Женщина, в течение трёх лет возглавлявшая женское отделение концлагеря Аушвиц-Биркенау, была известна как меломанка. По её инициативе из узниц, ранее занимавшихся музыкой, был создан женский оркестр, который у ворот концлагеря весёлыми мелодиями встречал прибывших на смерть людей.
Молодая амбициозная австрийка Мария Мандель, родившаяся в ничем не примечательном городке Мюнцкирхене, недалеко от родины Гитлера - Браунау являла собой редкое исключение в мужском «Братстве СС» - она была подполковницей СС и начальницей женского лагеря Биркенау . Оберштурмбанфюрерин Мандель добилась у коменданта всего лагеря Освенцим Рудольфа Хёсса разрешения на создание женского оркестра. Поначалу он состоял из полек-политзаключённых, в большинстве своём непрофессиональных музыкантов, бывших учительниц музыки в общеобразовательных школах. Каждая из них кое-как владела каким-либо инструментом. Руководителем оркестра была назначена Зофия Чаковска, которую Мандель называла «Чайковска» - ей очень импонировало созвучие с именем великого русского композитора, хотя и запрещённого для исполнения в Рейхе. Чайковска была до войны дирижёром школьного хора, и конечно не была готова к роли руководителя оркестра. Понимая, что качество игры маленького ансамбля никак не удовлетворит Мандель и эсэсовское начальство и путь всего ансамбля в любую минуту может привести в газовую камеру всех его участниц, Чайковской удалось убедить Мандель привлечь в оркестр несколько профессиональных музыкантов из прибывавших в лагерь девушек еврейского происхождения из разных стран Европы.
Мария Мандель начинала свою «профессиональную» тренировку в женском концлагере для политзаключённых - Равенсбрюке. Там она приобрела необходимые «навыки» для своей будущей деятельности в Освенциме - ломать с одного удара челюсти и носы… Она прошла большой путь от рядовой охраницы СС до подполковницы и начальницы женского лагеря в исключительно короткое время. Действительно, нацистская революция создала большие возможности для продвижения вверх по службе даже для некоторых женщин. Вряд ли узнали бы в высокой стройной блондинке в серой форме, чёрной фуражке,шёлковых чулках и элегантных туфлях её бывшие земляки. В одном она не изменилась - она обожала музыку и её амбиции не давали ей покоя до той поры, пока она не получила своего оркестра.
Её любовник Карл Бишофф тоже находился в лагере - он был шефом строительной службы СС. Правда его занятием было строительство и техническое обслуживание комплексов газовых камер и кремационных печей…В обычное время они, быть может, были бы ничем не примечательной парой, любящей музыку и мирно живущей в одном из городов Верхней Австрии, но теперь…теперь оба были в центре европейского «Доминиона смерти», и от их усилий зависела эффективность “ФАБРИКИ“, не имевшей прецедента в человеческой истории.
Оркестр женского лагеря Биркенау начал своё существование в мае 1943 года. Руководительница оркестра Зофия Чайковска занимала также пост «блоковой» (старосты блока-blokalteste), обязанной следить за порядком и докладывать вышестоящим обо всём происходящем в её бараке.Оркестру был выделен блок 12, который получил название «музыкального блока». Чайковска была политзаключённой и, как свидетельствовали многие заключённые, подвергалась пыткам по прибытии в Биркенау. Её нервно-психическое состояние было достаточно тяжёлым, хотя она проявляла почти материнскую заботу в отношении юных девушек - полек и евреек. Она рекрутировала в оркестр одними из первых «неариек» двух сестёр из Греции, которые чувствовали себя совершенно потерянными в аду «карантина», не имея даже языка для общения, кроме нескольких французских слов.
Во время же репетиций она срывалась до того, что иногда била своих членов оркестра. С большим трудом ей удалось выучить несколько маршей и народных песен. Первое выступление состоялось в лагерном лазарете - «ревире», после чего маленький оркестр должен был каждое утро и вечер, если позволяла погода, играть при выходе на каторжные работы «рабочих команд» и при их возвращении после захода солнца.
«Улучшение качества игры оркестра», «отбор-прослушивание новых членов ансамбля» - такие обыденные и прозаические вещи в нормальной жизни, приобретали в условиях Освенцима совершенно иное значение - это было для всех абитуриенток вопросом жизни и смерти в прямом значении этих слов. Даже дальнейшее пребывание в оркестре могло быть прервано в любой момент. Путь же из оркестра был один - в газовую камеру. Это знали все его участницы.
Мандель приказала сшить всем женщинам тёмно-синие юбки, пиджаки в серо-голубую полоску /чтобы не забывали,где они находятся!/ и выдать белые блузки. Голову покрывали платки-косынки и все они пользовались абсолютной роскошью, недоступной для заключённых здесь женщин - им разрешалось носить нижнее бельё…
Одна из участниц оркестра - парижская певица кабаре Фаня Фенелон, попавшая в лагерь за попытку с фальшивыми документами выдать себя за «арийку», писала в своей книге воспоминаний «Playing for time», что в данном контексте можно перевести, как «Играть, чтобы выжить», вышедшей во Франции в 1947 году, об одной истории, касавшейся Марии Мандель. Возможно это была лагерная легенда, возможно и правда. История эта рассказывала о необычайном случае, происшедшем во время «селекции» по прибытия транспорта из Польши. Малыш, едва научившийся ходить, выбежал из очереди ожидавших селекцию и бросился навстречу Мандель. Она, по рассказу Фенелон, не отшвырнула его обратно, хотя и славилась своей особенной жестокостью именно в отношении женщин с малолетними или грудными детьми. Мандель взяла его на руки, и бережно унесла к себе. Она одела мальчика на следующий день исключительно красиво и везде водила с собой. А через пять дней ребёнок исчез… Долг национал-социалистки требовал дисциплины и от неё.
Все оркестрантки эту историю знали, и вне зависимости от её достоверности всегда помнили, что любой вызов к Мандель может стать последним. Буквально под окнами музыкального барака находилась платформа, куда прибывали поезда с обречёнными и дорога - последние 150-200 метров до барака,где все должны были раздеться, быть остриженными наголо и следовать в «душ».Инфернальный мир и мир ещё живых душ, занимавшихся музыкой, репетировавших новые программы классической и лёгкой музыки находились вплотную друг к другу.
Одним из самых частых «гостей» в музыкальном блоке был д-р Менгеле - «ангел смерти». Он заставлял играть свою любимую пьесу Р.Шумана «Грёзы», в оригинале написанную для фортепиано и переложенную для виолончели в сопровождении оркестра, бесконечное количество раз! Исполняла её Анита Ласкер, семнадцатилетняя девушка, привезённая сюда из польского города Вроцлава.
Она играла пьесу раз за разом, а Менгеле требовал повторять музыку «Грёз» ещё и ещё… Это было своего рода пыткой и весьма изощрённой. Спустя много лет, Анита Ласкер стала одной из основательниц знаменитого Английского Камерного Оркестра. В 1996 году корреспондент Би-Би-Си задал ей вопрос: «Как вы себя чувствовали, когда играли для подобных людей?» «Я не думаю, чтобы мы вообще что-нибудь чувствовали…» - был её ответ. «Но вы знали, что они делали?» «Конечно, мы знали, что они делали… Но какой была альтернатива?»
Другую участницу оркестра - певицу Фаню Фенелон, о которой уже говорилось, Мария Мандель и начальник всего лагеря Рудольф Гёсс, заставляли петь по десять раз подряд арию из оперы Пуччини «Мадам Баттерфляй». Прослушав любимую арию,оба отправлялись на «селекцию» прибывшего поезда…
Большинство девушек - участниц оркестра - дожило до освобождения. Они рассказали историю женского оркестра как в своих воспоминаниях, так и в своих показаниях по поводу расследования нацистских преступлений. Фильм, о котором говорилось выше, всколыхнул ещё раз воспоминания уцелевших узниц.
