Она называла это «проверить на прочность». Так она делала всю жизнь: стул — присядь, качнётся или нет; кран — щёлкни посильнее, выдержит ли резьба; слова человека — жди неделю, узнаешь, чего стоят. Галина Павловна не пальцем деланная: вдова с двадцатью годами школьной математики за плечами, с цифрами дружит, со слабостями — нет. И дочка у неё — Машенька, глаза серые, голос тихий, как тёплый шёлк. И вот этот шёлк кто-то собирался раскладывать по своим полкам — Илья. — Илья, — повторяла Галина, пробуя имя на вкус...

— Вернись. Не позорь меня, — прошипел Игорь, схватив жену за локоть у самой входной двери. В гостиной гремел смех, кто-то рассказывал анекдот, и этот беззаботный гул делал происходящее в прихожей еще более уродливым. Марина выдернула руку. Не обернулась. Ее спина была прямой, как натянутая струна. — Я сказала, я не вернусь. — Что ты несешь? Там гости. Мои партнеры. Ты хозяйка дома, в конце концов. Хозяйка. Слово ударило наотмашь, едкое и лживое. Она медленно повернулась. В ее глазах не было слез, только холодная, выжженная пустота...