Наше обывательское, массовое представление об истории есть плод воздействия школьного курса и масс-медиа. Несомненно, как первый, так и вторые не являются адекватными отражениями действительности и подвержены как объективным (нельзя всё объять), так и сугубо субъективным идеологическим искажениям. Знание о других сторонах и эпизодах прежних эпох у обывателя, как правило, отсутствует.
Всё-таки для более взвешенной личной оценки прошлого и личного ранжирования тех или иных исторических деятелей приходится самостоятельно так или иначе залезать всё глубже и глубже, становиться самому себе историком без какой-либо "корочки". Благо этот процесс по-своему интересен и увлекателен.
Сегодня хотелось бы кратко познакомить читателей с незаурядной личностью Фёдора Васильевича Чижова (1811—1877). Впервые столкнувшись с этой фамилией при прочтении мемуаров А. И. Дельвига, обратил своё внимание на нестандартное целеполагание Чижова, кардинально отличавшее его от остальных пресловутых воротил первой эпохи массового железнодорожного строительства в России. Остальные грани столь нетривиального пути, конспективно описанные Дельвигом, ускользнули от внимания.
На днях прочитал биографию Чижова авторства И. А. Симоновой, официального (и скорее всего единственного) специалиста по чижовскому наследию. Монография открыла передо мной многогранный талант Фёдора Васильевича во всей полноте. Разумеется, нельзя не посоветовать прочитать эту книгу тем, кто целенаправленно интересуется отечественной историей. Для всех, в том числе тех, кто не имеет возможности или желания этого сделать, кратко расскажу основные факты биографии Чижова и любопытные моменты издания (отрывки из книги Симоновой приведены в кавычках).
Детство и отрочество
Ф. В. Чижов родился 27 февраля (11 марта) 1811 года в Костроме в семье учителя. В 1822 г. его отец, Василий Васильевич, дослужился до потомственного дворянства (в ту пору он давался лицам, дослужившимся до 8 класса табели о рангах).
Чижов получил образование в Третьей петербургской гимназии (1823–1829) и на физико-математический факультете Санкт-Петербургского университета (1829–1832).
Стоит отметить, что в годы обучения семья Чижова оказалась разделенной между Петербургом, где служил отец, и Костромой, где остались мать и сёстры. Этим более выпукло проявляется забота родителей об образовании Фёдора.
Профессор математики
Внешнеполитические осложнения и запрет на выезд выпускников за рубеж лишили Чижова положенной заграничной стажировки.
«Чижов был оставлен при Петербургском университете, где стал читать в качестве адъюнкт-профессора алгебру, тригонометрию, аналитическую и начертательную геометрию, теорию теней и перспективы и готовить диссертацию на степень магистра под руководством академика М. В. Остроградского — выдающегося русского математика, основателя петербургской школы математики, теоретической и практической физики и механики».
Трудное материальное положение после смерти отца (требовалось помогать матери и сёстрам) и выпуска из университета давало о себе знать. Тогда же сформировался навык считать каждую копеечку и вести скромный, аскетический образ жизни.
«Чижов думал о себе в последнюю очередь. На свою первую лекцию он явился в старой студенческой форме, так как не имел средств на приобретение мундира».
Помогали занятия репетиторством (как всё знакомо по современной жизни, не так ли?!) с различными представителями золотой молодёжи.
Однако, стремление к изучению искусства и творческой деятельности заставило покинуть науку: в 1840 г. Чижов прекратил преподавательскую деятельность, а в 1845 г. официально вышел в отставку в чине надворного советника (чин 7 класса).
Революционер
Ещё в студенческие годы Чижов проникся идеями вольнодумства. Хотя сперва дальше бесед в узком кругу и колких дневниковых записей это не заходило.
«Относясь критически к автократическому произволу, не встречавшему сопротивления со стороны общества, Чижов с возмущением описывал ход торжеств, посвященных открытию Александровской колонны в Петербурге: «120 000 по мановению одного осла идут, чтобы воздвигнуть монумент другому».
Это из сегодняшнего дня славянофилы кажутся безобидными мечтателями, живущими прошлым допетровской Руси, этакими "вегетарианцами" революции. Но в 1840-е гг. они были довольно опасны для николаевского режима. Славянофилы были последовательными противниками крепостного права. Славянофилы выступали за республиканскую форму правления. Идейные позывы освободить славянские народы из-под австрийского и турецкого гнёта не могли не вызывать дипломатических осложнений. Уже этого достаточно, чтобы власть начала преследовать любителей славянства.
Сам же Чижов был довольно радикален для своего круга. К тому же он имел знакомства с рядом зарубежных революционеров славянского толка (Ганке, Мицкевич). От теоретизирования его кипучая прагматичная натура перешла к действиям. С целью сохранения славянской культуры от религиозного влияния австрийцев им была организована благотворительная акция оказания помощи православным Черногории.
«С помощью костромича Платона Васильевича Голубкова, миллионера и золотопромышленника, Чижов организовал доставку из России к границам Австрии почти на три тысячи рублей икон, облачений и богослужебных книг». На призыв откликнулись и другие лица. Несомненно, данная операция имела нелегальный характер. К тому же как-то «удалось ему помочь черногорцам выгрузить оружие на Далматском берегу».
6 мая 1847 года при пересечении австрийско-русской границы Чижова приняли.
«Откровенные» ответы Чижова были прочтены Николаем I, который увидел в них, как и в показаниях других арестованных, «ученый бред» молодых людей, проистекающий от избытка любви к отечеству. Граф А. Ф. Орлов в своем представлении по поводу Чижова дал ему следующую характеристику: «…без сомнения, он есть только славянофил, вроде других московских славянофилов, даже патриот русский, но патриот, не знающий никаких пределов, и мечтатель бесполезный. Самыми занятиями и направлением своим он не только не обещает ничего существенного и истинно важного, напротив того, может сбивать с толку молодое поколение и сделаться источником вреда… Посему я полагал бы освободить Чижова из-под ареста, но не дозволять ему издание журнала, воспретить выезд за границу и учредить над ним секретное наблюдение».
Это предложение было утверждено Императором. Чижову отныне запрещалось проживать в обеих столицах. Вместе с тем ему было «Высочайше разрешено, отстранив все идеи и мечты славянофилов, продолжать литературные занятия, но с тем, чтобы он свои произведения вместо обыкновенной цензуры представлял на предварительное рассмотрение шефа жандармов».
Дерзкое поведение в ходе следствия (в частности отказ сбрить бороду) не помешало Чижову отделаться относительно легко. Ужасные николаевские репрессии!
Сельский хозяин
Запрет пребывания в столицах и потребность в средствах подтолкнули обратиться к сельскому хозяйству. На арендованном в Киевской губернии участке земли Чижов организовал разведение тутовых деревьев и производство шелка. При этом он пытался на практике применить все современные идеи организации производства. Стоит отметить, что как и во всём подходя основательно, он отнюдь не выбрал первое попавшееся занятие, как это может показаться со стороны. «Еще в 1843–1844 годах, живя в Италии и Франции, он специально ездил в районы развитого шелководства, осматривал плантации, интересовался ходом работ по разведению шелковичных червей».
Без первоначального капитала было тяжело. «Чижов начал налаживать шелководческое хозяйство на отведенных ему землях: работал от зари до зари, жил, где придется, перебивался с хлеба на воду, затем выстроил себе небольшой домик, окруженный рвом, в полверсте от казенной деревни, — и уже вскоре с дозволения правительства отправился в Москву для продажи первого пуда собственноручно выработанного шелка».
Организация новой отрасли сельского хозяйства в этом регионе позволяла произвести полное импортозамещение данного стратегически важного сырья. К тому же «достаточно сравнить стоимость итальянского шелка, шедшего по 1300 рублей ассигнациями за пуд, с отечественным, главным образом закавказским, стоимость которого не превышала 300–500 рублей».
Не оставались в стороне и технические новшества.
«В аграрной России Чижов выступал популяризатором идеи механизации сельскохозяйственных работ. Он опубликовал на страницах журнала «Библиотека для чтения» описание изобретенной им сеяльной машины, приспособленной к потребностям отечественного сельского хозяйства».
В тоже время не изменяя своим прогрессорским идеалам, Чижов не видел своей целью наживу. «...он раздавал бесплатно местным крестьянам тутовые деревья и личинки шелковичных червей, и уже спустя два-три года около его плантаций несколько сот крестьянских семей стали заниматься новым для себя промыслом и получать относительно высокие доходы. Кроме того, он организовал при своих плантациях практическую школу для мальчиков...»
В начале нового царствования надзор полиции над Чижовым был снят и ему дозволено вернуться в столицы. Одновременно с этим славянофилам было разрешено издавать свои журналы.
Главный редактор и литератор
Одним из первых литературных трудов Чижова было изданное в 1840 г. сочинение «Призвание женщины», среди идей которого постулировалась обязанность матери лично заниматься воспитанием ребёнка, а не отдавать это дело на откуп нянькам и гувернёрам.
После смерти Гоголя (с которым долго соседствовал в Риме) Чижов занимается изданием полного собрания сочинений, лично сверяет тексты с рукописями.
По завершении ссылки возможность высказывать свои идеи стала новой жизненной потребностью Чижова.
Издававшиеся Чижовым журнал «Вестник промышленности» и газета «Акционер» стали заметными органами "московской партии". Хотя стоит отметить, что финансирование этих органов шло не без труда, в то время далеко не все купцы сознавали потребность вести широкую пропаганду, несмотря на то, какие усилия затратил Чижов отстаивая на страницах своих изданий протекционистский таможенный тариф. Только энергия и воля Чижова не позволяли бросить на самотёк издательское дело и таки некоторое время издания просуществовали на его энтузиазме. Но Чижов не желал становиться в позу просителя и вечно искать подачки. Из-за финансовых трудностей в 1862 г. издание «Вестника промышленности» прекратилось. «В 1864 году в «Дне» был введен специальный экономический отдел под редакцией Чижова, необходимость в издании «Акционера» отпала, и он был упразднен».
Основное место отводилось практическим вопросам промышленности и торговли. Но оппозиционность нельзя было унять. Финансовая политика властей обоснованно подвергалась Чижовым резкой критике.
«Лучше, если бы седьмой заем наш был употреблен на южную железную дорогу, а не на размен кредитных билетов. На полученную нами сумму почти 20 миллионов мы могли бы иметь больше 300 верст!».
Громился на страницах чижовской прессы и фритрейдер Ламанский (председатель Госбанка).
Даже некоторые попытки властей пойти по пути открытости и публиковать обыкновенный государственный бюджет не встретили полного сочувствия редактора.
«Однако уже в 1863 году попытка Чижова подвергнуть критике преданный гласности Всеподданнейший доклад министра финансов и роспись государственных доходов и расходов была решительным образом пресечена цензурой. По представлению председателя Московского цензурного комитета М. П. Щербинина министр внутренних дел П. А. Валуев счел невозможным допустить к печати передовую статью «Акционера», в которой обращалось внимание на отсутствие полных отчетов по расходным статьям, вследствие чего публика лишалась правильного представления о бюджете. «Совершенно непозволительными» были признаны министром и допущенные нападки на сословную направленность финансовой политики правительства, при которой основная тяжесть всех налогов и сборов ложилась на податное население. Требуя пропорциональной разверстки налогов, автор передовицы подчеркивал: «Казалось бы, что чем кто более имеет, тем более должен и платить… У нас же подати падают исключительно на рабочий класс народонаселения… Питейный сбор почти исключительно падает на него же, то есть на простой народ, потому что зажиточные классы употребляют вино виноградное… Соляной доход тоже надобно отнести на бедное население… И выйдет, что почти исключительно одно самое бедное и самое трудящееся сословие в государстве приносит 143 миллиона из всех 198 миллионов рублей налога».
Позднее содействием Чижова был организован новый журнал «Москва» под редакцией Аксакова.
Железнодорожный магнат
Ещё в 1830-е гг. Чижов как представитель круга прогрессивных общественных деятелей активно выступал за развитие в России железнодорожного транспорта. «Он издал в 1838 году в Петербурге первый на русском языке труд о паровых машинах, основанный на сочинениях англичан Пертингтона, Стеффенсона и Араго: «Паровые машины. История, описание и приложение их». ...Спустя два года в статье «Жизнь и открытия Джемса Уатта», напечатанной в журнале «Сын отечества», Чижов предсказал, что изобретение паровых машин повлечет за собой в будущем большие материальные и моральные изменения в жизни целых народов».
«Одно из центральных мест как в «Вестнике промышленности», так и «Акционере» занимали статьи о железнодорожном строительстве». В обществе шла жаркая дискуссия о путях развития железнодорожной сети: в интересах зарождающейся промышленности начертать сеть или для нужд сельского хозяйства. При этом Чижовым отстаивалась позиция, что при проектировании надо ориентироваться на сложившиеся товарные потоки.
Важное место в обсуждениях отводилось финансово-организационным вопросам.
«Будучи убежденным сторонником поощрения частной инициативы, Чижов считал наиболее целесообразным вести железнодорожное строительство не из средств государственного бюджета, а на частные капиталы. Исключение он делал только для невыгодных в эксплуатации линий. Да и то предлагал при казенной постройке «придумать такой способ, чтобы строить на правах частной дороги, а не подчиняться департаменту».
«Подсчитывая все «за» и «против» казенного и частного строительства и эксплуатации железных дорог, Чижов писал: «Правительство, владея дорогами, действительно не будет иметь в виду так исключительно свою выгоду, как частная компания, но зато издержки чиновничьего управления непременно будут далеко выше, и поневоле надобно будет держать тариф высоко, чтоб возместить высокие расходы… Второе, на деле никак не менее важное, — это чиновничьи злоупотребления в отношении к отправителям товаров и… к пассажирам. При частных обществах есть кому жаловаться, — правительство является третейским судьею, которому нет повода оправдывать беззакония или беспорядки железнодорожных управлений… Желание избежать гласных печатных нападок невольно заставляет брать сторону жалующихся. А при правительственном управлении жалоба на управление есть, если не прямая, то косвенная жалоба на само правительство, и это последнее, по общечеловеческой слабости, непременно старается или защитить своих служащих, или скрыть их беды… При управлении частными обществами правительство поставлено совершенно в иное положение: оно готово даже придирчиво смотреть на все их действия, надеясь попасть в благорасположение у публики и народа».
Дельвиг инициировал постройку дешёвой и прочной железной дороги русскими инженерами и на русские капиталы. Учредителями общества выступали шесть человек: винные откупщики Рюмин и Мамонтов, три брата Шиповы, а также сам Дельвиг. Теперь предстояло реализовать эту идею на деле.
29 мая 1859 года был Высочайше утвержден устав акционерного общества Московско-Троицкой железной дороги. Общество не испрашивало никаких гарантий. Капитал предполагалось собрать путем выпуска 27000 акций номиналом 150 р.
Практика показала, что "частная инициатива" не горит желанием покупать негарантированные акции, особенно, если на рынке были и гарантированные бумаги. Подписка шла малоуспешно. Учредители подумывали отказаться от своей идеи. Категорически возражали только Дмитрий Шипов и славянофильская печать в лице Чижова и Погодина. Для возбуждения общественного интереса была организована кампания: Погодин критически охарактеризовал способности учредителей организовать столь выгодное предприятие. В ответ Чижов распространил доходчивые объяснения с цифровыми выкладками, как оказалось впоследствии, весьма приукрашенными. Однако, эта информационная атака не сильно помогла: в конце концов сторонние лица разобрали только 11000 акций.
Дельвиг так описывает роль Чижова в этой непростой ситуации: «Из учредителей один Д.П. Шипов настаивал на его осуществлении; брат его Александр не подписался ни на одну акцию, а другой брат Николай был за границею. И.Ф. Мамонтов объявил, что он готов поддержать составление общества, если на эту поддержку согласится Н.Г. Рюмин. Тогда Ф.В. Чижов убедил последнего взять 4000 акций с тем, что Д.П. и Н.П. Шиповы и И.Ф. Мамонтов также возьмут каждый по столько же акций».
Так или иначе, авторитет Чижова среди московского купечества и переговорные успехи позволили состояться Московско-Троицкой дороге.
Когда капитал уже был сформирован, 3 мая 1860 г., обществу была предоставлена гарантия на капитал в размере 4,5%. Попытка составить действительно капиталистическое общество, не прибегая к государственным ресурсам, успехом не увенчалась. Но дела самого Чижова с тех пор пошли в гору.
«Почти всю жизнь испытывавший внутреннее унижение и стыд от постоянной нужды в деньгах, привыкший скрупулезно, покопеечно высчитывать свои ежедневные расходы, Чижов вдруг обрел солидный материальный достаток. Поначалу суммы в рублях оглушали. Он записывал в дневнике: «Теперь я кандидатом на директорство Московско-Троицкой железной дороги, что мне приносит 3 тысячи рублей, которые я не беру, но оставляю в уплату акций. Если прослужу 4 года, то накопится 12 тысяч, и я буду сколько-нибудь обеспечен, то есть не пойду в богадельню».
В 1861 году Чижов становится директором и председателем правления Московско-Троицкой дороги.
В 1862 году Чижов вошел в члены правления общества Московско-Саратовской железной дороги. Это предприятие не имело успеха, российские капиталисты не захотели инвестировать в дорогу, денег хватило только до Коломны. При преобразовании общества Московско-Саратовской дороги в общество Московско-Рязанской дороги Чижов усилиями фон Дервиза был исключен из числа членов правления.
К 1868 году Главное общество российских железных дорог, весьма "ославившееся" своей коррупцией и неэффективностью, снова оказалось в предбанкротном состоянии. И для его спасения опять надо было выделять казённые средства. Но просто подарить было бы уж слишком нагло. Поэтому и была организована "приватизация" Николаевской дороги, с тем чтобы текущие доходы от последней перекрёстно субсидировали две другие убыточные линии Главного общества. Средства на покупку "банкроту" ссужала казна на довольно невыгодных для себя условиях.
Что мог консорциум московских купцов супротив жуликов и воров из Главного общества! Ведь за ними, по слухам, стояли Г.А. Строганов (морганатический супруг Марии Николаевны), княжна Долгорукова (любовница Александра II), а также ряд видных представителей аристократии. Сам Александр II владел 1200 акциями.
Разумеется, московские купцы проиграли, хотя не требовали никаких правительственных гарантий на капитал и могли обеспечить больший доход для казны (предлагали "живые деньги" в казну).
Впрочем, министр финансов Рейтерн попытался восстановить баланс интересов деловых кругов Петербурга и Москвы. Московское товарищество капиталистов, не без труда, стало победителем конкурса на приватизацию Московско-Курской дороги. Чижов был выбран председателем правления.
В 1868 г. положительно решается вопрос о продлении Троицкой дороги до Ярославля. Участок сдан в эксплуатацию в 1870 г.
Стремление развивать русский Север, подвигло Чижова прокладывать железную дорогу дальше, до Вологды. Бездоходность этого участка дороги, по словам Дельвига, весьма понизила стоимость акций общества, до 230 р. за шт.
Нельзя также не упомянуть, что «адмирал Н. К. Посьет, находившийся в дружеских отношениях с бароном Дельвигом, вступив в июле 1874 года в должность министра путей сообщения, пригласил Чижова в Петербург — занять место товарища министра».
Банкир
Зарождавшийся российский капитализм испытывал нехватку финансовых ресурсов на расширенное воспроизводство. В конце 1850-х гг. старые кредитные установления были упразднены, а новые вместо них не созданы. Единственным источником инвестиций стал фондовый рынок. Но он никак не годился для малых и средних предприятий, так как уставы акционерных обществ надо было высочайше утверждать, а все выпуски облигаций согласовывать в минфине.
Первоначально Чижов был весьма далёк от банковской деятельности.
«Здесь, в Москве, заводится Купеческий банк, — читаем мы дневниковую запись Чижова, помеченную маем 1864 года, — начало сделано Кокоревым. В Петербурге подписались на него на 730 тысяч, считая тут Рукавишникова (100 000), Пастухова (20 000), Мамонтова (20 000)… Лямин сказал, что он не пойдет в дело, если меня не будет… Я подписал 10 000… не своих, Кокорева, разумеется, — не для того, чтоб пользоваться правом, а чтоб не совестно было говорить в обществе купцов о банке, в котором не принимаешь никакого участия. Кокорев звал меня в директоры, я отказался… я банковского дела не знаю, какое же право имею я думать, что я его поведу? Но… купцы, если выберут, значит они найдут, что я могу быть директором».
И выбрали. «На общем собрании пайщиков, состоявшемся сразу после Высочайшего утверждения устава банка, 97 голосами из 99 Чижов был избран председателем правления с годовым жалованьем в 9 тысяч рублей».
«Спустя год в письме к одному из своих давних университетских друзей Чижов сообщал: «У нас в Москве образовался Московский купеческий банк, при образовании которого я был весьма деятельным рабочим… Дело это у нас новое… Теперь я с утра до вечера, именно с 9 часов утра до 9 часов вечера, иногда и позже, все в цифрах и цифрах. Банк идет превосходно».
Позднее Чижов становится во главе ещё одного кредитного учреждения.
В «помощь бедному и слабокредитному торгующему люду» 3 июля 1869 года в Москве под непосредственным руководством Чижова было открыто второе после Купеческого банка частное коммерческое учреждение — Купеческое общество взаимного кредита. Его организаторами выступили двадцать крупнейших дельцов-торговопромышленников, в том числе В. А. Кокорев и председатель Московского биржевого комитета И. А. Лямин. Всего к моменту начала операций Общество состояло из 1400 членов. И в этом новом коммерческом учреждении подавляющим большинством голосов Чижов был избран председателем правления, на этот раз без определенного жалованья (члены правления получали процентное вознаграждение с чистого барыша)».
Несмотря на свой новый статус, Чижов по-прежнему остаётся крайне неприхотливым в быту.
«Еда его, как правило, была самой неприхотливой. Он не особенно обращал внимание на подержанную обстановку своего жилища, и друзья ему не раз замечали, что «не мешало бы всероссийскому управляющему разных выгодных предприятий хотя бы обить мебель новой клеенкой».
Немаловажно, что в обоих учреждениях Чижов сразу же намечал себе преемника на место председателя правления (Бабста и Аксакова соответственно) и наладив работу передавал руководящий пост.
В целом успешная банковская деятельность Чижова была омрачена неудачной сделкой, мотивированной стремлением поднять русскую промышленность по части производства рельс. В нарушение всех принципов банковского дела Чижов вложил значительную долю активов Купеческого общества взаимного кредита в группу предприятий Путилова. Только прибегнув к государственной поддержке (по принципу выкупа предприятий Путилова в казну) кредитное учреждение Чижова смогло вернуть назад часть своих средств, а часть списало в убытки. Вопрос была ли эта операция эпизодом "национализации убытков" дискуссионный, но при первом рассмотрении выходит, что скорее да, чем нет.
Искусствовед
Во ходе пребывания в Европе, прежде всего в Италии в 1842–1844 гг., Чижов значительное время посвятил изучению искусства. Пытался сам писать, но понял, что это не его. Однако, полученных теоретических познаний оказалось достаточно для выполнения роли искусствоведа, весьма авторитетного в творческих кругах.
Хотя фотография в ту эпоху только входила в свои права, Чижов недвусмысленно направлял молодых художников к тому, что они не должны быть "ремесленниками", досконально отображающими наблюдаемую действительность. Их каждого полотна должно проступать авторское видение, отношение.
Большой труд Чижов вложил в становление В. Д. Поленова (сына своего друга студенческих лет) и И. Е. Репина. Поездки по Европе, продолжительные беседы об искусстве, материальная поддержка. Чего ещё желать начинающему художнику?
«Вы оба будете иметь дело со стариком несговорчивым, — предупреждал Поленова Чижов. — Вы забудьте думать, чтобы я ограничился сходством. Нет, брат, так и собаки писать портрет не годится… Я захочу, чтобы ты в портрете передал не милостивого государя Федора Васильевича Чижова, а такого Чижова, которого ты любишь (или, пожалуй, не любишь)… Точно того же прошу и у Репина. Тогда портрет имеет значение художественного произведения, когда я в нем вижу, как художник понял и принял в свою душу того, с кого он пишет портрет. Иначе для какого черта сидеть десять сеансов и скучать страшнейшим образом, для чего и художнику сидеть столько же и потеть над своей работой, когда фотография может передать лицо… с математической точностью… Ан нет, — фотография, чем больше на нее смотришь, тем делается пошлее и сильнее наскучивает, исключая фотографии людей, близких сердцу… потому что переносит к особе, сердце наполняющей. Чем больше смотришь на истинно художественный портрет, тем больше он пленяет не красотою лица, на которое и не взглянул бы в натуре… но которое отразилось в душе художника… Чем более художественности у портретиста, тем доступнее ему внутренняя красота человека, с которого он снимает портрет. Не знаю, удавалось ли тебе встречаться с такими высокими художниками… а мне случалось…»
Чижов дипломатично сводил между собой промышленников и творцов, не на секунду не опуская высокой планки требовательности.
В результате такой деятельности заказчики получали "качественный продукт", а творцы имели реальный стимул к повышению своего мастерства. Ныне же, без подобных Чижовых, богатенькие любители понтов в основном приобретают поделия распиаренных бездарностей.
Разумеется, никакой материальной выгоды от такой деятельности Чижов не имел. Только затрачивал свой труд.
Судовладелец
Создание судоходной компании на Белом море, заведомо убыточной, также не было связано с жаждой наживы. Развитие русского Севера было давней мечтой Чижова. Отсутствие парового транспорта (предыдущая пароходная компания разорилась) обрекало эти края на экономическое отставание от центральной России.
«Мне уже рисуется, — делился Чижов своими соображениями с друзьями, — как мы оживим наш Север, заведем там города на берегах Ледовитого океана, прочистим Северную Двину, будем возить туда хлеб с Волги, а оттуда привозить дешевую рыбную пишу…»
«Почему я взял на себя это весьма и весьма нелегкое предприятие? — задавал себе вопрос Чижов. — Потому что немногие пользуются таким доверием правительственных лиц, купленным не искательством, не личною дружбою, а просто честным ведением дела. Потому что Бог дал мне настойчивость, с которою я отворю всякие наглухо запертые двери и начну говорить голосом совершенно независимого человека там, где привыкли слышать только уклончивые поддакивания».
Сбор средств на пароходство был не менее труден, чем на Троицкую дорогу, хотя сразу удалось добиться ряда государственных субсидий. Но здесь уже сам Чижов выступал, как основной учредитель, для чего ему пришлось вложить все личные оборотные средства и залезть в долги.
В 1875 г. начались первые рейсы. Полоса неудач преследовала пароходство. Одно судно потерпело кораблекрушение. Только расширение государственной поддержки спасло компанию.
Так получилось, что Чижов не увидел результатов своего труда, это предприятие встало на ноги только после смерти предпринимателя.
Меценат
После длительной изнуряющей болезни 14 (26) ноября 1877 Ф.В. Чижов скончался.
Что же оставил после себя "банкир, владелец заводов, газет, пароходов"?
Сразу стоит оговориться, что Чижов будучи по сути топ-менеджером имел незначительные пакеты акций управляемых предприятий. К тому же ряд предприятий были бездоходны, и часть ценных бумаг была заложена. Основную ценность в его портфеле составляли акции Московско-Курской дороги.
Небольшая часть имущества по духовному завещанию Чижова отходила его сестрам, которых он не переставал опекать. Своей незаконнорожденной дочери Екатерине Михайловне Трифановской (Маркевич) Чижов оставил гораздо большее наследство: дом на Садово-Кудринской улице и 1000 акций Московско-Курской дороги. Основную же часть своего капитала, 24000 акций Московско-Курской дороги, Чижов завещал потратить на благотворительность, а именно, построить пять учебных заведений и родильный дом в Костромской губернии.
Выводы
Этот рассказ о выдающемся сыне русской земли с энциклопедическими теоретическими познаниями и огромными практическими способностями не ставит целью направить читателя на какой-то далеко идущий вывод. Конкретный пример не является основанием для обобщений. Не все предприниматели царской России были так эффективны. Перед нами скорее исключение. А уж тем более не все педагоги могут пойти в бизнес.
Однако, некоторые "политические" моменты можно отметить. Личный аскетизм и поразительную трудоспособность, стремление максимально эффективно вложить каждый рубль и содействовать прогрессу не есть исключительное свойство так называемой "протестантской этики". Как видно из рассказа и истинно русский православный человек может обладать подобными чертами характера. Ведь это следствие личных волевых усилий, личного труда доступных каждому адекватному человеку. Личная честность, нетерпимость к обману, коррупции, потрясающая трудоспособность позволили этому человеку стать тем, кем он стал.
