Советский писатель, член СП СССР Константин Григорьевич Брендючков (1908-1994 гг.) за свою жизнь написал только один роман о войне и концлагере Бухенвальд, в котором успел пробыть почти два года, и всего несколько бытовых и производственных повестей. Но одна из них, написанная под конец жизни в 1984 году – повесть «Последний ангел», стала вершиной творчества этого автора, и ее на всех основаниях можно назвать фантастическим бестселлером доперестроечной советской эпохи.
Начать хочу немного издалека, чтобы осветить кое-какие проблемы советской фантастики, а также некоторые ее другие стороны, послужившие причиной ее столь бурного развития, в отличие от фантастики зарубежной.
Когда я начинал читать фантастику еще в начале 70-х, мне было без особой разницы ее качество, главное – экшен, развитие сюжета, а всякая идеология и психология как бы пролетали мимо меня. Это уже позже, к началу 80-х, я начал замечать, что фантастика – это как огромный мир, населенный множеством самых разных народов. Одним народы были примитивные, другие – сверхумные, а третьи – просто нормальные.
Вот так же и в фантастике – всякая разная она бывает, но самая завороченная фантастика была именно советская, потому что в таких интересных условиях она развивалась, что сильно не развернешься, поэтому и приходилось нашим авторам фантазировать на пределе своих не только творческих, но и интеллектуальных возможностей. Это на Западе можно было писать всякую галиматью совсем не напрягаясь, что в голову взбредет, а в нашем социалистическом обществе – ни-ни! Только вдоль линии партии, и ни шагу влево или вправо.
Однако человек не рождается глупым или умным, таким он становится в результате воспитания. А так как партия имела кое-какое влияние на воспитательный процесс в общих массах народа, то и люди наши по большому счету вырастали или дураками, но идейными, или умными, но хитрыми. Хитрых, впрочем, было большинство.
По советской фантастике это было видно прекрасно. Ясно, что не только по фантастике, а вообще по всей литературе, но так как я пишу публикацию о фантастической книге, то в первую очередь имею в виду именно фантастику.
Так вот. Были у нас умные фантасты, которые не писали того, что шло вразрез с линией партии, иначе их просто не публиковали бы массовыми советскими тиражами. Но дураков среди фантастов у нас тоже почти не было, потому что дураки не умеют фантазировать. И были среди наших умных фантастов бесхитростные писатели, а были хитрые. Бесхитростные писали о светлом коммунистическом будущем и превосходстве советской науки над всеми остальными, например, Иван Ефремов, Александр Казанцев, братья Стругацкие.
А хитрые вообще не лезли вглубь какой-то идеологии, а писали обычные советские бестселлеры без всякой идеологии, среди таких можно выделить отца и сына Абрамовых, Сергея Снегова, Кира Булычева.
Но это были только две крайности, а между ними крутился целый вихрь всяких галактик из разных групп писателей, которые создавали самую разную фантастику, начиная от исторической и заканчивая детективной, и тоже идей светлого они не касались, чтобы ненароком их не извратить. И поверьте – разнообразие во всей этой советской фантастике было гораздо больше, чем в фантастике западной, потому что западные фантасты писали в основном по шаблону, диктуемому читательским интересом, а наши писали по шаблону, диктовавшемуся интересом издательским.
А издатели наши тоже были не дураки – с одной стороны они держали линию партии, а с другой мотивировали фантастов писать хорошие вещи, а не какую-то западную ерунду. Так обычно закаляется сталь – между издательским молотом и партийной наковальней в СССР постоянно создавались шедевры, большинство из которых интересно почитать даже сегодня, несмотря на то, что касались они тем, к фантастике вообще-то имеющих мало отношения.
Одна из таких книг – фантастическая повесть некоего Константина Брендючкова «Последний ангел». Да, и фамилия у автора не вызывающая интереса, и название произведения такое банальное, что аж скулы сводит. Видимо, издатели прекрасно понимали, что покупательский интерес от такой фамилии и названия будет небольшой, потому вынесли подзаголовок «Фантастическая повесть» прямо на обложку книги. Ну, чтобы читатель в магазине, бродя между полок с книгами, не подумал, что это ерунда какая-то. А фантастика у нас в советские времена хоть и ценилась, но книжка с таким названием и фамилией автора могла бы просто затеряться среди сонмища всякой бледной советской литературы.
А так явно написано – ФАНТАСТИКА, и тут уже в сторону такую книгу не отложишь, хотя и стоила она по тем временам дорого – целых 70 копеек, да еще и в мягком переплете. Обычно подобные книги стоили копеек 30 или 40 максимум.
Но вот что я вам скажу. Повесть Константина Брендючкова «Последний ангел», невзирая на блеклое оформление единственного ее печатного издания - это шедевр. Нет, это, конечно, не тот шедевр, подобные которым когда-то писали Булгаков или Беляев, он гораздо интереснее. Во-первых, потому, что не содержит на молекулы хайпа и гротеска, свойственных произведениям этих гениев фантастики. Это типичный советский производственный роман, причем в прямом смысле – произведение повествует о советском предприятии, которое ударными темпами идет по пути социалистического труда прямо к коммунизму, причем выписан этот путь без всякой иронии или передергивания.
Но тут же практически напрямую затрагивается и проблема Тунгусского метеорита 1908 года, а за этим проявляется и его объяснение – конечно же, это был космический корабль инопланетных пришельцев, который взорвался над тайгой.
Впрочем, этот ход давно избитый, и потому автор начинает закручивать свой «производственный» сюжет а-ля «Служебный роман» еще плотнее – оказывается, не так-то уж и просты были те погибшие пришельцы, они оставили землянам послание. И это послание вселяется в главного героя повести - заурядного советского инженера Олега Петровича Нагого в виде какой-то булгаковской чертовщины, творящейся у него в голове. Ему начинают сниться сны, в которых он перевоплощается в некоторых своих давно умерших родственников, друзей и знакомых, но что самое страшное, вернее непонятное – эти ночные видения сопровождаются вполне материальными следами, которые остаются в холостяцкой квартире немолодого советского человека с техническим образованием и богатым производственным опытом.
Также в повести фигурирует и какая-то странная статуэтка, которую 20-х годах вывезла из тунгусской тайги одна из экспедиций по изучению следов Тунгусского метеорита. Эту статуэтку сразу после взрыва принес из тайги один из местных охотников-тунгусов, потом он очень быстро умер от какой-то неведомой болезни, а местные побоялись ее оставлять у себя, а поставили под сосной на какой-то развилке, где она и простояла до того, как ее не обнаружила советская экспедиция. Но ученых эта статуэтка, похожая на какого-то неизвестного туземного бога, не заинтересовала, и ее привез в Москву один из рядовых участников экспедиции. И эта статуэтка пробыла в частной коллекции несколько десятков лет, пока она не стала одним из центральных элементов развернувшегося в книге «Последний ангел» действия.
В общем, в итоге все закончилось благополучно. Этот «застеклованный тотем», которого так испугались тунгусы, приняв его за какого-то неведомого чужого бога, оказался «инопланетным наблюдателем». Этот «наблюдатель» так воздействовал на инженера, что придал ему некоторые паранормальные способности, в числе которых было что-то похожее на телепатию. Таким образом, пребывая в «отключке», инженер Нагой побывал на инопланетном космическом корабле, где его очень хорошо подготовили к определенной ему миссии. В итоге этот не совсем талантливый инженер вдруг изобрел для своего института суперкомпьютер и кое-что еще.
Не буду дальше освещать сюжет повести, скажу только, что написана она так мастерски, что ей верится даже несмотря на то, что она фантастическая. Дело в том, что быт советских людей и производственная жизнь на тогдашнем социалистическом производстве выписаны в «Последнем ангеле» так мастерски, что это местами и на самом деле похоже на типичный «производственный роман». Только вот идея тут очень глобальная для тех времен – как бороться с токсичной советской бюрократией, которая, невзирая на позитивные коммунистические лозунги, постоянно тормозит таланты и не дает работать как положено.
Согласитесь – довольно революционная идея даже для начала 80-х, когда «брежневский застой» уже давно закончился, но «гласность и перестройка» еще и в проекте не были. Да, против бюрократии выступали прежде и другие наши фантасты, и даже известные, но вся эта проблема у них была так закамуфлирована, что часто читатель вообще не понимал, с чем конкретно герои романов и повестей борются. А вот Константин Брендючков не постеснялся и, наверное, первым из советских литераторов поднял эту проблему на щит, то есть на всеобщее обозрение.
Это, конечно, не объясняет того, почему повесть «Последний ангел» больше вообще никогда не переиздавалась – ни в СССР, ни в постсоветские времена. Это странно, причем настолько странно, что представляет собой самую настоящую загадку. Это произведение – настоящий бестселлер уровня Ефремова и Стругацких, а в некоторых местах даже сильнее, потому что автор, по сути, не фантаст, и от народа (простите за выспренность) оторван совсем не был. По сути, он и был сам народ, потому что сам всю жизнь проработал инженером-конструктором на обычных советских заводах, мало того – он даже был самым настоящим изобретателем с множеством патентов, а также поработал и преподавателем в нескольких техникумах, и потому все бытовые и производственные проблемы и достижения своей страны знал прекрасно.
Но вместе с тем Константин Григорьевич Брендючков был и прекрасным писателем. Правда, «Последний ангел» - это единственное его фантастическое произведение, в основном он писал повести и романы на военную тему, потому что эта тема ему тоже была хорошо знакома. В годы войны он сражался с врагом в звании старшего техника-лейтенанта, и в 1943 году попал в плен во время контузии. До самого конца войны он пребывал в концлагере Бухенвальд, но не сидел там сиднем, а участвовал в деятельности подпольной лагерной организации, которая в апреле 1945-го подняла восстание, которое помешало гитлеровцам этот лагерь уничтожить полностью до подхода Красной Армии.
Свои первые произведения Брендючков написал именно в Бухенвальде, это были две пьесы - «Дети Чапаева» и «Жестокий факультет», которые – внимание! – заключенные ставили в самом лагере. Не будем вдаваться в подробности, как в фашистском концлагере, пронизанном стукачами, можно было устраивать театрализованные представления с упоминанием Чапаева, но вопрос не в этом. А вопрос в том, как уже тогда состоявшемуся инженеру-писателю удалось так быстро пройти проверку в органах НКВД и продолжить свою трудовую научно-техническую деятельность без всяких проблем, одновременно поступив студентом на физико-математический факультет Костромского педагогического института.
Но одновременно с технической и преподавательской работой Константин Григорьевич занялся и литературной деятельностью. Так, в 1958-м он опубликовал роман о буднях Бухенвальда и о восстании («Дважды рожденные»), а в 1962 году, после повторного переиздания этого романа стал членом Союза писателей СССР. Все 60-е и 70-е годы он писал только чисто «производственные» и бытовые повести без всякой фантастики, а вот в начале 80-х он как раз был готов к публикации своего самого известного и самого мощного, не побоюсь так сказать, произведения – «Последний ангел». После него автор больше ничего практически не написал до самой своей смерти в 1994 году.
В заключение следует сказать, что К. Г. Брендючков вовсе не был столичным писателем. Он всю жизнь, кроме фронтовых и лагерных времен, прожил и проработал в разных городах Поволжья, и все его книги и публикации издавались в местных поволжских издательствах. Родился он в Сормово под Нижним Новгородом (14 октября 1908 г.), а умер в поселке Семибратово под Ярославлем (4 декабря 1994 г.). Но «местечковость» этого члена СП СССР все равно не объясняет, почему такое шикарное произведение, и даже бестселлер, как «Последний ангел» никогда впоследствии не переиздавалась.
Повторю - это огромная для меня загадка, и исследуя биографию такого неординарного художника и человека, как Константин Григорьевич Брендючков из разных источников, я к ее разгадке так и не приблизился.
ДРУГИЕ МОИ ПУБЛИКАЦИИ О СОВЕТСКОЙ ФАНТАСТИКЕ:
Роман «Поединок с собой» Ариадны Громовой ~ приключенческая фантастика а-ля Александр Беляев
Лев Успенский. «Шальмугровое яблоко». Это загадка на грани фантастики с приключениями
