Вспоминая Революции, всегда будут отмечать роль Ленина и большевиков в их организации и проведении. И это действительно так, но только если речь идет о Третьей — последней и решающей Революции Октября, а вот что касается двух предыдущих, которые во многом Октябрь и вызвали, то готовили их вовсе не они, а и Первую 1905-огогода, и Вторую Февраля 1917-ого подготовил и свершил совершенно другой человек, имя которого — Главного революционера России Николай II Романов.
И делал, и свершал он их в силу своего крайнего ничтожества и полной безмозглости. И с безмозглости, «подарив» народу незабываемую Ходынку, свои революционные императорские деяния и начал, но прежде, избрав в супруги себе, мягко говоря, не совсем адекватную по линии немецких династий родственницу, больную, к тому же, еще и гемофилией — свертываемостью крови, что, безусловно, скажется потом и на подготовке Февраля. Это была одновременно его троюродная сестра и четвероюродная тетя Алиса Гессен-Дармштадтская, и он так хотел поскорее венчаться с ней 14 (26) ноября 1894г., что даже не стал дожидаться 40 дней со смерти 20 октября своего отца Александра III. И, возможно, именно потому в 1904г. у них и появился единственный сын Алексей — гемофилик, а в 1905г. они познакомились с как бы лечившим его Г. Распутиным, впоследствии обретшим большое влияние как на Алису, ставшую к тому времени Александрой Федоровной, так через нее и на Ники.
А как сказалась безмозглость на трагедии Ходынки? Да очень просто. Ну, разве обязательно неглупому человеку так помпезно и празднично отмечать свою коронацию перед честным народом? Да вовсе нет. Но уж, если, все-таки, решился на такое, так хотя бы хорошенько продумай, где и как это наилучшим и, самое главное, безопасным образом сделать, и сколько придет для того народу. Но Ники выбирает большое Ходынское поле на окраине Москвы, изрытое после добычи песка и глины ямами и промоинами, и после своей коронации 14 мая 1896г., радостный и счастливый, идиотски назначает, последствий никаких не предвидя, празднества и торжества там, на 18 (30) мая. Куда бы он лично прибыл и с народом счастливо пообщался, для чего были построены лавки для бесплатного разлива 30 тыс. ведер пива и 10 тыс. меда и 150 ларьков для раздачи 400 тыс. «царских» кульков с пряниками, колбасой, орехами и карамельками. И, помимо того, предполагалось разбрасывать в толпе жетоны с памятной надписью.
Торжество было назначено на 10 утра, но народ-то, тем более, нищий, он и есть народ, и, прослышав, что дармовыми «подарками царскими» можно разживиться, прибывать со всей Москвы стал еще с вечера 17 мая. К 5 утра собралось не менее 500 тыс. человек, а когда пошли слухи, что подарков всем может и не хватить, ринулись к ларькам и лавкам. Раздатчики, понимая, что так их всех могут снести, стали бросать кульки и жетоны прямо в толпу, что сутолоку только усилило, и погибло в ней, этой вселенской давке 1 379 человек при 900 покалеченных. О случившемся Ники доложили, место трагедии от ее следов прибрали и очистили, и в 14 часов он, встреченный громовым «ура», прибыл и программа празднования для тех, кто остался в живых, продолжилась. Играл оркестр, и пели гимны, а трупы для опознания тихо отвезли на Ваганьковское кладбище.
А далее, так, по-ходынски, «с музыкой и оркестрами» руководя страной, Ники дал ей сокрушительно-позорное поражение от Японии, какого, наверное, никто и не ждал. 26 января (8 февраля) 1904г. японский флот атаковал порт-артурскую эскадру и 20 декабря Порт-Артур был сдан; в феврале-марте 1905г. был сдан Мукден, а морским сражением при Цусиме 14-15 мая был полностью уничтожен русский флот. Причем, что самое интересное, Ники все эти поражения воспринимал спокойно и без грусти, и куда больше его интересовало число верст, сделанных в разъездах по России, неловкость встречавших его лиц, эпизоды из разного рода охот и т.д. Ну а так, им «подготовленная» Россия 23 августа в Портсмуте подписала унизительный для нее Договор, по которому признала Корею сферой влияния Японии, уступила ей Южный Сахалин и права на Ляодунский полуостров с городами Порт-Артур и Дальний.
Но все это на фронтах внешних, а что же в самой России? А в России Николай сделал «выстрел из стартового пистолета» и царственно «объявил старт» Первой в ее истории Революции 1905-ого года. «Объявил» 9 (22) января, когда к нему по инициативе священника Г. Гапона с разных концов Петербурга с семьями шли рабочие подать Петицию о своих нуждах рабочих — и выстрелом не одиночным, а настоящим расстрелом. Только за то, что в Петиции, наряду с требованиями экономическими, содержались и политические, главным из которых было устранение власти чиновников и введение народного представительства в форме Учредительного собрания. Сам Ники приказ о стрельбе, правда, не давал, но расстрельные меры, чтобы сдержать 150-тысячную толпу, одобрил, и сотни идущих, по разным подсчетам, были убиты и тысячи ранены. После чего 9 января стало зваться «Кровавым воскресеньем», Николай — Кровавым и Гапон назвал его «зверем-царем», призвав к вооруженному восстанию и свержению династии: «Так отомстим же, братья, проклятому народом царю, всему его змеиному царскому отродью, его министрам и всем грабителям несчастной русской земли! Смерть им всем!», а П. Струве признал, что «Николай стал врагом и палачом народа» Ну а дальше по всей стране пошли стачки и волнения, восстания на флоте (броненосец «Потемкин», крейсер «Очаков») и в различных городах, и Первая, объявленная им в России Революция, жертвенно и величаво состоялась! Ее смуту он, правда, в 1907г, насильственно подавил, но вера в «хорошего царя» и у народа, и даже в правящих и интеллигентских кругах, в подготовке Революции Второй уже навсегда ушла. И если в Первой, все-таки, принимали определенное участие Ленин и большевики, то уж Вторую делал монопольно только он сам один — «их светлое ничтожество» Николай Кровавый. Ибо и Ленин, и все другие лидеры большевиков надолго и далеко были или в эмиграции или в сибирских ссылках, и трону его реально не угрожали.
А ведь, наученный уроками Первой, Вторую мог и не готовить, и трон его вполне мог стоять и много дальше, только для этого надо было быть не «светлым ничтожеством», а куда более мудрым и идти хоть на какие-то, но, все же, уступки, делая необходимые для этого преобразования. Например, проводя политику реформ, основанную на коалиции с участием императора или сохраняя монархию при ограничении власти царя. Однако это требовало согласованных действий внутри элиты, готовности уступать и переносить центр власти, но такой готовности у Ники абсолютно не было, он всем этим пренебрег и на Вторую задуманную Революцию по ликвидации самодержавия решительно пошел. Пошел тем, что у него было, а была, в частности, истеричка-жена Алиса, Александра Федоровна, благодаря которой при троне воцарился Распутин, хотя самого Ники об опасности этого совершенно открыто предупреждал большой сторонник монархии Родзянко. «Никакая революционная пропаганда не может сделать того, что делает присутствие Распутина в царской семье. Влияние, которое он оказывает на церковные и государственные дела, внушает ужас всем честным людям. А на защиту проходимца поставлен весь государственный аппарат — явление небывалое!».
И, кроме того, немалое значение для дискредитации монархии и полного разложения царского двора сделали и ближайшие родственники Николая, Великие князья своими спекуляциями, финансовыми аферами и прямым казнокрадством. А вот что касалось каких-то мало-мальски выдающихся государственных деятелей, то от них Ники с Алисой прямо-таки с параноическим упорством избавлялись, чтобы они «его величество царское ничтожество» никак не «затмевали», а приближали к трону только ничтожества еще более ничтожные. И были удалены, в частности, те, кто революционную ситуацию в Империи хотел разрядить и Революции не допустить: фактический автор Манифеста 17 октября 1905г., предполагавшего начало трансформации России самодержавной в конституционную монархию, расчетливо умный С. Витте, уже 22 апреля 1906г. отправленный в отставку; а П. Столыпин — личность тоже по-своему незаурядная, которой нужны были не «великие потрясения, а Великая Россия!», 1 сентября 1911г. был просто убит. Правда, говоря о Столыпине, нельзя не сказать, что все сельскохозяйственные реформы его провалились и с 1908 по 1913 г. в стране было зарегистрировано около 22 тысяч (!) крестьянских выступлений. Русская деревня хронически голодала, но когда об этом докладывали Николаю, он раздраженно отмахивался: «Всяких побирающихся будет много», и потому стоит ли удивляться, что по всей стране горели помещичьи усадьбы и идиллические «дворянские гнезда». Россия фактически не вылезала из состояния голода, то в одной, то в другой губернии, а в 1917г он был перенесен и в города.
И теперь, наконец, финишная предреволюционная черта Ники — Первая мировая Война 1914г., в которую он втянул абсолютно не подготовленную к тому Россию. Хотя мог, наверное, и не втянуть, а даже и предотвратить, ибо находился в близких родственных связях и с кайзером Германии Вильгельмом II и королем Англии Георгом V: Георг и Николай приходились друг другу двоюродными братьями, а Вильгельм Николаю был троюродным дядей, да еще и двоюродным братом супруги Алисы. И в свое время росли они: старший Вилли (1859) — кайзер Вильгельм II, средний Джорджи (1865) — король Георг V и младшенький Ники (1868) очень дружно, вместе проводили каникулы, играли, постоянно переписывались, уверяя друг друга в самой искренней дружбе и братской любви. Они и внешне были похожи, и даже во всем друг другу подражали, или, обмениваясь формой, или одинаково одеваясь, чтобы получше друг на друга походить. Но Ники в союзе с Джорджи с Вилли в большую Войну, все-таки, вступил, и с армией, лично им «подготовленной». А такой, со слов генерала А. Деникина, что «Положение армии и флота после японской войны, истощившей материальные запасы, обнаружившей недочеты в организации, обучении и управлении, было поистине угрожающим. Армия вообще до 1910 г. оставалась в полном смысле слова беспомощной. Только в самые последние перед войной годы (1910 -1914) работа по восстановлению и реорганизации русских вооруженных сил подняла их, но совершенно недостаточно. Корпуса вышли на войну, имея от 108 до 124 орудий против 160 немецких и почти не имея тяжелой артиллерии и запаса ружей»
И вот в таком состоянии русская армия вступила в Войну, причем ситуация усугублялась еще тем, что она то и дело шла в наступление совершенно не подготовившись, поскольку союзники постоянно панически просили помочь, и ее полк за полком ложился костьми, спасая «цивилизованных» французов и англичан. А сам Ники по принципу отстранения каких-либо более ярких личностей достаточно популярного в армии великого князя Николая Николаевича с должности верховного главнокомандующего сместил и себя «верховным главнокомандующим» 5 сентября 1915г. фатально назначил. И закомандовал так, что уже скоро заговорили, что этого «дурака» неплохо сменить, и что, может, он и вообще «предатель», готовый с этим Вильгельмом на сделку. Но главное, значительная часть и простого народа, и образованной публики воспринимали его как несостоятельного царя, примерно так, как военный теоретик М. Драгомиров: «сидеть на престоле он годен, но стоять во главе России — нет», и юрист А. Кони: «Трусость и предательство прошли красной нитью через всю его жизнь». И так он, борясь за свое самодержавие и отрицая все доводы в пользу хоть какого-то, ответственного перед народом правительства, и сделал Вторую русскую Революцию, ее Февраль, и многие, активно участвовавшие в ней, были уверены, что во главе государства — изменники, что императрица — агент влияния Германии (а то и просто шпионка), а Николай — откровенный трус и предатель.
И потому эта, крайне неудачная, и все никак не кончающаяся Война, конечно, во многом, способствовала развалу государственных скреп России и брожению в обществе, но взрыв Февраля, поставившего точку и в судьбе монархии, и в самом существовании Российской империи, прорвался, как это всегда бывает в революциях, стихийно, внезапно, даже несколько неожиданно. 22 февраля, когда перебои с продажей хлеба стали окончательно нетерпимы, Николай, как бы предчувствуя, уехал в ставку, в Могилев. А 23 февраля (8 марта), когда был Международный день работниц, с 9 часов утра, в знак протеста по поводу недостачи черного хлеба в пекарнях и мелочных лавках, на заводах и фабриках Выборгской стороны начались забастовки. Весть о них быстро разнеслась по предприятиям других районов, и днем окраины Петрограда были во власти демонстрантов, причем преобладали работницы, а женщины из очередей, часами простаивавших за хлебом, к ним присоединялись и общие выступления шли пока под лозунгом «Хлеба!». Что в качестве протеста вызывало еще и погромы булочных и продовольственных магазинов, однако к концу дня бастовало до 50 предприятий, а число бастующих было свыше 100 человек.
А 24-ого не работало уже 131 предприятие, бастовало свыше 200 тыс., и люди через мосты и с разных сторон, несмотря на полицейские кордоны, рвались к центру, собираясь у Казанского собора, на Знаменской площади и просто на Невском. Везде шли митинги, и 25-го забастовка в Петрограде стала всеобщей с лозунгами уже политическими, первым из которых был «Долой самодержавие». Солдаты, направленные на помощь полиции, от выполнения приказов уклонялись, и о реальном отречении Николая заговорили уже многие: и председатель Центрального военно-промышленного комитета Гучков, и будущий председатель Временного правительства князь Львов, и начальник штаба верховного главнокомандующего генерал Алексеев. И дело не только в том, что много людей выступали за свержение монархии, но и в том, что огромное число монархистов были просто деморализованы. Более ничтожной и пустой личности на троне Российской империи еще не бывало, и они не только не стали его защищать, но еще и скопом начали предавать и от нее отказываться. При первом же натиске народного восстания все гвардейские полки, в том числе великолепные лейб-казаки, изменили своей присяге верности. Ни один из великих князей тоже не поднялся на защиту священных особ царя и царицы. За несколькими исключениями произошло всеобщее бегство придворных, всех высших офицеров и сановников, и, как писал монархист Шульгин, «во всем огромном городе нельзя было найти несколько сотен людей, которые бы сочувствовали власти. И дело не только в этом, а в том, что власть сама себе не сочувствовала, и не было, в сущности, ни одного министра, который верил бы в себя и в то, что он делает».
И 2 (15) марта Империя рухнула. В Пскове, куда приехали депутаты Государственной Думы, один из лидеров «Союза 17 октября» А. Гучков и В. Шульгин, бездарный, жалкий, трусливый, ничтожный Ники добровольно и с вопиющим нарушением существовавших тогда законов о престолонаследии, подписал Акт об отречении. Как не без брезгливости заметил Шульгин, «отрекся, как роту сдал…, хотя у русского государя священное право и обязанность спасать в дни тяжелых испытаний богом врученную ему державу». И он сам довел дело до такого финала, когда превратился в никому ненужного в собственной стране. Сам погубил все и всех, став одновременно и могильщиком старой России, и Главным в ней Революционером, ибо, будь на его месте кто-то другой, допустим, папа его Александр III, глядишь, никаких революций в России в 1917г. не было бы совсем. Никаких. Ни Февраля, ни Октября, ибо Февраль был для него просто стартовой площадкой, когда все скрепы империи и самодержавия были сброшены и отброшены, и большевикам оставалось только наклониться и власть для себя в Октябре подобрать. Ну а верхам РПЦ за то, что они за все, так им, «святым Царственным страстотерпцем Благочестивейшим Самодержавнейшим Государем Императором Николем Александровичем», содеянное, 17 июля его Царственно поминают, а 20 августа 2000 г. канонизировали и причислили к лику святых — наверное, большое спасибо, их «правота» безупречна.
Геннадий ТУРЕЦКИЙ
