Психология для взрослых

— Мне надоело жить с человеком, который презирает меня, — сказал Виктор. Впервые за двадцать лет брака. Без крика. Без пафоса. Каменно. Прямо в лицо. В кухне пахло свежим хлебом. Только воздух был не домашним — гнетущим, как перед бурей. Хлеб она испекла сама. По тому самому рецепту из их первых совместных лет — когда он называл её «удивительной». Тогда она верила, что можно удержать любовь, если всё будет тёплым, вкусным, вовремя. Марина обернулась резко, выученным движением — будто к ребёнку, уронившему стакан...

Ключи он получил в десять утра. В половине одиннадцатого уже звонил мне. — Где микроволновка? Я вздохнула. Даже не поздоровался. — Здравствуй, Вадим. Рад, что ты устроился? — голос у меня был ровный, почти вежливый. — Да, извини. Просто я… не нашёл микроволновку. Я был уверен, что она здесь стояла. — Нет. В этой квартире её никогда не было. — Стоп. Как не было? Я же помню — справа от холодильника, белая такая, с трещинкой на ручке. — Это был чайник. Мы купили его на распродаже за 799 рублей. Ты тогда ещё сказал, что он «пищит, как твоя мама»...

— Я больше не могу так. Мы не живём — мы считаем. — Что ты сейчас сказала? — Михаил наконец отвёл взгляд от экрана, будто проверяя, не ослышался. — Я сказала, что это больше не брак. Это бухгалтерия. Мы не любим — мы сверяемся. Я поставила чашку с липовым чаем на стол. Руки дрожали. Внутри будто лопнул сосуд — не физически, а по-женски. Там, где раньше была надежда. — Анна, ну подожди. Я тут… — Ты всегда «тут». В этой таблице. В этих цифрах. А я? Я где в этой системе? В графе «эмоциональный расход»? Он промолчал...

📸 На фото я держу сына на руках. Мы смеёмся. Его ладошки сжимают мою щёку, я смотрю в объектив так, будто в жизни только счастье и пломбир в кармане. Солнечные блики, ракурс снизу вверх — типичное счастье в рамке 4:5. Но за кадром — не радость, а срыв. — Замолчи уже! — крикнула я, когда он начал плакать. — Пять минут! Я просто хочу пять минут тишины! Он испугался. Заплакал громче. А я пошла в ванную, захлопнула дверь и села на край ванной. — Ты ужасная мать, — прошептала себе в отражение. — Ужасная...

🧨 Я лежала в больничной палате. Серая, как стены вокруг. Третья неделя после выкидыша. В руке — капельница, в голове — пустота. Сердце... молчало. Тело будто забыло, как это — жить. Я не чувствовала голода. Не хотела воды. Даже боль казалась далёкой — как фон телевизора, который работает не для смысла, а просто чтобы было хоть что-то. Дверь открылась. Он зашёл без стука. Без цветов. Без жалости. В руках — не вода, не кофе, не шоколад. В руках — папка. Договор. — Ты выглядишь... — он окинул меня взглядом...