Жизнь за городом

— Что это? — голос Андрея дрожал. Я положила папку на стол и открыла. Там лежали распечатки переписки из его телефона. Той самой, которую я случайно увидела месяц назад, когда он попросил меня найти номер сантехника в его контактах. — Читай, — сказала я. Андрей схватил листы. Я видела, как меняется его лицо — сначала непонимание, потом узнавание, потом страх. Это была переписка со свекровью. Они обсуждали, как выжить меня из собственной квартиры. "Сынок, надо действовать умнее. Я переезжаю, начинаю скандалить...

Следующие месяцы превратились в настоящую войну. Виктор нанял двух адвокатов из дорогой конторы. Угрожал, давил, пытался запугать. Но Марина больше не была той безропотной женщиной, которую он знал тридцать лет. Светлана стала её главной опорой. Они собирали доказательства, как по крупицам — каждый документ, показывающий, что дом куплен на общие деньги. Каждую справку о том, что бизнес рос в браке. Свидетельские показания соседей и знакомых о том, как Марина всю жизнь создавала тыл семье. И главный козырь — документы о новой фирме с Ольгой, зарегистрированной ещё до развода...

Дверь медленно, со скрипом, открылась. Марина замерла, вжимаясь в стену. На пороге стояла Зоя. Рядом с ней, неловко переминаясь с ноги на ногу, топтался какой-то субтильный парень в кепке, сжимая в руке набор отмычек. Он виновато посмотрел на Игоря, потом на Марину, и, пробормотав «я, это, пошел», юркнул вниз по лестнице. — А вот и мы! — победно провозгласила Зоя, шагая в квартиру. — Думала, выставила нас, и всё? Мы, знаешь ли, тоже не лыком шиты! Она осеклась, увидев бледное лицо брата и Марину, сидящую на полу...

Мир для Антона сузился до гула в ушах и испуганных глаз Лены. Настоящий отец? Не тот, кого он хоронил три года назад, утирая скупые мужские слезы и чувствуя себя опорой для матери? Не тот, чьи долги он выплачивал, считая это сыновним долгом? — Врешь, — выдохнул Антон, но голос его не слушался. — Ты все врешь. Зачем? Чтобы я не выгнал тебя? — Я?! — Лена отшатнулась, изображая праведный гнев. — Да я тебе глаза открываю, дураку! Нас всех эта Катька под монастырь подвести хочет! А ты сидишь тут! Твоя мать сейчас с ума сходит, я ей позвонила перед тем, как к тебе ехать...

Таксист молча довез её до Курского вокзала. Лена протянула ему купюру, вдвое больше, чем показывал счётчик. — Спасибо вам. — Удачи тебе, дочка, — коротко кивнул он и уехал. Вокзальная суета оглушила. Люди с чемоданами, объявления дикторов, запах пирожков и рельсовой гари. Этот хаос казался упорядоченным по сравнению с тем, что творилось у неё в душе. Но вместо паники Лена ощущала ледяное спокойствие. Решение было принято. Она не поехала в их квартиру. Мысль о том, чтобы оказаться в пространстве, пропитанном ложью и ожиданием его возвращения, была невыносима...

Скрип замка прозвучал в оглушающей тишине квартиры как выстрел. Кирилл потянул дверь на себя. На пороге стояли двое. Один, постарше, с усталым, но пронзительным взглядом серых глаз, представился капитаном юстиции Морозовым. Второй, молодой лейтенант, молча стоял за его спиной, внимательно изучая обстановку в прихожей. — Кирилл Валерьевич Соколов? — голос капитана был ровным, безэмоциональным. — Да, — кивнул Кирилл. — Можем мы войти? Разговор не для лестничной клетки. Кирилл молча отступил в сторону, пропуская их внутрь...

Злата сидела в кабинете и просматривала документы. После развода она с головой ушла в работу. Это помогало не думать о предательстве. — Дочь, у нас встреча через час, — заглянул отец. — С тем программистом, что помог раскрыть махинации Арсения. — Хорошо, — кивнула Злата, не поднимая глаз от бумаг. — Его зовут Сергей. Помнишь Виктора Петровича, моего старого партнёра? Это его сын. Злата удивлённо подняла голову. — Виктор Петрович? Тот, у которого сеть магазинов электроники? — Он самый. Сергей работает программистом...

— Мам? — голос Стаса прозвучал хрипло, как чужой. Тамара Павловна вздрогнула, будто ее ударили. Она медленно обернулась. Лицо, которое он знал всю жизнь, было неузнаваемым: серое, с глубокими морщинами у рта, которых, казалось, еще неделю назад не было. Глаза, обычно метавшие молнии, были пустыми и испуганными, как у пойманного зверька. Она посмотрела на лист бумаги в его руке, потом на его лицо, и ее губы задрожали. — Сынок… И в этом одном слове было все: и стыд, и страх, и мольба. Вся ее броня, вся ее властность и самоуверенность рассыпались в прах...

Поезд мерно стучал колесами, унося Алину в спасительную неизвестность. Но спасения не было. Звонок оборвал хрупкую надежду, заменив ее ледяным ужасом. Мама. Они едут к ее маме. Единственное слабое место, единственный человек, ради которого Алина была готова пойти на все. Даже вернуться в ад. Она сорвала стоп-кран. Вагон дернулся, раздался скрежет металла. Пассажиры загалдели, проводница влетела в купе с перекошенным от ярости лицом. — Вы что себе позволяете?! Штраф! Ссажу с поезда! Алина молча протянула ей несколько крупных купюр...

Тишина в подъезде стала плотной, почти осязаемой. Тамара Игоревна медленно сползла по стенке, ее дорогое домашнее платье смялось, но ей было все равно. Она смотрела на пустое место, где только что стоял черный седан, и беззвучно шевелила губами. — Сокольского... — прошептала Света, и ее голос прозвучал как скрип несмазанной двери. — Мама, ты слышала? Племянница Сокольского! Стас, все еще стоявший на пороге, резко обернулся. Его лицо было белым, как снег за окном. — Как... как это возможно? Она же...

Я смотрела на сообщение от Ирины и не могла пошевелиться. Пальцы дрожали над экраном телефона. «О том, что он вам не договорил» — эти слова крутились в голове. Что ещё? Что может быть хуже попытки продать мою квартиру? Набрала номер. Длинные гудки. — Наталья Сергеевна? — голос Ирины был тихим, почти испуганным. — Спасибо, что перезвонили. Можем встретиться? Прямо сейчас? — Где? — я удивилась собственному спокойствию. — Кафе на углу Садовой. Знаете? — Буду через полчаса. **** Ирина сидела за столиком у окна...

Разговор с нотариусом был коротким и деловым. Пётр Семёнович, несмотря на поздний час, сразу понял, о чём речь. Его голос, поначалу сонный, обрёл твёрдость, когда Маша назвала имя отца. Они договорились встретиться на следующий день. Положив трубку, Маша почувствовала, как по телу разливается ледяное спокойствие. Ушла дрожь, испарилась истерика. На их место пришла холодная, звенящая решимость. Из спальни вышел встревоженный Игорь. — Что случилось? С кем ты говорила? Маша молча протянула ему завещание и банковскую карту...