Наступают события, связанные со столетием расстрела царской семьи. Были серьезные основания полагать, что после прошлого года, одной из тем которого был Октябрь-100, включат программу по покаянию перед царем-государем. Однако, этого почему-то не случилось: то ли из-за чемпионата, то ли наверху хватило такта и здравомыслия не давить на эту педаль. Так или иначе, Ипатьевские выстрелы вспоминают в спокойной, камерной обстановке, не вызывающей особого резонанса.
Поклонники Николая II, конечно, имеют право поминать в эти дни своего погибшего государя, монархический миф в России существует, весьма заметны его приверженцы, хотя, конечно, у них весьма своеобразная мифология. Обычно в центр культа помещают либо ее основателя, либо лидера, при котором идея достигла максимального воплощения – “золотого века”. У нас же монархизм порой сродни мазохизму, поскольку происходит фиксация не на расцвете, а на крахе культа: ведь было бы странно, если б коммунисты помещали в центр своего пантеона не Ленина, а Горбачева, но ведь монархисты, которые циклятся на завершении царствования династии, именно так и делают!
Николай Второй фатально не состоялся как глава государства, способный работать в экстремальных условиях, которыми всегда богата ухабистая русская история: бездарно вел себя в часы Ходынки и в дни Кровавого воскресенья, был плох в Первую мировую. Любопытно, например, почитать, то писал император в своих дневниках 15-17 июля 1916 года, ровно за два года до своей гибели. Напомним, идет наступление Юго-Западного фронта (Брусиловский прорыв), Полковник Романов – не просто царь, а главнокомандующий Российской армии.
“15-го июля. Пятница.
В 11-й армии после упорнейших боев наши войска прорвали весь фронт противника и заняли г. Броды.
Днем ходили вверх, гулял и купался. Погода прелестная. В 6½ принял Покровского — Гос. контр., возвратившегося из Франции и Англии. Вечером читал.
16-го июля. Суббота.
Всего за бои с 3-го по 15-е июля армией ген. Сахарова взято 940 офицеров, 39152 ниж. чин., 49 орудий, из них 17 тяжелых, 100 пулеметов, 39 мино- и бомбометов и много иного имущества. Гвардия вчера начала атаку на Ковельском направлении и прорвала расположение противника. Днем спустились по реке, я в двойке. Погода стояла дивная. Принял Куломзина. Занимался до обеда.
17-го июля. Воскресенье.
Погода стояла чудная. Известия с Юго-Западного фронта приходили хорошие. Днем прогулка была вверх. Прошел пешком от церкви на шоссе и далее через имение со старой мельницей к Днепру, оттуда на шлюпках до берега Алексея. Домой вернулись в 6½. Гр. Фредерикс уехал в отпуск, на смену прибыл Максимович.”
Современные историки, оправдывающие Николая Второго, любят подчеркивать, что дневники царя не отражали весь его рабочий график, что это лишь личные заметки, однако даже непринужденный анализ будней “хозяина земли русской” показывает, что он работал значительно меньше восьми часов в день. В годы адской мировой бойни, требующие максимального напряжения! Вы уже поняли – “погода стояла чудная”, “спустился по реке”, “домой вернулся в пол седьмого”.
Во Франции, кстати, в эти месяцы шла пляска смерти на реке Сомме, но наш главком был далек от экзистенциального осмысления происходящего – “гулял и купался”.
Личная трагедия Николая II в том, что в феврале 1917 года он не устраивал всех. Одни полагали, что царский трон препятствует завоеванию проливов, другие жаждали демократических свобод, третьи - более агрессивного проникновения в российскую экономику капитала Антанты, четвертые хотели поквитаться с “их благородьями” за то, что веками были в своей стране людьми третьего сорта, за столыпинские галстуки и казачьи нагайки. Крестьянское большинство, основная часть населения страны, ждала, когда же закончится военный кошмар.
Царь оказался юродствующим – даже в дни подписания манифеста об отречении, поставившем крест на трех веках царствования Романовых, он сохраняет обывательский взгляд на происходящее, фиксирует как заядлый домосед, герой булгаковской сатиры бытовые факты: “погулял недолго в садике, читал и писал”, “вечером поиграл в домино”, “спал долго и крепко, читал о Юлии Цезаре”. Империя гибнет, а тут такое постыдное мещанство.
Самодержец плохо чувствовал ритм времени, лавинообразность происходящего, не держал руку на пульсе, поэтому даже его ближайшее окружение, знатнейшие из аристократов и даже представители царской семьи, не оказали ему поддержки в дни отречения, которое нынешние поклонники государя любят называть переворотом, что не умоляет беспечности императора в роковое для страны время.
Современные любители монархии порой вспоминают, как никто не вышел на защиту советской власти в 1991 году, но таким же образом не вступились люди и за Николая Второго. В гражданскую войну белую армию возглавляли отнюдь не монархисты, а генералы, поднявшиеся именно за счет Февраля – военные, напрямую поддержавшие свержения императора. Правда в эмиграции многие из них принялись горевать по династии Романовых, примерно как те разрушители СССР из партноменклатуры, которые были отодвинуты в лихолетье от новой власти и заделались в “патриотическую оппозицию”.
Даже с православной точки зрения, отречение царя от власти – это тяжкий грех, это отказ от божественной миссии в трудное для Родины время. Поэтому есть нечто апокалиптическое в чекистских пулях, свистевших в Ипатьевском доме – не кровавое ли воздаяние?
Можно ли что-то сказать в защиту Николая II? Пожалуй, он был честным человеком, заплатившим сполна за свои грехи перед страной. Больше многих. Это кое-что значит, ибо история куда чаще благосклонна к тем властителям, чьи помыслы черны.
