Почему хорошим девочкам нравятся плохие мальчики, наверное, до конца времен останется тайной. Особенно для тех, кого бросают ради «уголовного элемента».
Может быть, тут дело в смелости пойти против системы? А может из врожденной или приобретенной вредности? Не стоит исключать агрессию и злость, которая привлекает иногда больше благодетели.
Не малую роль играет мотивация. Иногда из благих побуждений можно такого наворотить, что и специально не придумаешь.
Олег на нарушение закона всегда шел сознательно. Если бы он воспитывался в детском доме с раннего детства, возможно, он был бы другим человеком. Но на попечение государства он попал, когда ему уже исполнилось двенадцать лет. Его родители погибли из-за утечки бытового газа, когда он гостил летом у бабушки. Так что, он видел нормальную человеческую жизнь, полную любви и достатка.
Когда он увидел, насколько все не так в детском доме, ему захотелось хоть чем-то помочь младшим ребятам. И тут ведущую роль сыграло чувство справедливости.
Если Костя таскал макулатуру и металлолом, помогал в уборке мусора и работал на приусадебных участках частного сектора, то Олег просто брал то, что плохо лежит. Он считал, что если воруют у детей, то он вправе воровать для детей.
Бит он был нещадно и неоднократно, но до статьи или условного срока так ни разу не допрыгался. А все потому, что он ни разу не украл, ни денег, ни украшений, ни ценных вещей. Он воровал еду.
Каждый раз после рейда, как правило, это было утром, он притаскивал угощение в спальни малышей и кормил их. А днем, в свободное от занятий время, он посвящал себя ребятне.
Девочки всех возрастов смотрели на Олега с нескрываемым восхищением. Он не боялся требовать у воспитателей то, что было положено детям. Вступал в пререкания и откровенное противостояние коррумпированному руководству детского дома.
Со сверстниками и старшими ребятами особо не сближался, что только добавляло загадочности в образ детдомовского борца за правду.
Для младших он старался стать родителем, которого у них не было, за что его еще больше невзлюбил весь педагогический состав детского дома. По сути это была их работа, с которой они не сильно хотели справляться:
- Вон, полюбуйтесь, - сказала заведующая воспитательной работой, - Опять его окружили и каждое слово ловят на лету. Что он им говорит, то они и делают!
- Так он, вроде, ничего им плохого не говорит, - сказал завхоз, попивая украденный у детей чаек.
- Пока, мой дорогой, пока ничего плохого не говорит, - уточнила заведующая, - Когда скажет, будет уже поздно! Вы себе только представьте полторы сотни детей от 3-х до 8-ми лет, которые выйдут к администрации и что-то там потребуют! Ужас!
- Классиков читать надо, мой дорогой! Детский бунт пострашнее народного будет! Их не разгонишь и силу не применишь.
- Сдайте его в милицию, - вмешался учитель физкультуры, - Всем же известно, что он ворует. Найти пострадавших, попросить, чтобы заявление написали, а мы всем коллективом подтвердим. И пусть его упекут в колонию.
- А если он на суде рот откроет, как у нас тут всем хорошо и весело? И придет к нам проверка!
- Не надо проверки! – поперхнулся чаем завхоз.
- Отправьте его куда-нибудь учиться, - предложил физрук, - 9 классов у него есть, в колледж какой-нибудь. А мы ему характеристику нарисуем!
Так Олег попал в педагогический колледж. Нет, на выбор ему предложили любое учебное заведение в районе, но он выбрал именно педагогику. Был у него изощренный план мести всем нерадивым и корыстным выродкам от педагогики.
А начать он решил со своего детского дома, болезни и проблемы которого знал.
Поэтому на распределении в областном отделе образования попросил направить его в его же детский дом. Комиссия посчитала это милым и патриотичным, поэтому даже не стала уведомлять руководство, что к ним едет их выпускник.
За время учебы Олег обзавелся бородой и усами, потому его признали не сразу. А поскольку детский дом всегда испытывал дефицит в преподавателях, и уж тем более мужчинах педагогах, то приняли его с распростертыми объятьями.
Фонтаны радости начали стихать, а после и вовсе превратились в брызги опасения, когда в новичке признали Олега и осознали что, минимум два года от него избавиться не получится.
Больше всех напрягся завхоз, который прекрасно помнил требования этого выскочки выдавать детям то, что им полагается по закону. Если от мальчишки кое-как получалось отмахиваться, то от преподавателя и уже взрослого мужчины, так легко не отмахнешься.
Конечно, началась война.
Олег требовал соблюдения норм и правил, его же давили всеми возможными, к сожалению коллег, законными способами.
Ему отказали в классном руководстве, ограничивали количество рабочих часов, урезали премию, если не могли придумать, как ее не дать вовсе. Потом вообще перевели на воспитательную работу, что ударило по зарплате.
Но и это Олег предвидел. Он продал доставшуюся от родителей трехкомнатную квартиру, а сам снимал койку в общежитии недалеко от детского дома. А деньги работали в банке, давай скромный процент, на который Олег и выживал.
Чем сложнее приходилось ему, тем жестче он давил на обнаглевший персонал детского дома.
- Господа, - сказала на совете заведующая столовой, - Я буду увольняться! Это ни в какие рамки не лезет!
- Что еще? – спросил директор.
- Он заставил откалибровать кухонные весы. И требует, чтобы вес порций соответствовал ГОСТу!
- Ну и пусть себе требует, не все же время он у вас на кухне ошивается.
- А он выборочно берет порции и требует перевесить!
- Пошлите его лесом! Это не его дело и вообще не его территория. Кто он? Воспитатель? Вот пусть воспитанием и занимается! – рычал директор.
- Ха! – осклабилась столовых дел мастерица, - Он с телефоном ходит, как блогер, не в приличном месте говорить какой, и все фиксирует. Пошлю я его, а пойдет он не туда куда послали, а в прокуратуру! И дальше что? Вы меня отмажете?
- Не говорите глупостей! – директор уже сам завелся, хотя только началось обсуждение дел их «блюстителя порядка и законности».
- Я предупреждаю, одна я не сяду! Жрем все вместе, вместе будем и тюремную баланду хлебать!
- Вот заладила, тюрьма-прокуратура! – директор подумал, - Крутите до столовой. С поставщиками договоритесь, чтобы, ну, вы сами знаете. Не мне вас учить.
- Ладно, придумаю что-нибудь.
Подал голос и физрук, который ютился на стуле у окна:
- Он с меня велосипеды требует.
- Какие такие велосипеды? – удивился директор.
- А те, что по спонсорской помощи у нас в бухгалтерии проходят, - пояснил физрук.
- Он что, - взревел директор, - Уже до бухгалтерии добрался?!
- Слава богу, нет. Но и не надо было. Вспомните, полгода назад во всех газетах было написано, что нам подарили для детей две сотни велосипедов. Вот он их и требует.
- Ну, дайте! Пусть подавиться!
- А нету, - физрук развел руками, - Мы же их все до последнего коммерческой турбазе передали, во временное, так сказать, пользование.
- Вот зараза! – директор покраснел.
- Он еще настольные игры требует, - включилась в разговор старшая воспитательница, - Говорит, ассигнование на них выделяется дважды в квартал. А еще по той же статье расходов требует художественную литературу.
- А их тоже нет в наличии? – уточнил директор.
- Естественно! И то, и другое мы получаем только по бумагам, а фактически, ну вы сами знаете, - старшая воспитательница кривовато подмигнула.
- Знаю.
- Ой, как в тюрьму не хочется, - простонала главная бухгалтерша.
- Прекратить панику! – одернул ее директор, - Значит, так! Переводим его на должность ночной нянечки, пусть горшки по ночам носит. Так хоть днем его видно не будет. И еще, нужно найти законное постановление, чтобы в нерабочее время на территории появляться было запрещено.
- Я, конечно, поищу, - отозвалась секретарша, а по совместительству делопроизводитель и отдел кадров, - Но мне кажется, что такого нет.
Первой не выдержала прессинга со стороны Олега бухгалтерша. Она позорно сбежала на заслуженную пенсию и уехала на дальний восток к родне. Следом за ней потянулся персонал столовой.
Физрук сначала запил, а потом сам написал явку с повинной и уехал в места не столь отдаленные. Вот директора взять под арест не удалось, его хватил удар прямо на рабочем месте. Но о нем никто особо не сожалел.
А вот завхоз получил по полной программе. Он мало того, что уехал за высокий забор, так еще и попал на возмещение убытков.
Можно сказать, что работники Детского дома №3 переформатировались полностью. Из прежнего персонала остались только те, кто согласился до конца и честно выполнять свои обязанности. А новых, которых присылали на замены выбывших, сразу ставили перед фактом:
- Наши воспитанники находятся здесь не по своей воле или прихоти. Теперь это их дом, а мы их семья! Наша задача – дать им все, чтобы из этих стен они вышли полноценными членами общества, а не полудикими волчатами, обиженными на весь белый свет!
Такими или почти такими словами встречал Олег, всех вновь прибывающих коллег.
Про него говорили, что будущий директор, хотя он так и остался в должности ночной нянечки. Главное, что детям теперь будет хорошо.