Юля С.

Марина развернулась к подругам. — Девочки, проходите в комнату. Сейчас чай принесу. Она попыталась обойти тёщу, но та сделала шаг в сторону, снова преграждая путь. — Ты меня не слышишь? Я против! Голос поднялся до крика. Олег попытался успокоить мать. — Мам, ну что ты так... — Олег, объясни жене, что в приличных домах чужих людей не принимают! Я не могу спокойно жить, когда тут посторонние шляются! Олег посмотрел на жену, на застывших в прихожей подруг, снова потёр переносицу — привычный жест, когда не знал, что сказать...

Марина открыла дверь подругам — Елена с тортом, Виктория с цветами. Собирались отметить её тридцатипятилетие на кухне за чаем. Скромно, по-домашнему, как любила именинница. Не успели разуться, как из комнаты вышла Галина Степановна, тёща. Лицо — словно увидела воров в доме. Халат запахнут до самого подбородка, руки сжаты в кулаки. — Кто это? — спросила она, глядя на гостей так, словно они пришли грабить квартиру. — Мои подруги, мама. Галина Степановна, это Елена и Виктория, мы вместе учились. Тёща скрестила руки на груди, перекрывая проход на кухню...

— Ты ставишь мне ультиматум? Серьёзно? Андрей откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди — поза закрытая, непробиваемая. — Абсолютно серьёзно. Я работаю по двенадцать часов, прихожу домой — а здесь больничная палата. Запах, крики, памперсы в мусорке. Дети не спят нормально, я не сплю. Жена превратилась в сиделку. Это не семья, это хоспис. Светлана встала, подошла вплотную. — Значит, когда тебе будет восемьдесят, и ты заболеешь — я тебя тоже сдам в дом престарелых? По твоей же логике? Он не моргнул...

Андрей распахнул дверь в мамину комнату и замер на пороге. На тумбочке выстроились ряды пузырьков с лекарствами, под кроватью стоял медицинский горшок, в углу — пачки памперсов. Запах антисептика смешивался с чем-то ещё, тяжёлым и неприятным. — Это больница, а не дом, — сказал он Светлане, стоявшей в коридоре. Светлана сжала руки в замок. Костяшки побелели от напряжения. — Ей семьдесят восемь. После инсульта. Мне её куда деть? Андрей повернулся к жене. Лицо жёсткое, без намёка на сочувствие. — В специализированное учреждение...

Прошла неделя молчания, потом вторая. Марина ходила на работу, возвращалась домой, смотрела телевизор. Механически, без эмоций. Коллеги спрашивали — всё ли в порядке. Отвечала — да, конечно. Просто устала. В субботу решила навестить мать. Та жила в соседнем районе, в той же двухкомнатной квартире, где Марина выросла. Семьдесят восемь лет, но бодрая, самостоятельная. — Что-то ты плохо выглядишь, — заметила мать, едва Марина переступила порог. — Всё нормально, мам. — Врёшь. Садись, рассказывай. За чаем Марина выложила всё...