Пикник на обочине

Вы думаете, он пришёл к морю | смотреть на рыжего пса, Лежащего одиноко, как кем-то забытый кулёк, Забросившего в аэрозольную даль свои песьи глаза И слушающего, как волны промалывают гальку в песок? Нет. Он пришёл про́сто потому, что пришёл, как Портос, Который сказал: "Я дерусь, просто потому, что дерусь"; А то, что рыжим на сером расплылся означенный пёс – Сей факт был не то чтобы значащим, то бишь не солёным на вкус. Да, ему кубометр был нужен воздуха, чтоб Из этой кубической прорвы втянуть...

Есть у русских качество наживное. Коль потоп, добудут чертёж адмирала Ноя. И построят ковчег, настоящий ковчег для всех. Над страной моей летит близорукий снег. Где страна моя кончится, там она и начнётся. Над Азовским морем восходит солнце, над азовским горем взойдёт окровавленная пшеница. Господи, доведётся ли помириться? Мариуполь мой, бездыханное твоё тело, сколько дней оно тлело, плавилось и болело. Сколько дней твои люди – тусклые свечи – до чего же хрупок мариупольский человечек. Это новый вид, ещё не известный Homo, обречённый выжить под обломками дома...

Джордан Питерсон в одном из самых своих, на мой взгляд, вдохновенных выступлений, приводит пример того, как люди с комплементарными инвалидностями (один разбился на мотоцикле и его буквально собрали по частям, у второго — болезнь Альцгеймера) могут вместе выполнять работу одного здорового электрика. Этот образ комплементарной (взаимодополняющей) инвалидности можно экстраполировать (перенести) на человеков в целом как на более или менее несовершенных инструментов Бога, духовных инвалидов (если...

Так мы и ехали: то ли в слезах, то ли больно от белого света. Я поглядела кругом, чтоб увидеть, как видимо это. – Так, как душа твоя ноет и зрение хочет разбить – зеркало злое, кривое, учившее вас не-любить. Так и узнала я, с кем мне положено быть. Друг мой последний и первый, невиданный, лишь напряженье между желаньем и ужасом, только движенье к гибели, гибнуть когда не желают и гибнут, ища продолженья в этом лице, – терпеливо оно, как растенье. Сердце сердец, погубивших себя и влюбленных в спасенье...

Каждый лёгок и мал, кто взошёл на вершину холма. Как и лёгок и мал он, венчая вершину лесного холма! Чей там взмах, чья душа или это молитва сама? Нас в детей обращает вершина лесного холма! Листья дальних деревьев, как мелкая рыба в сетях, и вершину холма украшает нагое дитя! Если это дитя, кто вознёс его так высоко? Детской кровью испачканы стебли песчаных осок. Собирая цветы, называй их: вот мальва! вот мак! Это память о рае венчает вершину холма! Не младенец, но ангел венчает вершину...

Евгению Дыбскому Утром обрушилась палатка на меня, и я ощутил: ландшафт передернулся, как хохлаткина голова. Под ногой пресмыкался песок, таз с водой перелетел меня наискосок, переступил меня мой сапог, другой — примеряла степь, тошнило меня так, что я ослеп, где витала та мысленная опора, вокруг которой меня мотало? Из-за горизонта блеснул неизвестный город, и его не стало. Я увидел — двое лежат в лощине на рыхлой тине в тени, лопатки сильные у мужчины, у неё — коралловые ступни, с кузнечиком схожи...

Померк багряный свет заката, Громада туч росла вдали, Когда воздушные фрегаты Над нашим городом прошли. Сначала шли они как будто Причудливые облака, Но вот поворотили круто — Вела их властная рука. Их паруса поникли в штиле, Не трепетали вымпела. — Друзья, откуда вы приплыли, Какая буря принесла? И через рупор отвечали Мне капитаны с высоты: — Большие волны их качали Над этим миром...

Из "Воспоминаний, сновидений, размышлений" Мне исполнилось двенадцать лет, когда произошли события, в какой-то степени определившие мою дальнейшую судьбу. Как-то в начале лета 1887 года я вышел из школы на соборную площадь и стал поджидать одноклассника, с которым обычно вместе возвращался домой. Был полдень, уроки уже закончились. Внезапно меня сбил с ног другой школьник. Я упал и так сильно ударился головой о тумбу, что на миг потерял сознание. В течение получаса потом я испытывал легкое головокружение...