Катехизис и Катарсис

«Слепящая тьма» – такое фантасмагорическое название носит в русском переводе опубликованный в 1940 году роман Артура Кёстлера. Английский оригинал публикации называется Darkness at the Noon – Тьма в полдень. За этим оксюмороном скрывается, пожалуй, одна из глубочайших рефлексий всего XX века на тему политических репрессий в так называемых тоталитарных режимах. Двумя словами, тюремный дневник. А шире – Артур Кёстлер затронул проблему соотношения добра и зла в преобразовании общества и поставил извечный вопрос о целях и средствах революции...

Обычный турист, да и профессиональные историки, мало обращают внимания на Забайкальский край — отдалённый и сложный регион нашей страны. Максимум вспомнят про запрещённое движение АУЕ или известного депутата Гурулёва. Но Забайкалье в своё время сыграло важную роль в политической истории России — тут была каторга. Каторга — это не ссылка и не поселение. Политзаключённых в царское время часто именно селили, да, с ограничением передвижения, но без запретов на свободное устройство. Но те, кто для романовского...

… хотя зачем им вообще становиться? А вдруг такая мысль всё же пришла в голову. Не зря многие читают историко-просветительские каналы. Кому-то после захватывающей статьи про Сасанидов или лекции про византийское изобразительное искусство эпохи Комнинов может захотеться самому носить очки, читать монографии и творить ИСТОРИЮ. Изначально я задумывал этот материал в качестве небольшой лекции по профессиональной ориентации для школьников старших классов. Есть иногда такая обязанность у действующих историков...

«Пусть не убивает христианин христианина, ибо убить христианина значит пролить кровь Христа» Человечество давно стремится обуздать войны и насилие. Это желание возникло задолго до ООН, Лиги Наций и лозунга «Свобода, Равенство, Братство». Один из примеров такого стремления — средневековый Pax Dei (Божий мир), который распространялся на территории Франции и Германии, а также, в меньшей степени, Англии и Италии. В X веке, завоёвывающая своё место в жизни клюнийская реформа, приводила к колоссальным сдвигам не только внутри церкви, но и во взаимоотношении клира и светской власти...

«За нашу и вашу свободу» – такой лозунг обычно вспоминают в связи с событиями в Чехословакии в 1968 году. Тот год был вообще богат на демонстрации и манифестации – отголоски Красного мая, например, до сих пор гуляют по миру. Но нас интересует конкретно Чехословакия. И даже не сама хронология событий, а их освещение по горячим следам из весьма необычного источника. Вкратце хронологию всё же напомним: в январе 1968-го руководителем Компартии Чехословакии стал Александр Дубчек. Он начал политику реформ, направленную на мягкий отказ от советской модели социализма...

Ленин называл его «любимцем партии», Троцкий – «Колей Балаболкиным», Сталин – своим другом, а прокурор на суде – хитрой помесью лисы со свиньёй. Речь идёт, конечно, о Николае Бухарине. Он был одним из известных большевистских интеллектуалов, близким соратником Ленина и Сталина, но от последнего всё равно пострадал. Как он до такой жизни дошёл? Родился Бухарин 9 октября 1888 года в семье школьных учителей – Ивана Гавриловича и Любови Ивановны. Предвкушая известные вопросы, сразу скажу – Бухарин стопроцентный русский и, более того, коренной москвич...

Интересующиеся историей люди часто обращаются к «секретным документам», а занимающиеся сталинским временем – особенно. На роль таких документов претендуют в нашем случае две популярные книги советского журналиста-почвенника Феликса Чуева. Речь идёт о его интервью с двумя соратниками Сталина – Вячеславом Молотовым и Лазарем Кагановичем. Изданные в 1990-е годы сборники (Сто сорок бесед с Молотовым. М., Терра, 1991; Так говорил Каганович. М., Отечество, 1992) были плодом долгих бесед их автора со ставшими опальными вождями партии...

В 1980-е годы советский корабль, еще недавно грозивший всему миру идеологией коллективизма, с каждым днем все сильнее терял управление. Многолетний кризис, зревший под покровом партийной дисциплины и риторики о победах социализма, неумолимо подступал к самому корню советской системы. Она трещала по швам сразу в нескольких ключевых точках: развал колхозной экономики, вспышки национальных конфликтов, полномасштабная коррупция, стагнация производств — и, что самое опасное, идеологическое выгорание не только населения, но и партийной элиты...

Известный революционер Лев Давидович Троцкий провел в эмиграции в общей сложности 26 лет. География эмиграции была обширна: от Австрии до Испании, от Турции до Мексики. Однако известно, что страной мечты для Троцкого-эмигранта были США. Туда он пытался попасть после высылки из СССР Сталиным в 1929 году. Но визу так получить и не смог. Впрочем, в Штаты «демон революции» таки заезжал, правда ещё до этой самой революции. С января по март 1917 года Троцкий вынужденно оказался в Нью-Йорке после того, как испанские власти в декабре 1916 года посадили его с семьей на пароход и отправили за океан...

Каждое седьмое ноября наши родители и деды с чувством глубокого удовлетворения, как и все советские люди, шли на демонстрацию. Море красных флагов, воздушные шары, лозунги «мы наш, мы новый мир построим!» и «да здравствует то, благодаря чему мы – несмотря ни на что!» – именно с этим обычно связано в коллективной памяти празднование свершившейся в октябре 1917 года революции. Мы не зря сказали про празднование. Нас сегодня интересуют не сами события, а то, какая в советские годы сложилась их коммеморативная практика...

Я достаю из широких штанин дубликатом бесценного груза. Читайте, завидуйте, я — гражданин Советского Союза. Эти известные строки Владимира Маяковского относились к его величеству паспорту. К документу, который сегодня считается в России преимущественно внутренним удостоверением личности. Правда великий поэт пел про современный ему заграничный паспорт СССР. И такая многозначность понятия сложилась не вчера и не сегодня...

23 августа 1936 года, в дни показательного суда над зиновьевцами, газета «Правда» сообщила читателям: «ЦК ВКП(б) извещает, что кандидат в члены ЦК ВКП(б) М. П. Томский, запутавшийся в своих связях с контрреволюционными и троцкистско-зиновьевскими террористами, 22 августа на своей даче в Болшево покончил жизнь самоубийством» Уже посмертно Михаил Павлович был причислен к «врагам народа» и забыт, пережив краткий ренессанс интереса к себе в Перестройку. Ныне имя Томского (урождённого Ефремова) нам практически ни о чём не говорит...