Православные рассказы

Да постигнет их смерть, и да сойдут они живыми во ад, ибо лукавство в жилищах их, среди них. Я к Богу воззвал, и Господь услышал меня. (Пс. 54 ст. 16) ЗИМА Мутная плесень по горло захватила бутылку, которая возвышалась над остальным хламом на подоконнике. Она загораживала собою верхушку стылого дерева, дрожащего за окном при порывах морозного ветра. Раньше, в пустые, нерабочие дни, когда Алёна пряталась дома и могла просыпаться плавно, вначале она видела эти мёртвые, скрюченные ветки. И ей вспоминались...

Бывают же такие: простак простаком сам по себе, а как профи - любого инженера утрёт, хоть и молодой ещё. А вот ведь! Таким и был Андрей, Андрюха-Муха, которого в фирме «Ра-дуга» могли бы даже любить всем дружным коллективом. Такой он был бесхитростный, добродушный и прилежный к работе парень. Нравилась ему эта работа. Но в коллектив Андрюха не вписывался. Не тот фасон. Да и дружных в фирме не значилось. Тут уж каких людей наберёт под себя владелец, такой дух и вселится в команду. Фирма «Ра-дуга» оказывала услуги в области электрификации, преимущественно упирая на внутреннюю проводку...

Сергей женился на вдове с двумя детишками. Женщина хорошая попалась, а дети - они всегда дети, бери только и воспитывай, будут людьми. Сошлись, повенчались, зажили - дом, работа, церковь. Когда родился и свой первенец, Серёга вздохнул полной грудью - и потому, что счастьем налился в полноте, и потому, что трое детей - это уже трудновато, тут только полной грудью. Но, люди они были церковные, потому семью не «планировали», а рожали, когда Бог подаст. И с каждым следующим ребёнком Серёга вздыхал своей...

Жизнь Василь Василича прожилась целиком, и он потреблял уже то, что Господь наделяет поверх, «‎аще в силах‎» то принять человек. Как и когда закончилось время, Василь Василич не понимал. Весь отрезок времени он видел неразрывным, как длинную цепочку, натянутую от сегодняшнего дня аж до самых ранних воспоминаний. И цепочка та была целой. Но внутри Василь Василича стонала какая-то удивительная растерянность, потому что выглядело прожитое время длинным, а ощущалось коротким. Может потому, что на него нельзя взглянуть сбоку...

Когда Марина поворачивала вправо, то левая её рука возносилась поверх руля, и Марина видела безобразный шрам ожога между большим пальцем и остальными, на том треугольнике кожи, на каком у её мужа синела армейская татуировка «Олег ВДВ». Расчищенная трасса вела их вдоль заснеженного озера и мягко уклонялась влево. А потом дорога, оставив им поворот со знаком «Озёрное», тянулась куда-то дальше, растворяясь в колкой ветреной круговерти, а им предлагая съехать на рыхлую сизую полоску, ведущую к деревне...

Костя тревожился. Он не жил, а плыл по реке переживаний и опасений. Он, конечно, прикрывался, как мог, напускной весёлостью и мнимой беззаботностью. И даже сам верил иногда, что весел и беззаботен. Но стоило ему напороться в своёем житейском плавании на подводные камни внезапных ударов, какие случаются неизбежно, он падал духом на самое дно. И оттуда, из болезненного и безжизненного уныния, с тоскою взирал он наверх, пытаясь сквозь мутные воды своих неудач разглядеть Бога, докричаться и домолиться до Него...

Короткий рассказ о дедушке, который учил внуков дружбе, рассуждая в категориях задач по математике из их домашних заданий. В тех же образах дедушка рассматривал и окружающее, что позволило ему спокойно принять окончание своей жизни. Вадик гонял на велосипеде чуть ли не с самого рождения. Тем больше радости принёс тот июнь, в который на тринадцатилетие родители подарили ему новый велик со скоростями и карбоновой рамой. Старый велосипед он хотел было отдать младшему брату Юрику, который к своему девятилетию так и не освоил железного коня...

Дом архитектора, изюминка всего микрорайона, а по определению самого архитектора - и всего города украшение, сгорел. Новостные сводки деланно-тревожными голосами протараторили об отсутствии жертв, пожарные машины, лениво гудя, расползлись по своим сонным гаражам, а соседи вернулись к телевизорам и уютным кухням, где уже созрели вечерние сериалы. Но пожара без жертвы не бывает: например, Петр Олегович, тот самый архитектор, повредился в своём сердечно-сосудистом составе и разгорячился аж до нервного срыва...

Тимофей Фёдорыч, исправный и порядковый прихожанин, страдал душевной болезнью - очень уж терзала его печаль. Всякий раз на исповеди батюшка произносил перед ним целые проповеди, Фёдорыч выслушивал внимательно, кивал головой и со всем соглашался. Но через неделю опять жаловался на грусть, печаль, уныние. И даже отчаяние. Жил Тимофей Фёдорович вполне себе хорошо. Зарплату, к которой мы привязываем наши представления о нормальности, получал нормальную. Хватало денег. Болезни, конечно, приключались - мужику за пятьдесят...

Димыч уже до тридцати дожил, а всё никак не прилипала к нему белая полоса. Покажется, бывало, издалека, и исчезнет тут же. Димыч не боялся черных полос, но жить только в чёрном, или, в лучшие времена, в сером, казалось ему великой несправедливостью. От того, видимо, с юности Димыч был нервным, всё вокруг него сыпалось да рушилось. Шагу без невезенья не ступить. При том, слава Богу, руки-ноги целы, как говорится, да и голова на месте. А вот, как лбом в стену. Уж столько всего думал-передумал невезучий Димыч...

Молитва бывает безответной, не слышит Господь. А почему, что не так, как должно быть? Поди разберись. Особенно, если чувства через край, потому что взялся за молитву по беде, а не по радости. Тут уж не до эмпирических изысканий, тут плакать хочется. Так случилось и с Татьяной, которая осталась одна с двумя детишками и без разумения к этому сложному миру. В том, что муж ушёл, винила она себя. Рассуждалось им обоим когда-то, что в семье каждый должен быть другому в радость, и все к тому прилагать обязан...

Пришло и Никите время разводиться: чувство влюбленности они с женою давно уж расточили на мелкие склоки и смотрели друг на друга не видя, как глядят на мебель в квартире. И все бы ничего - друзья и родня поддерживали предстоящее расставанье, видели, что бытуют они порознь, и что разлепились их души. Но мучил Никиту вопрос венчания - оно ведь навсегда. И пусть не шибко был он парнем церковным, да все ж венчание… Связывало оно, как «навсегдашняя» колодка, и будто между супругами цепь неразрывная и тяжелая навешивалась, как та, что болтается на набережной вместо ограждения...