СЕЗОН ДОЖДЕЙ. Александр В. Великанов

Полтора века назад князь Пётр Кропоткин, путешествуя с научной экспедицией по Сибири, пережил озарение. Он увидел новый способ жить и строить общество. Наблюдая за дикой природой огромного края, он пришел к выводу, что модный в те годы Дарвин неправ: животным миром правит не борьба за существование, а наоборот, симбиоз и взаимопомощь. В суровых условиях Сибири, где после ливня «обращаются в болота громаднейшие пространства, равные по размерам целым европейским государствам» и «обширная территория,...

Решил написать пару политических статей на злобу дня. Умные люди советовали этого не делать, я, конечно, не послушался, и даже прикидываю состряпать книжку с очерками о нынешнем удивительном мире. Итак, первая — о наболевшей теме либеральной «повесточки». В 2024 году в Париже прошла, кажется, самая скандальная Олимпиада за всю историю игр, включая античные времена. На церемонии открытия группа треш-артистов, включая мужчину, переодетого в женское платье, изобразила дерзкую пародию на евангельскую сцену Тайной вечери...

Богиня смотрела с Луны вниз, на спящий мир. Земля лежала в глубокой тени. Но приближалось полнолуние, с каждой ночью серебряный свет набирал силу — взгляд богини все глубже проникал в толщу материального мира. От восточного моря до западных ледяных гор простирался Китай. Миллионы и миллионы смертных, потоки энергии ци в их теле замедлены, тела и души погружены в сон. Хотя и не все — громадные города затмевают свет богини наглым желтым огнем электричества, и немало людей в них все еще заняты своими земными делами...

— Господи, это что за чучело? — пробормотал Андрей по-русски, когда в кабинет без стука вошел посетитель. Низкорослый субъект лет тридцати пяти с полными губами на узком лице. На носу — круглые очки в блестящей, как золото, но все же чуть ярче, оправе. Бородка и усики, жидкие, но очень изящно подстриженные. Челка обесцвечена — именно только челка, остальные волосы густо-черные, как положено китайцу. Невероятное пальто ниже колен, в черно-белую клетку, под ним — черная жилетка с цепочкой от часов и белая рубашка...

Андрей бежал по тонкой железной трубе. Вниз он не смотрел — знал, что там пять метров пустого пространства, а потом твердый бетонный пол. Еще он знал, что сейчас главное — не задумываться. Вообще. Как только начнешь беспокоиться, правильно ли ставишь одну ногу за другой, — тут же запнешься и свалишься. Поэтому Огневский смотрел только перед собой и сосредоточился на дыхании, стараясь сделать его максимально ровным. Вот труба закончилась — толчок обеими ногами, полет на три метра вперед и на два вниз… Приземление в кувырок на железную крышу грузового контейнера...

«Какой идиот придумал делать в офисах панорамные окна?..» — сердился Андрей Огневский, сидя за столом в своем кабинете. Уже стемнело, и Се́нтрал, деловой район Гонконга, был залит электрическим светом. Хоть и сорок восьмой этаж, а из окна почти не видно неба — только сверкающие грани небоскребов. Да еще далеко внизу, в желтом огне фонарей, течет бесконечная людская масса. «Не, это был не идиот, — решил Огневский, — а простой эксгибиционист. Хотел, чтоб его разглядывали... Блин, почему даже штор...

Когда перевалило за час ночи, появилась усталая фуяшка и настояла, чтобы песни и возлияния закончились, — ей нужно убрать последствия и идти спать. — Пошли гулять! — заявил Огневский. Его раненая пьяная голова довольно сильно кружилась, но еще сильнее было нежелание оставаться в одиночестве. Они вышли на ночной маньчжурский мороз, с неясным намерением зачем-то добраться до моря. Хохотали, снова что-то пели, скользили по замерзшим лужам. Высматривали в небе, сквозь марево неонового света, редкие, едва заметные звездочки...

Гонконг занимает особое место в моей судьбе. Именно Порту Ароматов (как переводится название города) я во многом обязан серией книг об Огневском, да и вообще тем, что увлекся написанием романов. Отлично помню момент, когда родилась идея написать книгу о приключениях в Азии. Был февраль 2011-го, одно из моих первых длинных путешествий по Востоку. Я сидел в мемориальном парке Сунь Ятсена, почти в самом центре Гонконга. Просто отдыхал на лавке после блужданий по огромному городу. Выдался редкий для того времени года солнечный день, грани небоскребов сверкали на солнце...

Моя пиши эта кусока на кяхта языка. Много-много люди говори эта языка давно-давно, двести года назад, а недавно она снова появися — где китайца торгуй у граница. Герой моя книга «Цзи» мало-мало говори ее, когда езди Китай севера. Кяхтинский язык — причудливый лингвистический феномен, возникший несколько веков назад при контакте двух империй — Российской и Цин. Он назван в честь города Кяхта в Бурятии, бывшего центром торговли между соседями. По сути, это русско-китайский пиджин, гибридный язык....

В 2019 году я приехал в Гонконг, где не бывал несколько лет. Не так далеко оттуда, в Ухани, уже бушевал вирус, но в Порту Ароматов (как переводится название города) все было спокойно, даже масок пока никто не носил. Прохладным вечером мы встретились со старым приятелем, коренным гонконгским китайцем. Дизайнер по профессии, он всегда казался мне задумчивым творческим человеком, но в этот раз удивил — он был полон ярости и желания протестовать. Пару месяцев назад отгремели массовые акции протеста, дошедшие до вандализма, столкновений с полицией, резиновых пуль и слезоточивого газа...

Как я уже писал, в последнее время увлекаюсь судьбами и творчеством русских путешественников прошлого. От архимандрита Иакинфа, который поехал проповедовать в Китай, но потом сам решил стать китайцем, до Николая Гумилева с его африканскими похождениями. Тут жизни одна удивительнее другой. Среди персонажей, привлекших мое внимание — Иван Ефремов (1908-1971). Он ведь не только один из отцов советской фантастики, но и геолог, прошагавший по тайге, тундре и степи тысячи километров. У Ефремова есть отдельный «таежный» цикл, куда менее известный, чем его книги о покорении космоса...

Вместе с группкой китайцев Огневский перебежал на красный свет ревущую шестиполосную дорогу. Всюду стояли светофоры, но на них никто не обращал внимания — ни водители, ни пешеходы. Автомобили просто ехали, игнорируя красный свет и разметку. А люди выжидали, пока в густом потоке возникнет брешь, и быстро семенили через проезжую часть. «Анархия — мать порядка», — усмехнулся про себя Андрей. Поправил рюкзак, висевший на одной лямке за левым плечом, зашагал дальше. Первые полчаса рев транспорта казался оглушительным, но постепенно слух стал привыкать...