Бе Ликов.

Морской песок настырно забивался ко мне в пластмассовые сандалии, я шёл по щиколотку в воде залива, стараясь прятаться от жалящего Солнца в тенях деревьев, растущих выше, на приподнятом камнями берегу.   Мой путь сопровождали переливы птичьих голосов в листве и ветерок со стороны воды приятно холодил в своих слабых порывах.  Невидимые из-за камней, взлетали потревоженные мной чайки и слали в спину мне свои крикливые проклятия.  Я шёл к старому заброшенному маяку, только для того, чтобы на него посмотреть...

В ту ночь мне снился Джим, тот самый Джим, провозгласивший себя "Королём ящериц", Джим Моррисон, the Doors. Это было вскоре после моего последнего Дня рождения, где самым частым пожеланием мне стало - "Чтобы я больше не пил". Хотя то же банальное пожелание "Здоровья!" мне пригодилось бы гораздо больше. Я рассказал об этом Джиму и он рассмеялся, он хохотал во всё горло, задрав свою патлатую голову вверх, пока у него из носа не побежала алой струйкой кровь. По этому и по его одуловатому лицу я понял, что он сейчас уже в Париже и осталось ему совсем немного, может день, а может два...

Почему-то никак не удавалось раскрыть глаза, хотя по ощущениям и лёгкой головной боли я предполагал, что давно уже заполдень и пора подниматься с постели.  Не понятно было только зачем, хотя причина нашлась прямо под рукой, я с трудом открыл глаза и потянулся к тумбочке за сигаретами. Сквозь сизый табачный дым часы бодро показывали 7 утра, начинался новый день. Ещё один из тех, которые, если их запротоколировать, можно без сожалений скомкать и выбросить в корзину для бумаг, ничего в них не было, ничего...

В детстве я был довольно необычным ребёнком. Сейчас я считаю, что я был аутистом, но тогда таких понятий не существовало, хотя общению со сверстниками я предпочитал разговоры с деревьями во дворе. Мои родители, в разном составе, у меня был не один отчим, они никогда не заботились о том, как я учусь, никаких проверок домашнего задания. Я всегда учился хорошо, и поводов для беспокойства не было. Лишь однажды наша классная руководительница вызвала мою маму в школу. Я нервничал, дожидаясь её дома...

Дальше продолжалась моя жизнь в Белграде уже в роли беззаботного безработного. Такого одинокого русского, не знающего ни сербского ни английского. Случалось, что Юра был моим единственным собеседником за весь день.  Я возвращался в наш дом под вечер и, если встречал его в гостиной, устало просил: "Юрка, поговори со мной". Мы садились на белый кожаный диван и он начинал со слов "Ну, рассказывай". И я рассказывал обо всём: как познакомился с русской девушкой; как спал прямо на скамейке, на солнышке...