- Точно, обкуренный! - энергичная полноватая женщина сельского вида тыкала пальцем в мужчину, стоящего под дождем.
Другая дама поддакивала и качала головой.
Наверное, я бы тоже покачал головой и пошел дальше, да вот дело было в ноябре, и дождь, лившийся на голову неподвижно стоящему человеку, был ледяным, колючим, беспощадным.
Возможно, я бы поколебался еще полминуты, но взгляд уловил странную перекошенность фигуры. Мужчина фактически стоял на левой ноге, а правая только касалась земли. Я уже насмотрелся на раненых бойцов. Это мог быть один из них.
Я сразу шагнул из-под навеса под дождь. Зонт над головой был ненадежным, но пока справлялся. Я подошел вплотную, увидел широкое бледное лицо с закрытыми глазами, и спросил:
- Боец, твой позывной?
- «Танцор», командир.
- Я не командир. Я отец Игорь. Чего стоим? Хотим себе мозги отморозить? Или промыть?
Я выбрал нарочито грубоватый стиль общения. И не ошибся. Боец открыл глаза и засмеялся коротко, хрипло.
- «Танцор»! Пошли ко мне в машину! Поговорим. И согреешься.
Он не сомневался. Ему трудно было сделать первый шаг, и я подставил ему плечо. Он оперся, оторвал от земли ногу и аккуратно поставил.
- Почему без палочки?
- Пытаюсь обходиться.
Машина была рядом, за углом. По пути он успел дважды отказаться от помощи моего зонта.
В машине я включил обогрев, постелил на сиденье плед, а потом вдруг вспомнил, что одна замечательная бабушка мне подарила расшитый рушник. Я до дома его не донес. Он так и живет в машине.
«Танцор» начал вытирать голову рушником, и я понял, что с руками он тоже не в ладах. Я взялся энергично помогать.
Наконец, в тепле от «Танцора» повалил пар, и лицо порозовело.
- Как тебя зовут в мирной жизни?
- Алексей. Леха, - парень откровенно наслаждался теплом и моим к нему вниманием.
Я увидел, что Алексей молодой, не более тридцати пяти лет. На левом виске глубокий, опасный хирургический шов.
- Ты зачем себе такую ледяную «баню» сделал? - все-таки спросил я.
- Хотел себя живым почувствовать. У меня после последней контузии с чувствительностью плоховато. Вот лицо… - он потрогал свой лоб. - Не чувствую. Ручейки воды холодной бежали, а я никак.
- Вот будут сопли до колен - сразу почувствуешь, - я еще держал грубоватую, но бодрящую манеру. - Я тебе сообщаю, что ты категорически, совершенно, абсолютно жив.
- Пока дышу? Пока думаю? - уточнил разомлевший от тепла уставший солдат.
- Пока любишь, - сказал я и поразился тому, как мгновенно проснулся, встрепенулся Алексей. За пару секунд он был готов к бою.
Он смотрел на меня серо-голубыми глазами с длинными девчоночьими ресницами и с трудом усваивал эту мысль.
- Люблю? А кого я люблю? - решил уточнить Алексей строгим голосом. - Меня, например, жена бросила. Детей нет. Ее, что ли, люблю?
- А маму? Любишь?
- Конечно.
- А Родину?
- Да.
- А Бога?
Алексей замер, потом в поле его зрения попала маленькая иконка на приборной панели. Полминуты происходило нечто. Скажу неожиданное: Они с Господом смотрели Друг на друга.
Я боялся дышать. Эти мгновения зачастую ценнее сотен часов миссионерских проповедей. Познакомить человека с Господом. Вернее, не так. Заново познакомить человека с Господом. Человек уже знает Господа, но не осознает этого. А теперь тот самый момент…
- Да, я люблю Бога! - выпалил Алексей, и я выдохнул. А после паузы спросил:
- Были обстоятельства, когда понял, что Он близко?
- Да! - уже не раздумывал «Танцор». - На фронте Он очень близко. Нас пятеро друзей. Мы с ранениями, но все остались живы. Знаете, мы молились перед боем. Командир своими словами говорил: «Боже, дай нам вернуться. Пожалуйста. Мы Тебе еще послужим». А другой парень читал «Отче наш».
- И слава Богу! Ты и своих ребят любишь. И мирных, которых защищаешь.
- Любишь - это когда готов умереть за это? Тогда да.
Мы еще помолчали. И тут я боковым зрением увидел кофейню.
- Пошли кофе пить, - предложил я. - Тебе надо горячего, и мне надо взбодриться.
Уже за столиком с пирогом и кофе я услышал замечательную историю, как электросварщик, человек честной приземленной профессии, получил позывной «Танцор». За ним наблюдал наш оператор дрона, когда Алексей уворачивался от снайпера. Он и назвал эти петли «танцами».
А я рассказывал Алексею о святых местах Крыма и кое-что из жития святителя Луки Крымского.
- Надо исповедоваться и причащаться, - сказал я ему напоследок.
Он не отказывался:
- У нас рядом с госпиталем храм есть. Я схожу. И это будет тоже любовь к Богу? Когда становишься лучше?
- Когда становишься тем, кем нас задумал Господь. Это будет любовь, а значит, жизнь, - подтвердил я.
И тут к нам подошел худощавый официант. Он принес счет ровно вполовину меньше.
- У вас акция какая-то? - удивился я.
- Нет, - пояснил официант. - Хозяин у нас луганский. Сказал, кормить всех бойцов бесплатно. Вы же боец?
- Я - боец! - подтвердил Алексей и сдержанно поблагодарил.
- Ну вот. Как будто табличка на мне… - посетовал он.
- Отличная «табличка», - улыбнулся я. - Видно ранение, видны мужественность и сила. Видна любовь. Вы же не с ненавистью идете в бой, а с любовью, так?
- Да. Получается, мы победим из-за любви? Интересно у вас получается, отец Игорь… Хорошая мысль. Я согласен.
Я подвез Алексея к воротам больничного городка, дал свой телефон, нажелал всяческих благ.
Ноябрьский холодный дождь уже утих. А я думал о любви. Все верно. Пока мы любим, мы живы - и люди наши, и страна наша, и человечество в целом. Только не потерять бы ее, эту Любовь…
Слава Богу за все!
священник Игорь Сильченков.
🙏 Нуждаетесь в молитве? Пишите имена родных и близких – мы помолимся.
Передайте записки о здравии и упокоении в наш молитвенный чат:
📱 WhatsApp: https://chat.whatsapp.com/BabKq7JnrqE44bQNTz1H3S
📨 Telegram: https://t.me/zapiskivhram