Ложка Соды | Рассказы о жизни и любви

— Собака точно выживет? — голос женщины дрожал, несмотря на попытки звучать уверенно. — Не знаю. Не могу сказать, пока не прооперирую, — Кирилл не поднимал глаз от лохматого тела на смотровом столе, осторожно ощупывая поврежденные ребра. — Я понимаю, но... мне нужно знать, стоит ли надеяться, — в ее голосе прозвучали нотки отчаяния. Только сейчас Кирилл поднял взгляд и по-настоящему увидел стоящую перед ним женщину. Изумрудно-зеленое вечернее платье с открытыми плечами, элегантная прическа, теперь слегка растрепанная, идеальный макияж, слегка потекший от слез...

— Я заплатила за него вчера. Четыреста шестьдесят рублей! — женщина нервно постукивала пальцами по прилавку. В маленьком магазинчике было душно. Весенний день выдался неожиданно жарким, а кондиционер работал вполсилы, наполняя помещение тихим надрывным гудением. Антон чувствовал, как пот стекает по спине под клетчатой рубашкой. Настроение и так было паршивым, а эта покупательница со своими претензиями окончательно выводила из себя. — Вы что, не видите? — он резко взял у неё из рук пластиковый контейнер с сыром...

— Я же просил тебя экономить, — Сергей с таким остервенением вгляделся в чек из супермаркета, что казалось, бумага вот-вот задымится под его взглядом. — Что это? Триста сорок за что? За один авокадо? Марина, замершая у холодильника с пакетами в руках, почувствовала, как знакомый узел снова затягивается где-то под ребрами. В последнее время он появлялся всё чаще. Раньше — только в особо напряженные моменты на работе, когда начальник отчитывал за невыполненный план. А сейчас — почти каждый день, стоило мужу переступить порог их когда-то уютной квартиры...

Ключ повернулся в замке с тихим щелчком. Максим поднял глаза от тарелки с давно остывшим ужином и посмотрел на часы — 23:17. Она обещала вернуться к восьми. — Ты сегодня поздно, — произнес он, стараясь, чтобы голос звучал обыденно. Вера замерла на пороге, словно не ожидала застать его на кухне. На мгновение в её глазах мелькнуло что-то похожее на испуг, но она быстро справилась с собой. — Опять эти переучёты, — тяжело вздохнула она, стягивая светло-бежевое пальто. Тонкая ткань блестела от дождевых капель, образуя тёмные пятна на плечах и рукавах...

— Собрал вещи? — Ира, не поднимая глаз от ноутбука, легонько постукивала пальцами по столу, демонстративно продолжая перебирать фотографии в своём портфолио. Миша переминался с ноги на ногу в дверном проёме кухни, несколько раз провёл рукой по волосам, явно взволнованный. — Да я... хотел спросить, точно к твоим едем в эти выходные? — его голос звучал обыденно, но глаза бегали по комнате, избегая прямого взгляда. Ира наконец оторвалась от экрана и посмотрела на мужа через стёкла рабочих очков, опустив их чуть ниже на переносицу...

— Представляешь, какие у нас будут красивые дети? — Артем обнял Риту сзади, положив руки на ее плоский живот. — Мальчишка с твоими глазами и моим упрямством. Или девчонка — копия ты. Рита улыбнулась, но осторожно высвободилась из объятий. Она только что закончила презентацию для завтрашней встречи с клиентами и чувствовала легкую усталость. — Тём, мы же договорились. Сначала я хочу закрепиться на новой должности, — она отложила ноутбук и повернулась к мужу. — Мне предлагают стать руководителем отдела...

— Уходи! Я сказала - уходи! Я больше не хочу тебя видеть! — Людмила Сергеевна стояла в прихожей, вцепившись в дверной косяк так, что казалось он вот-вот прогнется под ее напором. Её дочь, Маша, стояла напротив, сжимая в руках маленький чемодан. По щекам у неё текли слёзы, размазывая тушь. — Мам, ну пожалуйста, выслушай меня! Я знаю, что ошиблась. Я не должна была уезжать с ним, не сказав тебе. Но я люблю его! И он любит меня... — Любит? — Людмила Сергеевна презрительно фыркнула. — Он бросил жену...

Стылый ноябрьский ветер швырял в лицо колючую морось. Андрей поднял воротник потертого пальто и замер перед знакомой дверью. Пальцы, державшие небольшую дорожную сумку, заметно дрожали — то ли от холода, то ли от волнения. Семь лет. Семь долгих лет он не переступал этот порог. Три раза он уже подносил руку к дверному звонку и трижды опускал ее, не решаясь нажать. В подъезде пахло сырой штукатуркой и чьим-то ужином — обычный запах обычного дома, где живут обычные люди. Прежде и он был таким — обычным...

— Да сколько можно! Третий час ночи, а ты только с работы тащишься! — Ольга замерла на пороге кухни, глядя на мужа, который, кряхтя, снимал рабочие ботинки в прихожей. Борис поднял усталое лицо, на котором застыло выражение человека, которому уже не хватает сил даже на возмущение: — А что я сделаю? Вот так вышло, подменял Степаныча. У него жена в больнице, сама знаешь... — У меня на работе тоже люди с больными родственниками, но я же не вешаю на других свои проблемы! — Ольга с громким стуком поставила на стол тарелку с остатками разогретого ужина...

Ветер гнал опавшие листья по асфальту, когда Михаил стоял напротив своего старого дома. Пятиэтажка, знакомая до последней трещины на фасаде, казалась теперь чужой. Белые занавески на кухне сменились бежевыми. На балконе третьего этажа появился велосипед. Три года — долгий срок. На секунду Михаил почувствовал, что совершает ошибку, но потом решительно пересек дорогу. Домофон отозвался таким же знакомым звуком, как и прежде. — Да? — голос Екатерины показался хриплым. Михаил хотел ответить, но горло перехватило...

— Мам, ну правда, мне очень нужно... Это же не просто телефон, это рабочий инструмент, — Алина нервно теребила прядь волос, опустив глаза. Солнечные лучи проникали через тюлевые занавески кухни, освещая стоящую на столе чашку с недопитым чаем. Ирина смотрела на дочь и видела в ней всё ту же маленькую девочку, которая когда-то просила у неё красивую куклу как у Машеньки из соседнего подъезда. Только теперь запросы выросли в десятки раз. — Алиночка, но сорок тысяч... Это же три моих зарплаты, — Ирина вздохнула, украдкой разглядывая дочь...

— Как-то слишком быстро всё у вас завертелось, — мама задумчиво посмотрела на Риту, разглаживая скатерть на кухонном столе. — Ты его знаешь-то всего ничего, а он уже зубную щетку у тебя оставил. Рита только отмахнулась, выкладывая из сумки фрукты в вазу. Яблоки покатились по столу, одно чуть не упало. Февральский ветер бился в окно, раскачивая голые ветки старого тополя во дворе. — Мам, мне двадцать пять. Я что, должна по три года встречаться, прежде чем разрешить парню остаться на ночь? — Дело не в ночевках, — мама поджала губы, собирая рассыпавшиеся яблоки...