Про сливочки.
Это давно было, еще до войны. В семье было две девочки, две сестрички. И большой деревянный буфет, в котором стояли две бутылочки с молоком. Одна бутылочка - для одной девочки. Ей четыре годика было. И вторая - для второй, пятилетней. Звали девочек, предположим, Зоя и Маша.
И Маша знала, хотя и маленькая была, что ее бутылочка - со снятым, водянистым молоком. Оно такое, синенькое. А в бутылочке для Зои - молоко желтенькое. Это сливочки. А про любовь к детям тогда никто не говорил. И в объятиях не сжимал. Все работали, чтобы жить. И покупать детям молочко. Вот оно стоит в буфете: синенькое и желтенькое. Разное. Для одной дочки - синее и водянистое. Для другой дочки - желтое и жирненькое.
И прошла целая жизнь, девочки стали старушками, с внуками и правнуками. Им уже под девяносто было, когда бабушка Маша горько вдруг сказала детским голоском: "А меня мама не любила. И я всю жизнь это знала. Мне всегда в бутылочку наливали синее молочко". И заплакала, как ребенок. Она всю жизнь это помнила, всю жизнь это понимала и всю жизнь ее это мучило и тяготило, хотя прошла именно - целая жизнь. Немножко отравленная этим синим молочком.
И детей нельзя делить, одному давать лучше, а другому - хуже. Даже если нам кажется, что они ничего не понимают. Все понимают. Но молчат, даже если сердце разрывается от обиды. Просто тихонько пьют свое синее молочко...
Анна Кирьянова.
