась исключительно талантливой и злободневной. На несколько месяцев театр отказался от других спектаклей и каждый вечер показывал “Кречинского”. Поразительно, но и в наши дни все три пьесы Сухово-Кобылина – “Свадьба Кречинского”, “Дело”, “Смерть Тарелкина” - входят в десятку самых востребованных в отечественных театрах от Владивостока до Калининграда. И все по тем же причинам: талантливая драматургия и актуальность. Все три пьесы - о коррупции в государственной бюрократической системе, от которой нет спасения ни тем, кто внутри системы, ни ее жертвам. Сухово-Кобылин знал, о чем писал, - ведь он побывал по обе стороны молоха.

ЛЮТЫЙ АРИСТОКРАТ

С Луизой Симон-Деманш Александр Васильевич познакомился в Париже, в уличном кафе. Блистательный русский аристократ, с золотой медалью окончивший сразу два факультета Московского университета, философский и физико-математический, удачливый игрок, предприниматель, спорт­смен и, конечно, ловелас, был очарован кроткой голубоглазой модисткой. Вскоре она приняла его предложение оказать ей “бескорыстную помощь” в трудоустройстве, приехала в Москву и поселилась в пятикомнатной квартире в Брюсовом переулке, которую снял для нее благодетель. Восемь лет она будет ему не просто женщиной для постельных утех. Сухово-Кобылин познакомит ее с матерью и сестрами, которые будут щеголять в шляпках и чепцах Луизиного изготовления. Он купит для нее купеческий титул и лавку для реализации муки и меда из своих имений, а также водки “Кобылинки” и шампанских вин со своего завода.

Луизу в семье любили, и она рассчитывала на брак. Но один из университетских друзей не случайно назвал Сухово-Кобылина “лютейшим аристократом”. Александр Васильевич всегда помнил, что приходится кровным родственником императорской семье, и всех, кто ниже его, считал не вполне людьми. Мог избить до потери сознания крепостную, расстроить помолвку сестры с женихом поповского сословия, публично унизить ближайшего друга-разночинца. Он не только не собирался жениться на модистке, но и не считал нужным скрывать от нее свою неверность. До поры Луиза терпела, но когда в жизни Сухово-Кобылина появилась Надежда Ивановна Нарышкина, ее терпение лопнуло. Начались сцены ревности с истериками, битьем посуды и драками. Слуги видели, как опостылела барину капризная француженка, и готовы были ему помочь. И помогли: то ли убили, то ли взяли на себя его вину. Ни одну из версий ни доказать, ни опровергнуть следствию не удалось.

8 ноября 1850 года Луизу Симон-Деманш нашли в канаве неподалеку от Ваганьковского кладбища - избитую, задушенную и с перерезанным горлом. Слуги сначала взяли вину на себя, потом отказались от своих признаний, но были арестованы и все семь лет следствия провели в тюрьме. Александр Васильевич от своего участия в преступлении отказывался всегда, в заключении провел чуть более полугода и только благодаря связям и взяткам избежал каторги.

ВМЕСТЕ С ПАРОЮ САПОГ

Что же произошло в ночь на 8 ноября 1850 года? Из материалов дела известно, что Александр Васильевич и Надежда Нарышкина, жена старого князя Нарышкина, имели обыкновение во время балов в доме Сухово-Кобылина уединяться во флигеле для любовных утех, а потом возвращаться к гостям. Во время такого свидания во флигель ворвалась Луиза. Что было дальше, никому не известно, но платье мертвой француженки оказалось до самого подола залитым кровью - то есть в момент убийства она стояла. В 36 местах флигеля - на полу, стенах, мебели - были обнаружены пятна крови, но верные слуги уверяли дознавателей, что резали там птицу. Был найден и кастильский кинжал, которым любил упражняться в меткости хозяин дома. Кстати, в интимной переписке между ним и Луизой кастильский кинжал фигурировал и в ином, сугубо эротическом смысле.

Нестыковок и противоречий в этом деле можно обнаружить с лихвой. И все потому, что каждая следственная группа, получив щедрое вознаграждение, что-то теряла или не замечала. Через некоторое время следствие возобновлялось, и история повторялась. Достойным завершением семилетнего уголовного дела стала утрата решения Госсовета от 25 октября 1857 года - документ “был затерян писцом в пьяном виде вместе с парою сапог”.

Допрашивали и Надежду Нарышкину — по особому разрешению императора. Но она уверила следователей в своей непричастности к трагедии. И вскоре уехала во Францию, где родила девочку Луизу, которую объявила сиротой, взятой ею на воспитание. Александр Дюма-сын, ставший ее мужем после кончины князя Нарышкина, в эту версию жены поверил. Сам же Сухово-Кобылин, когда его дело закрыли по просьбе императрицы Марии Александровны, жены Александра II и страстной поклонницы прекрасного, разыскал Нарышкину и сразу же признал дочь. Но только когда Луиза достигла совершеннолетия, он получил высочайшее разрешение на ее удочерение. Других детей у Сухово-Кобылина не было. В 1859 году он женился на француженке Мари де Буглон, которая через год умерла от туберкулеза. Еще через девять лет женился на англичанке Эмилии Смит, но та скончалась через полгода после свадьбы от воспаления мозга.

Александр Васильевич доживал своей век во французском местечке Больё-сюр-Мер с рано овдовевшей дочерью, занимаясь философско-богословскими изысканиями и переводами трудов Гегеля. До самых последних своих дней он отмечал день гибели Луизы Симон-Деманш и все больше убеждался, что она была единственной женщиной, которую он любил.