- Доченька, у тебя не будет рубликов триста в долг? – услышала Рая, вычерчивая контур макета. Она глянула на дверь, закрыта ли щеколда. Не только щеколда, но и ручка замка была повернута вниз – закрыто.
«Сейчас за ручку подергает и уйдет», - подумала Рая.
Так и вышло. Дверная ручка пару раз дернулась вниз, а потом услышала голос матери: «Нет ее дома, сам ищи на бутылку!»
Для кого-то слово «мама» - самое прекрасное на свете, а в душе Раисы это слово ассоциировалось только с чем-то мерзким и гадким.
Лет шесть ей было, когда по решению суда ее забрали из этой самой квартиры и увезли в детский дом. Мать сначала ограничили, а потом и лишили на нее прав.
В детском доме мама Раисы не появлялась, поэтому в памяти осталась только картинка, как ее мама пьяная лежит на полу, а чужая тетя собирает Раисины вещи в целлофановый пакет.
Рая звала маму, плакала, но та прибывала в угаре страстей.
Если бы хоть кто-нибудь знал, кто отец Раисы, возможно, он был бы более внимателен к судьбе дочери. Но кандидатов на эту роль, по мнению соседей, было человек 10. И все из той категории, что врагу не пожелаешь.
Осознание брошенности в детском доме настигает очень быстро. Слезы отчаяния быстро лишаются истошных криков «Хочу к маме!» и становятся просто слезами. Горькими, солеными и безнадежными.
Образ матери сформировался и закрепился в негативном ключе. Когда потенциальные усыновители спросили у Раи, не хочет ли она, чтобы эта тетя стала ее мамой, Рая с криком: «Нет!» сбежала от взрослых и пряталась до самого вечера.
Возвращение в родную квартиру проходило тяжело, а присутствие, особенно первое время, было невыносимо.
Рая со страхом и брезгливостью смотрела на женщину, которая называла себя ее матерью. Она расщедрилась для Раи на ласковые и нежные слова, правда, укутав их в пары перегара. И даже сильно не спорила, когда Рая заняла причитающуюся ей комнату.
Вот замок на двери Раисину маму удивил сильно. Она даже поскандалить пыталась, но Костя, который устанавливал замок, сказал ей:
- Женщина, Христом богом тебя прошу, отойди! Не доводи до греха! Сейчас вызову ментов и ты уже им будешь объяснять, чья это квартира и кто и на что тут имеет право!
С замком в дверях стало спокойнее, хотя поиски истины в вине шли постоянно.
«Если люди и меняются, - поняла Рая, - то к моей маме это не относится!»
Рае еще повезло, что возвращение в квартиру произошло, когда она уже получила образование дизайнера-архитектора после окончание института. Если бы она окунулась во все это в 18 лет, далеко не факт, чтобы она поступила в принципе в институт.
А в двадцать три года, тем более после детского дома и обучения без родительской поддержки, человека можно считать взрослым. Но и для взрослого человека подобное соседство приятным не назовешь.
Закон жизни не терпит крайностей. На практике не бывает так, чтобы все было белое, или только черное. Всегда существует огромный спектр полутонов. Насколько бы плоха не была ситуация, но под определенным углом всегда можно найти в ней что-то хорошее. Так же дела обстоят и с противоположным примером. Даже в самом светлом и прекрасном явлении можно найти какую-нибудь червоточинку.
На самый обычный вопрос: «Как дела?», Рая отделывалась протокольным: «Нормально». Нет, ей, конечно же, хотелось рассказать, про свою работу, как у нее все замечательно складывается.
Она устроилась на дистанционную работу в одну столичную фирму, которая заказывает интерьеры комнат, проекты загородных домов, а иногда и просто интересные решения в дизайне предметов мебели. Степень интересности заказов Раю не заботила. Это была работа, за которую платили деньги. И платили достаточно, чтобы жить.
Но в это идиллическое повествование вкрадывалось мерзкое – дом и все, что с ним было связано. Об этом Рая распространяться не хотела. Ей не хотелось слушать советы, по поводу того, что она может себе позволить снимать квартиру.
Да, может. Может, но не хочет. Во-первых, прожив в детском доме, где она лелеяла мечту о своем жилье, а потом в общаге, где она не имела права ни на что, Рая хотела жить в своем собственном доме. А во-вторых, если она уйдет, то ее ненавистная родственница заграбастает чужие метры без зазрения совести.
- Фигу ей, а не моя комната! – говорила Рая своей единственной подруге Любе.
Они были подругами, сколько себя помнили. В детском доме их кровати стояли рядом, на учебе они сидели за одной партой, в столовой тоже сидели вместе. В играх и на прогулках в их пару никто не вмешивался. К тому же где-то тенью обитал Костя, готовый любому обидчику дать отпор.
- Ты представляешь, - делилась наболевшим Рая, - Она с меня деньги требует, за то, что я живу в своей комнате. Говорит, что раньше туда пускала жильцов, с того и жила. А я ей, понимаешь, статью дохода перекрыла!
- Она работает где-нибудь или только пьет? – спрашивала Люба.
- То ли уборщица, то ли поломойка. Я не вникала. С утра уходит на несколько часов, потом возвращается уже веселая и с гостями.
- А нельзя ей как-нибудь объяснить, чтобы она к тебе не лезла? – спросила Люба.
- Разве что на китайском, - отмахнулась Рая.
- Тогда надо найти того, кто знает китайский, чтобы ей объяснили!
- Ох, Любочка! – Рая улыбнулась, - Наивная душа! Это просто выражение такое, что ей ничего объяснить по-хорошему невозможно.
- А если не по-хорошему? – спросила Люба, намекая на Костю, который в ее понимании мог решить любую проблему.
- Это только лишние неприятности.
- Я вот не понимаю, как ты там вообще живешь? Это же ужас!
- Я тебе сейчас расскажу ужас! Ты в туалет с перцовым баллончиком никогда не ходила? А мне вот приходится! Гости у мамы излишне ретивые, в компанию к себе зовут.
- Фуу, - поморщилась Люба.
- Э-э нет, фу – это совсем другое! Фу – это когда они готовить начинают. Вонь такая по квартире стелется, что дышать невозможно!
- А ты как готовишь? Когда никого нет?
- Исключительно у себя в комнате на электрической плитке. У меня и холодильник свой маленький появился. На общей территории ничего нельзя оставить! Вообще ничего. Я после умывания полотенце в ванной забыла, через минуту вернулась, а маманя с гостями его уже себе в качестве скатерти постелили. Куртку, что я на вешалке в первый день повесила, в тот же день и украли.
- Ужас!
- Там просто проходной двор. Входная дверь не закрывается. Постоянно шастают посторонние. Я к перцовому баллончику еще электрошокер купила.
- Может тебе на самом деле лучше съехать? Пусть она подавиться своей квартирой! – предложила Люба.
- Вот уж нет! Как хочет ОНА – не будет! Не знаю еще как, но я ее сама из квартиры выживу!
- Только в рамках закона и уголовного кодекса, - это вмешался Костя, который как всегда тенью прибывал где-то неподалеку.
Неожиданно для самой Раи принятое решение в разговоре с подругой, испугало ее саму. Она уже более-менее приспособилась к сожительству с мамой и была сравнительно удовлетворена сложившимся статус-кво.
Нежелательные посетители отсекались замком, новая дверь предотвращала расхищение небогатого имущества, шум пьянок и скандалов заглушался наушниками. Еще хотелось, чтобы в туалете и ванной было не так грязно, но и с этим можно было мириться.
Очень сильно хотелось Рае взять слова назад. Если бы она приняла это решение наедине с собой, то уже отказалась бы от этой мысли. Пустила бы все на самотек. Но в глазах подруги и ее брата терять лицо она не хотела.
Страшно было начинать выживание мамы из квартиры.
«Страшно – это еще полдела, - думала Рая, - Знать бы, что вообще делать!»
Физическое устранение и схемы черных риелторов отпадали сразу. Да и Костя просил без криминала. Из законных вариантов было только два: принудительное выселение с помощью законов и властей и добровольный переезд на другую жилплощадь.
Рая разрабатывала хитроумный план, который, к сожалению, не блистал оригинальностью. Она хотела подкинуть в шкаф матери свои украшения, деньги и ноутбук. Потом вызвать полицию, чтобы она нашла «украденное». А потом составить мировое соглашение с условием маминого отселения.
План изобиловал прорехами и нестыковками, поэтому существовал пока как набросок плана где-то на задворках сознания. Предстояло обсудить с тем же Костей, чтобы самой не оказаться на улице.
Но судьба, перетасовав колоду, выдала совсем иной расклад.
- Откройте, полиция! – донеслось из-за двери комнаты Раисы.
Когда Рая открыла дверь, представитель правопорядка задал вопрос:
- Гражданка Нефедова Марина Евгеньевна кем вам приходится?
- Если по документам, то официально – никто. А так она моя мама. Но она лишена на меня всех прав. Я в детском доме воспитывалась.
- Ясно, - сказал полицейский, - Тогда и не знаю, как сказать. Произошел несчастный случай. Ваша мама проводила влажную уборку, и произошло короткое замыкание. Я вам сочувствую, но гражданка Нефедова погибла.
Рая опустилась на угол кровати, которая стояла у двери.
- Господи, - прошептала она, уставившись в одну точку.
- С вами все в порядке? – спросил полицейский. – Позвоните подруге или другу. Вам бы сейчас лучше не оставаться одной.
- Я позвоню, - так же шепотом проговорила Рая, - Подруге позвоню.
- Вот и ладно. Вы в отделение через пару дней зайдите, кое-какие документы надо подписать, с жилплощадью разобраться.
Комнату погибшей матери государство просто так отдавать не захотело. Но предложила первоочередное право покупки.
Костя говорил, что можно, в принципе, посражаться на юридическом поприще, но Рая отказалась от сражений и просто оформила ипотеку.