Мозаика Прошлого

"Свобода слова – это когда можно выйти на площадь и сказать всё, что думаешь. Но главное, чтобы тебя после этого не увезли". До перестройки подобные слова казались бы смертельным вызовом системе, но вдруг, как будто кто-то открыл форточку в прокуренной комнате, они стали частью повседневности. Газеты заговорили о том, что вчера шепталось на кухнях. На экраны вышли фильмы, пролежавшие десятилетия "на полке", словно бутылка вина, которую боялись открыть, чтобы не услышать запах уксуса. Журналы начали...

Мы произносим эти слова почти машинально. "Народ", "нация" – вроде бы синонимы, но стоят друг от друга дальше, чем Москва от Парижа. В советские годы был лозунг: "Советский народ – новый исторический тип общности людей". И редко кто задумывался, что за этим стоит. Народ или всё-таки нация? А может, что-то вообще третье, как обычно бывает в российской истории? Вот в чём парадокс: в русском языке "народ" и "нация" идут рука об руку, но смотрят в разные стороны. Народ – это живые люди с их песнями, привычками, кухней...

"Голод 1932–1933 годов был неизбежен", – говорят одни. Другие добавляют "Так сложились обстоятельства – засуха, неурожай, индустриализация". Звучит почти как оправдание судьбы. Но судьба, как известно, любит отговорки. Стоит лишь прикрыть политическую волю словом "стихия", и вина растворяется в воздухе. А ведь перед нами не просто голод. Это одна из самых тёмных и противоречивых страниц XX века. Кто-то видит в ней естественное следствие кризиса, кто-то – преступную халатность, а кто-то вообще – сознательную политику...

"Все животные равны, но некоторые животные равнее других". Эта фраза Джорджа Оруэлла стала почти народной пословицей, хотя сам автор вряд ли предполагал такой успех на просторах страны, где его книги долгие годы запрещали. Под "уравниловкой" мы обычно понимаем не просто стремление к равенству, а особую страсть к уравниванию любой разницы – будь то зарплата профессора или престиж врача по сравнению с дворником. В СССР эта идея приобрела статус своеобразной национальной религии: она обещала справедливость, но на деле часто душила инициативу и превращала талант в обузу...

Есть один упрямый миф, который не выветрился ни на Западе, ни у нас: если ты трудолюбив, умен и настойчив, то непременно поднимешься по лестнице успеха. Звучит вдохновляюще – почти как рекламный ролик о безграничных возможностях. "Главное – работать!" – твердят с экранов и трибун. Но вот вопрос: а лифт-то, который должен поднимать, вообще едет? И если едет, то всех ли он берет на борт? История отвечает сухо и без сантиментов, что чаще всего лифт застревал между этажами. В Российской империи крестьянин,...

Победа 1945 года должна была стать эпохой света. Народ, прошедший сквозь мясорубку войны, выжил и, казалось, заслужил хотя бы немного покоя. Но история, как известно, не умеет отдыхать. Уже через несколько лет над страной сгущаются новые тучи. На этот раз не фашистские, а свои, родные, партийные. Так начинается "Ленинградское дело" – одна из самых тёмных и в то же время самых поучительных страниц послевоенного времени. Почему именно Ленинград? Город, переживший блокаду, стоял в глазах всей страны как символ несгибаемости...

Представьте себе инструмент, обещающий объяснить буквально всё – от падения Рима до запуска "Спутника-1". Заманчиво, не правда ли? В XIX веке Карл Маркс и Фридрих Энгельс, подобно алхимикам, ищущим формулу философского камня, уверяли, что нашли универсальный закон истории – исторический материализм. Простая схема: базис – надстройка, производительные силы – классовая борьба, смена формаций. Казалось, история наконец заговорила языком математики. Но можно ли действительно свести судьбы народов к...

Почему, когда заходит разговор о СССР, у многих до сих пор теплеет на душе? Казалось бы, мы все прекрасно знаем про очереди за колбасой, про дефицит, про партийную риторику и невозможность свободно говорить то, что думаешь. Но стоит кому-то произнести: "А помнишь, как было…" – и глаза загораются. Что это? Коллективное помешательство? Пропагандистский эффект, который работает даже спустя десятилетия? Или же нечто глубже? Память о себе самих, о тех годах, когда мы были молоды, энергичны, верили в завтрашний...

«Бедность – не порок, но и не добродетель», – заметил когда-то Даниил Гринин, и это звучит так, будто сказано вчера. Ведь вопрос "почему одни едят с золотых тарелок, а другие считают копейки" из тех, что человечество задаёт себе с завидным постоянством. Одни уверены, что бедный сам виноват – ленив, беспечен, глуп. Другие возражают, что бедность – это следствие несправедливого мира, где сильный берёт больше, чем ему нужно, а слабому остаются крошки с барского стола. История, как капризный маятник, то осуждала бедняков, то возносила их почти до святости...

Что было бы, если бы СССР в 60-е решился пустить рынок в гости к плану? Вопрос звучит как из области фантастики, хотя однажды он вполне реально стоял на столе. В 1965 году Алексей Косыгин, глава Совмина, представил реформу, которая обещала вдохнуть жизнь в уставшую плановую машину. Речь шла не о приватизации и не о капиталистических "плясках на костях социализма", а о попытке добавить кислорода в систему, где предприятия задохнулись в инструкциях и бессмысленных "валовых показателях". Звучало здраво...

"Можно ли управлять экономикой так же легко, как поездкой на дачу?" – вопрос, который сегодня звучит скорее как шутка, чем как программа действий. Но в 1920–1930-е годы в Советской России он был до обидного серьёзен. Мир шатался в агонии Великой депрессии, когда капиталистические державы трещали по швам, и молодой СССР стоял перед развилкой, либо строить собственный "особый путь", либо раствориться в хаосе мировой нестабильности. Плановая экономика родилась не на пустом месте. Россия вступила в ХХ...

XXI столетие уверяет нас, что мы живём в эпоху "свободного рынка" и "равных возможностей". Громко, красиво, почти музыкально. Но стоит приглядеться и позолота слетает, как с дешёвой бижутерии. Давайте уж без самообмана. Один человек "свободен" выбирать между пентхаусом в Лондоне и виллой на Лазурном берегу. У другого дилемма между сосисками по акции и лапшой быстрого приготовления. И оба они формально живут в "экономической демократии". Десятилетиями нам внушали, что капитализм подарил свободу, а социализм её отобрал...