Pro-путешествия. Рассказы

Я с юности думала: враги — это страшные люди с холодным взглядом и коварной ухмылкой, из книжек и старых фильмов. Но кто бы мог подумать, что самый опасный твой противник однажды окажется... свекровь. Вот так и случилось у меня. Жизнь, знаете ли, — придумщица с отменным чувством юмора. Первый раз я увидела Галину Ивановну в свой девятнадцатый. Слишком юная, чтобы по-настоящему понимать, во что вляпалась, и слишком влюблённая, чтобы обращать внимание на недовольное криво поджатое лицо женщины, что встречала нас на пороге суетливой, пахнущей луком двушки...

Я всегда считала себя скучной женщиной… нет, правда, самой обычной. Живу в маленьком посёлке на Волге, в кирпичном доме, что когда-то построили мы с покойным мужем. Огород, две собаки, да сад с такими яблоками, что местная детвора чуть ли ни через забор лезет. Соседи здороваются кивком – знают меня с юности. Всё здесь мне привычно, ни тайн, ни неожиданных гостей. А если и наведываются, то обычно – за солью или за советом, кто по старой памяти, кто просто из вежливости. Но этот вечер… О, этот вечер разорвал мой покой, как гром среди ясного неба...

— Наверное, надо смотреть на часы, когда ждёшь ответа, — говорил себе Дима с той тягучей серьёзностью, которая появляется ближе к пятидесяти. Уже месяц, как в его почтовом ящике — настоящем, металлическом, сером — стали появляться письма. Бумажные. Словно вернулась эпоха синих конвертиков из детства, запаха чернил, аккуратного почерка. Он был пенсионером — молодым, с толикой иронии в глазах и усталостью в движениях. Бывший преподаватель физики, недавно оставленный университетом наедине с мыслями из-за какого-то скандала, в котором он и правда оказался косвенно виноват...

Есть что-то особенное в запахе старых писем... Когда трогаешь жёлтые конверты, пальцы сразу покрываются пылью — будто касаешься прошлого. Вот так и началась моя новая глава: с телефонного звонка из нотариальной конторы. – Галина Ивановна? Вас беспокоят по поводу наследства от вашей тёти Валентины Сергеевны... – раздался незнакомый голос. Я замерла посреди кухни, держа кружку с утренним чаем. – Наследства? Но мы с тётей не виделись тридцать лет... Бывают в жизни моменты, когда прошлое стучится так громко, что невозможно его игнорировать...

В голове всё звучит, как в дурном анекдоте. Только вот героиня этого анекдота — ты сама. Но давайте по порядку... Я, Марина, сорок лет — нет, шучу, уже пятьдесят восемь. Но в душе по-прежнему двадцать девять с половиной. Вчерашний вечер — как вспышка старой лампы: чуть жёлтая, немного сероватая, но отчего-то родная, домашняя. Мы с Леной — ну, той самой Еленой, что одноклассникам улыбалась во все тридцать два — выпивали чай у меня после встречи выпускников. Замечаете, с какой иронией все теперь смотрят на нас? Сидят, кивают, кидаются взглядом "о, как изменились"...

…Я до сих пор помню запах утренней каши, ленивый свет в окошке, голос мужа: — Лена, ты не выспалась? — Да нет, вроде… Просто сны сегодня непонятные. В такие минуты мне казалось: дом — живой. Каждый угол наполнен чьими-то шагами, воспоминаниями, вещами, которыми невозможно ни пользоваться, ни выкидывать. Кукушка в коридоре, вечно заедающая чайник, шерсть кота на кресле. У нас было пятеро — мы с Петром, сын Сергей с женой Верой и внучка Оля. Все вместе, под одной крышей, как и было заведено когда-то, когда никто особо и не думал, что «тесно»...

Коридор казался длиннее обычного. Как будто стены раздвинулись, напустили холодного воздуха и, затаив дыхание, следили за каждым моим движением. Сумка, аккуратно сложенная, стояла у двери. Рядом — небольшая стопка свитеров и пакет с книгами. Всё это я собирал тихо, чтобы не потревожить… кого? Её? Себя? Дом, в котором я столько лет думал, что нашёл своё счастье? Свет из кухни — жёлтый, мягкий, совсем не согревающий. Пахло сдобой: в духовке, видимо, подошёл пирог — Любочка любит печь по выходным, особенно чтобы запах держался до вечера...

Иногда дом исчезает не в тот день, когда его продают или когда посторонние выносят последние, скрипящие вещи… Нет. Дом уходит тише. Сквозь щели… по крошке… незаметно — так, что сначала и не поймёшь, чего стало меньше. Мария Андреевна удивлялась: всё вроде как было по-прежнему. Умывальник под окном, вытертая ковровая дорожка — под ней скрипит половица у печки, налево в притвор, потом просторная кухня, давно не новая, но такая… родная. Трехстворчатый шкаф, где со времён молодости аккуратно сложены...

Иногда кажется, что жизнь подсовывает тебе самые странные сценарии, словно их пишет слишком выдумщик-режиссёр. Осенью обычно становится особенно тихо, когда листья на улице принимают свой последний карнавал, а на сердце — слякоть и безнадёжность, будто кто-то пролил дождь внутрь меня. Я Виолетта. Пять лет назад я бы сказала иначе — я жена Олега, мама Маши, хозяйка уютной кофейни с синими занавесками и запахом выпечки, который окутывает каждого, кто входит. Тогда мне и в голову не приходило, что однажды...

Всё началось с шороха в старом комоде. Ну, знаете, такого — когда вроде бы ниоткуда, а рука сама тянется посмотреть, что там спрятано за стопкой переутюженных полотенец и пожелтевших от времени наволочек. Дом был пуст — Лена слушала тишину, ловила её. Вторую зиму уже вдова, дети все разъехались, муж ушёл внезапно, почти без прощаний… Только вещи остались — смешные, обидные, памятные. В тот вечер, словно что-то подтолкнуло её, Лена отодвинула старые простыни, а за ними — чёрный, потрёпанный конверт...

Вечер, самый обычный. За окном, будто из вредности, завывает ветер. Скребётся против стекла сиротливая ветка. Комната — жёлтая, уютная, уставшая от их криков. Я — Мария. Шестой десяток, Бог миловал, ещё с Николай живём, и дом наш, и сад, и сыновья, чья жизнь уже идёт мимо нас — всё цело, а между нами вдруг стало много лишних слов. Сидим за столом: остывший чай, две ложки в сахарнице, да мокрый поддон от горшка герани, который я так и не донесла до ванной. Николай смотрит в стену. Я — в окно. Мы оба молчим...

Оказалось, что чужие чужими не становятся даже после трёх десятков лет под одной крышей. Что в коридоре будет пахнуть борщом, а у входной двери — напоминанием «разувайся сразу, иначе песок по всему ковру». Оказалось — а я-то думала, привычка сильнее… Ха! Вот вам и привычка. Инна Сергеевна вышивала слегка дрожащей рукой — нитка путалась, не хотела ложиться ровно. За окном осень, утихающий дождь — капли по подоконнику… Хмуро. Как в душе, если быть откровенной. За кухонной стеной чиркнула зажигалка — а это уже Нина Владимировна пришла...