Пронзительная история с Машей Москалевой и ее папой внезапно открыла для многих кромешную тьму маленьких российских городков, где почти все друг друга знают, где все живут как будто на витрине, все обо всех судачат и перемывают кости, все друг с другом договариваются и постоянно решают свои жизненные проблемы какими-то обходными путями.
В этих городках, где практически нет никакой другой работы, кроме как на бюджетных предприятиях или в частных магазинчиках, салонах и складах, владельцы которых также тесно связаны с городской администрацией, ты просто физически не можешь иметь никакого своего мнения, отличающегося от общественного мейнстрима. Если ты такое мнение имеешь и более или менее открыто его высказываешь, ты довольно быстро превращаешься в парию, в человека с «волчьим билетом», который теряет всякую возможность добыть себе средства к существованию.
Так как я сама родилась и все детство провела в таком городке, имею в подобных городках родственников и знакомых, я очень хорошо представляю себе, с чем именно Маше и ее отцу там пришлось столкнуться. Это довольно косная, жесткая и безжалостная к «париям» среда, где процветает архаичная этика и где нормальная этика серьезным образом искажена.
И я считаю, им еще очень повезло, что там нашлись неравнодушные и добрые люди, которые изо всех сил пытались помочь этой семье и предали эту историю широкой огласке. Только представьте, сколько похожих случаев прямо сейчас происходят в сотнях подобных городков, где нет ни одного совестливого и профессионального адвоката, правозащитника или независимого блогера, которые могли бы нам о таких историях рассказать. А эти истории там происходят, в этом нет никаких оснований сомневаться, и случай этот с Машей – явно далеко не единичный.
Много лет назад – в 2008 или 2009 году – мне надо было уехать из подобного маленького городка в Петербург. Машины у меня еще не было, а городок, хоть и расположенный всего в 300 км от северной столицы, не имел с ней никакой транспортной связи, кроме единственного за день автобуса, идущего транзитом из областного центра. Ни электричек, ни тем более онлайн-сервисов для попутчиков там тогда не существовало – уехать можно было либо на частной машине (своей или знакомых), либо на этом автобусе.
За полчаса до прихода автобуса на станцию на ней уже собралось довольно много народу, и все хотели купить в кассе билет, чтобы уже гарантированно на автобус попасть. Но кассир продавать билеты отказалась – мол, неизвестно еще, сколько там свободных мест, вот придет автобус, будет понятно. Между тем в дверь помещения, расположенного прямо за кассой, постоянно заходили люди, возвращавшиеся с беленькими бумажками в руках.
Приехал автобус, люди метнулись к окошку кассы, но кассир строгим голосом провозгласила, что билетов нет. А счастливые обладатели беленьких бумажек в руках – то есть, очевидно, билетов – радостно принялись усаживаться в автобус на глазах у всех остальных, нагло обманутых людей.
Когда я пишу о том, что этика в нашем обществе искажена и понятия добра и зла в нем перевернуты до противоположного значения, я имею в виду, конечно, что это произошло далеко не вчера, и не год, и не два назад. Это происходило годами и десятилетиями – все то время, пока зло выстраивало эту свою систему. «Людоедское» поведение людей по отношению к детям, которых они же, вообще-то, в силу профессии должны защищать, выросло прямиком из безнаказанности и социальной одобряемости этого кассира на автобусной станции – и всех людей, считавших нормой получить билеты по личному знакомству с ней в обход других людей.
А безнаказанность и социальная одобряемость кассира выросла совсем уж из мелочей, из тягот быта, к которым люди решили приспосабливаться в обход морали – вместо того, чтобы эти бытовые проблемы решать и требовать их решения от тех, кто взял на себя за это ответственность.
Дорогие друзья, приглашаю вас присоединиться к моему телеграм-каналу «Слово радамса», где я комментирую актуальную повестку и интересные факты из жизни нашего общества.