Стоим на ремонте в Пусане. Судно не большое, уж чьей постройки не знаю, напоминает промысловую шхуну. В море я на ней не работала, пошла на ремонт, и то только потому, что ремонт был в Корее. Работаю поваром, а заодно и медиком, и дневальной. Экипаж не большой 12 человек, ремонт производят корейцы, экипаж обеспечивает жизнедеятельность судна, и контроль за качеством и правильностью ремонта. Все на рабочем дне, кроме вахтенных. Вахту несут сутки через трое. У меня работы не много, с утра наготовлю на обед, напеку хлеба на два дня, а ужинать, в основном ходили по кафешкам. В 17 часов, корейцы заканчивали работу, и наша команда рабочего дня, тоже была свободна. Красота, времени свободного хоть отбавляй. Поскольку на борту делать нечего, да и краской воняет, старались по быстрее слинять с борта. Так проходит пару недель. В один такой день, прихожу с утра на камбуз, накрываю завтрак, и понимаю, что хлеба остается только на обед. Сама понять ничего не могу, только вчера выпекла 12 булок, куда же хлеб делся? Завожу тесто, делаю еще одну выпечку, только уже 15 булок. На следующий день ситуация повторяется. У вахты спрашиваю-«колитесь, куда вчерашний хлеб с кладовки делся?» Пожимают плечами не видели, не брали. Ужинали тем, что в хлебном ларе лежит, в столовой. Парадокс, никто не брал, а хлеба нет. Даю себе установку,поймать воришку. В 16 часов, ухожу с борта, иду в район проходной, а через 10 минут возвращаюсь, потихонечку, просачиваюсь на камбуз, сажусь за плитой, так, чтобы видно было дверь в кладовку. Кладовки не запирались на замок, все продукты хранились в трюме, а кладовки были освобождены и подготовлены к покраске. Вот в одной из них, в холщовом мешке, я держала хлеб. Меня за плитой не видно. В 17 часов заглядывает на камбуз кореец, произносит «мадам, мадам…», сижу за плитой не откликаюсь. Постоял еще минуты две, и нырк в кладовку. Выходит, выносит хлеб и раздает своим сотоварищам. В мешке остается не больше 3 булок хлеба. Как раз на завтрак, и на обед нашей команде. От такой наглости, я не просто вышла из-за плиты, я вылетела из-за нее, как баба-яга на помеле, и первым, что попалось в руки начала мутузить корейца. Ему еще повезло, что, в руках у меня оказалось полотенце. На шум сбежалась вся наша команда и корейское начальство. Стали разбираться. Да не жалко мне хлеба, подошли бы попросили, конечно уж в хлебе бы не отказала. Но зачем так делать, я же рассчитываю, на то, что хлеб есть в кладовке, а его там нет. Просто, свинство какое-то. Уж не знаю какое внушение делало корейское начальство своим рабочим, но больше такого не повторялось. И когда, кто- ни будь из экипажа говорил корейцам, сходи на камбуз возьми там, воды или еще чего ни будь, корейцы мотали головой и говорили «ноу, там мадам». Недели через три страх у корейцев прошел, они заглядывали на камбуз и говорили «мадам, хлеб чап-чап». Получали булку хлеба и уходили довольные. По выходу из ремонта, корейский бригадир принес 3 бутылки коньяка в благодарность за хлеб. Употребили всем экипажем, отпраздновали выход. К слову, коньяк был качественный, назывался «Курвуазье». Команда шутила, "название коньяка подобрали в соответствии с твоим характером".
