Ефремов Алексей

Глава 18: Когда тишина запела Победа пришла не с салютом. Салюты остались в том мире, который сгорел в огне лжи. Она пришла с тишиной. Но не с той, давящей, выморочной тишиной гнили. С другой. С глубокой, насыщенной, звенящей тишиной после бури. Когда ветер наконец стихает, и ты слышишь, как с листа на землю падает последняя капля дождя. Это произошло на рассвете. Тот самый багровый, больной отсвет, что висел над шахтой «Забытая» месяцами, вдруг дрогнул. Не погас. Он как будто выдохнул. И из его глубины, вместо Шепота, полился звук. Не музыки. Не голоса. Просто… чистая нота. Низкая, вибрирующая, как струна контрабаса, задевающая саму материю реальности...

Глава 17: Протокол «Родник» Осознание пришло не как вспышка, а как тихое, леденящее схлопывание всего мира внутри черепной коробки. Это не было мыслью. Это было состоянием. Полной, абсолютной потери опоры. Как будто всю жизнь ты карабкался по высокой, шаткой лестнице, веря, что наверху — небо, свобода, истина. И вдруг, на самой последней ступени, ты понял, что лестница упирается в потолок из папье-маше, раскрашенный под небосвод, а внизу давно нет пола — только черная, беззвёздная пустота. И ты замер, раскинув руки, понимая, что нельзя ни подняться, ни спуститься. Ты обманут настолько фундаментально,...

Глава 16: Зеркала, в которых нечего отражать Оно начиналось не с грохота. С тишины. В блиндаже, который когда-то был штабом одного из самых одиозных батальонов, сейчас царила не тишина ожидания, а тишина после. После всего. Командир, позывной «Скальд», бывший преподаватель литературы, а ныне — живая икона «борьбы за европейский выбор», сидел перед потухшим монитором спутниковой связи. Экран был мертв. Не темным. На нем плавала рябь — та самая, серая, беззвездная, что теперь заполняла эфир. Он ждал инструкций, подтверждений, обещанных «гарантий». Ждал голоса из той самой, сияющей Евро-Atlantidy,...

Глава 15 Интерлюдия: Эхо бездомных Это не был бой. Это было шествие. Они шли по развороченной глине бывшего поля, под низким, плачущим дождем. Не цепью. Не строем. Толпой. Всклокоченной, грязной, двигающейся с одной скоростью — скоростью обреченного скота, которого гонят на бойню. Не было ни боевого духа, ни фанатичного блеска в глазах. Была только усталость до мозга костей. Усталость, которая глубже страха. На голове у каждого — каска. И под каской, в самой костной ее глубине, теперь звучал не приказ, не пропагандистский бред. Звучал вопрос. Один на всех. Тихий, навязчивый, как зубная боль: «Зачем мы здесь?» Они уже знали ответ...

Глава 14 Тишина в поселке была не мертвой. Она была выжидающей. Будто само пространство затаило дыхание, ощущая, как по его нервным окончаниям – старым тропинкам, сплетению проводов, корневым системам – бежит новая, странная вибрация. Это была не волна страха и не эхо тоски. Это был ритм. Рваный, слабый, но настойчивый. Как сердцебиение раненого зверя, который решил не умирать. Дед Игорь закончил свой список. Простые имена, простые воспоминания. Но в его руках они ощущались тяжелее свинца. Это был не план спасения. Это была ампутация. Чтобы спасти тело от гангрены, нужно отрезать зараженные ткани...