tretret
— Да мне плевать, что это твоя мать, Игорь! Она оскорбила моих родителей, а значит, я буду себя вести с ней так, как она это заслужила! Если
— Ты что себе позволяешь? Ты в своем уме? — голос Игоря был не громче шелеста, но стальная хватка его пальцев, впившихся в предплечье Кристины, говорила громче любого крика. Он почти протащил её из залитой светом и ползущим гомоном гостиной в тусклый, узкий коридор, где запах пыльных пальто и старой обуви смешивался с доносившимися ароматами горячего. Она вырвала руку одним резким, злым движением. На нежной коже мгновенно проступили четыре красных пятна, точные отпечатки его пальцев. Кристина не потерла ушибленное место...
— Если моя мать сказала, что это не работа, а чёрте что, значит, так и есть!!! Ты сегодня же заканчиваешь заниматься своей фотографией и идё
— Ты вообще слышала, что тебе мать сказала? Это не работа, это баловство! Слова упали в сырой ноябрьский воздух и повисли между ними, как выхлопные газы. Они только что вышли из подъезда его матери, и улица после душной, натопленной квартиры, пропитанной запахом валокордина и жареного лука, показалась враждебной и неуютной. Стас шёл чуть впереди, его широкая спина в тёмной куртке почти полностью заслоняла свет от редких фонарей. Он не оборачивался, но Анна чувствовала его гнев в напряжённых плечах, в тяжёлой, вбивающей асфальт походке...