Жизнь с настроением!

Меня зовут Алёна. Я иду. Не знаю, сколько уже иду — часы перестали иметь значение. Вокруг только снег. Белый‑белый, до рези в глазах. Он не искрится, не переливается, не скрипит под ногами. Он просто есть. И я — просто есть в этом безмолвном пространстве. Сначала я пыталась считать шаги. «Раз, два, три…» — но цифры рассыпались, как песчинки. Потом пыталась вспомнить, откуда я вышла. Помню только кухню: тусклый свет лампы, пепельницу с окурками, его глаза — тёмные, уставшие. Мы молчали. Говорят, молчание — золото...

Я сижу на скамейке в парке Горького, под сенью старых лип. Сентябрьский ветер срывает жёлтые листья, и они, кружась, ложатся на асфальт причудливым ковром. В руках — остывший латте, на коленях — блокнот с исписанными строчками, которые так и не сложились в стихотворение. Рядом со мной — Артём. Мы знакомы три года, и за это время я научилась читать его молчание лучше, чем слова. Сейчас он смотрит вдаль, на фонтан, где дети пускают бумажные кораблики, и в его глазах — та самая пустота, которую я тщетно пытаюсь заполнить...

Ранним октябрьским утром я спешила на работу. Воздух был пронзительно свежим, с лёгкой горчинкой опавшей листвы. Я шла по знакомой улице — мимо булочной с тёплым запахом свежеиспечённого хлеба, мимо газетного киоска, где уже раскладывали утренние выпуски, мимо детской площадки, пустынной в этот час. В голове крутились мысли о предстоящем рабочем дне: совещание в 10:00, дедлайн по отчёту, разговор с начальницей о повышении. Я машинально поправила шарф, натянула капюшон — ветер усиливался, пробираясь под куртку...

Я шла по городу, погружённая в привычный водоворот мыслей. Шаги отмеряли ритм монотонной жизни: работа — дом — сон — работа. Улица плыла мимо размытым пятном, словно киноплёнка, которую кто‑то прокручивает на ускоренной перемотке. Я почти не замечала людей — только тени, скользящие в потоке. В тот день солнце било особенно резко, будто ножом рассекало пространство. Я прищурилась, пытаясь разглядеть что‑то за ослепительной пеленой, и вдруг… Вспышка. Не яркая, не слепящая — скорее тёплая, как отблеск заката на воде...

Я сижу в аудитории, и воздух здесь пропитан тревогой, как будто сама атмосфера сгустилась до плотности желе. За окном — серое декабрьское утро, капли дождя стекают по стеклу, рисуя бессмысленные узоры. А здесь, внутри, всё имеет смысл — каждый взгляд, каждое движение, каждый вздох. Рядом со мной — Виталя. От него действительно несёт… скажем деликатно — «ароматом несгибаемой веры в приметы». Он не мылся уже неделю — «чтобы не смыть знания», как он сам говорит. Я смотрю на его взъерошенные волосы, на дрожащие пальцы, перебирающие билеты, и мне становится почти жалко...