Икигай

— Как ты могла так поступить с Оксаной?! — кричал Михаил на сестру. — Да твоя Оксана… — начала Саша. Но Оксана её перебила. — Пойдём дорогой. Твои родственники неадекватны. Оговорили невинного человека! Это же надо, — притворно вздохнула девушка. Саша стояла и до боли сжимала кулаки. До такой степени ей хотелось врезать этой «Оксаночке»!!! Видимо её ярость отразилась на лице и Оксана, взглянув на Сашу, взвизгнула и, вцепившись в Мишу, выскочила на лестничную площадку и потянула его за собой. — Правильно! Вот и катитесь...

Дорогие мои читатели. Кажется, я созрела до того, чтобы всё-таки отключить комментарии к моим публикациям, прямо серьёзно подумываю над этим. Не собиралась, но уже невозможно терпеть. Хамства на Дзене очень и очень много. Всякий норовит оскорбить, обозвать, высмеять. Зачем мне это сомнительное «удовольствие»? В данный момент алгоритм Дзена настроен так, что чтобы не падали просмотры, нужно писать не только каждый день, но и дважды в день (новая публикация «живёт» буквально 12 часов). Так могут не все...

— Я заблокировала твой номер! И вообще, нечего лезть в мою жизнь! — Мам, ты что? Да я… — Оставь меня в покое, ясно? — прищурившись, произнесла мать. — Ясно, — вздохнув, согласилась Ира, не став спорить. Хотя ей было ничуточки не ясно. Откровенно говоря, вообще было ничего не ясно. Что произошло с её матерью? Ну как она могла про неё такое подумать?! *** Вера растила Иру одна. С отцом Иры она была в разводе. Личная жизнь у неё как-то не складывалась, хотя женщина была молода и красива. С Ирой, которой на момент развода родителей было тринадцать лет, они этот момент обсуждали...

— Что делать, не знаю. — Как не знаешь? Гнать взашей! Спасать надо сына, — возмутилась Полина. — Спасёшь его, ага. Он мне сказал, не лезь, мать, а то уедем отсюда подальше, и не увидишь меня больше никогда, — заявила Юлия Михайловна и расплакалась. — Ну… ну… Не надо, — сказала Полина. — Свадьба только через месяц. Время ещё есть. Она не знала, чем можно утешить свою коллегу по работе Юлию Михайловну. Та, сидя за рабочим столом, плакала тихо и безутешно, а потом, громко всхлипнув, сжимая в руке мокрую от слёз салфетку, быстрым шагом выбежала из комнаты, хлопнув дверью...

— Мама, это всё было сто лет назад! — Как тебе не противно брать от него деньги? Он же тебя купил. В прямом смысле слова. А ты продалась. Не ожидала от тебя, дочь, — со злобой проговорила мать. Алиса смотрела на мать и не понимала, как она могла, пронести ненависть через всю жизнь? А ещё Алисе было немного стыдно. Ведь он действительно её купил. *** — Это было в тысяча девятьсот восьмидесятом году, аккурат во время Олимпиады, — сказала Тамара Олеговна. — Противно, даже вспоминать не хочу. — Бабуля, ну расскажи, — попросила маленькая Алиса...

— Унучка, ты шапку-то всё ж надень, холод сёдня обещали, мороз, и штаны бы потеплее, простудисся. Как вы в этих тонких колготках ходите? — проворчит бабушка. И бесполезно объяснять бабуле, что унучке до машины дойти три минуты, а потом до работы столько же. И мёрзнуть некогда. А в тонких колготках она ходит, потому что давно уже должность занимает, руководящий пост. И дресс-код обязывает. Бабуля все равно будет беспокоиться. Почему мы так любим бабушек? Даже, когда становимся взрослыми, всё равно никуда не девается это отношение к бабушке: ты маленький, а она большая, добрая, мудрая...

— Кричит, никого не слушает, парню нервы треплет. Забыла, кем сама к нам явилась? Пришлось напомнить. Визгу было! Поругались мы с ней. — И что теперь? — спросила Галя. — Предлагаю Димке с Тамарой ко мне переселиться. Места у меня хватит. Проживем как-нибудь… Галя молчала и смотрела на свою соседку по номеру в санатории. И думала над её словами. Она не была уверена, что смогла бы так поступить. Галя привыкла жить одна, с детьми и внуками общаться на расстоянии. Ей часто хотелось полежать, отдохнуть или тихонько посмотреть телевизор...

— Олечка, так нельзя, всё ж мать это родная… — Мать?! Это слово к ней не подходит совершенно! Запомни, пожалуйста, нет у меня матери. Нет. Умeрлa при родах. — Оля… — ахнула Софья Борисовна. — Что за страшные слова ты говоришь?! Но Ольга уже быстрым шагом отправилась в прихожую, чтобы уехать домой. Она наспех завязывала шарф, и застёгивала куртку. Руки у неё дрожали, и потому молния на куртке никак не хотела застёгиваться. Софья Борисовна смотрела на внучку и вытирала бегущие по щекам слёзы. Что она...

— Мать, ты это, картошешки жареной сообрази, ага. А я лучку нарежу, к селёдочке, и сядем, посидим с тобой вдвоём, — сказал дед. — Посидим, — ответила бабушка, — Чего ж не посидеть? Лимонаду выпьем. — Тю какой лимонад! У меня вон, беленькая стоит! — махнул рукой дед. — Не смей, врач тебе не велел! Сейчас много спорят о том, нужен ли нам День всех влюблённых или нет. Обсуждают, чей это праздник, и чего он такое-этакое символизирует нехорошее. И стоит ли нам поддаваться на провокации или заявить решительное нет «западной пропаганде»? (Шутка))) А у меня такая история...

— Если там будет Машка со своей Леркой, то мы не приедем! — заявила Ольга. — Ну доча, как же так? Родные люди, разве можно считаться? — плача, спросила мать. — Ты слышала, что я сказала? Нет!.. Такая вопиющая несправедливость произошла, а тебе всё равно, что ли? — обиженно протянула Ольга. — А Боря? — Борька тоже не приедет. Мы все на Машку обижены, так ей и передай, подстилке. Ишь, ужом ползла, а от тётушки добилась, чего надо. Хитромудрая, — едко заявила Ольга. — Улечка сама так захотела! Никто не добивался...