Радость и слезы

В этом году духовка осталась холодной. И вдруг стало спокойно — без беготни, без запаха пирогов. Впервые за двадцать лет Надя решила не печь новогодние пироги. Не для соседей, не для случайных гостей, не для дочери, которая всё равно не приедет. Каждый праздник Надя стояла у плиты с раннего утра. Лепила, выпекала, украшала. Разносила по квартирам ещё тёплые, ароматные угощения. Соседи улыбались, благодарили, нахваливали её кулинарные таланты. «Ах, Надежда Михайловна, никто так не печёт, как вы! Это же пальчики оближешь!» А потом закрывали двери...

Автобус не шёл уже сорок минут. Она стояла, держась за старую сумку, а снег ложился на плечи, будто укрывал. Мария Никитична пыталась разглядеть приближающиеся фары сквозь метель, но видела лишь серую пелену и редкие огни проезжающих мимо машин. Руки замёрзли даже в перчатках. Сумка с продуктами оттягивала плечо, и женщина периодически перекладывала её из одной руки в другую. Андрей заметил её на автобусной остановке, когда вышел из здания офиса. Он работал консультантом в юридической фирме уже почти десять лет...

Мария Викторовна посмотрела на часы — девять минут оставалось до прихода автобуса, который должен был увезти её к новой жизни. Она сидела на старой скамейке возле подъезда, перебирая в голове последний год. Год бесконечного ожидания: звонков от сына, сообщений, лучших времён. А теперь вот она едет устраиваться няней по объявлению. В чужую семью, где ей предстояло попытаться стать своей. — Выходит, бросаешь нас? — прервал её размышления скрипучий голос Зинаиды Петровны, соседки со второго этажа...

Она не ревновала. Просто поняла, что доверие невозможно восстановить после предательства. И когда он снова позвонил, сделала вид, что не слышит звонка. Валя стояла посреди комнаты, вцепившись в спинку стула, и слушала, как настойчиво трезвонит дверной звонок. Четыре длинных. Пауза. Еще три. Так звонил только он — Костя с третьего этажа. Звонил уже четвертый день подряд, каждый раз в одно и то же время — ровно в шесть двадцать вечера, когда заканчивались новости по телевизору. Сначала она отключила звук телевизора, затем выключила его полностью...

Он говорил всем: "Не скучаю". А потом стоял внизу и смотрел на окно — свет горел до полуночи, значит, не спит. Значит, ждёт. Иван проснулся рано в маленькой комнате, которую выделил ему Макар. Прислушался — на кухне уже гремели посудой. Брат всегда был ранней пташкой. Он встал, накинул старый свитер и вышел на балкон, утренний холодок пробирал до костей. Небо затягивало тучами, обещая дождь. Двенадцать дней. Столько он продержался у Макара. Двенадцать дней без Вариных пирожков с капустой. Без её тихого бурчания за спиной...