Читатека

Сегодня Литнет празднует день воспоминаний о любимых книжках. Я уже давно там постоянный читатель, и, разумеется, любимые книжки есть и у меня. Хотя, наверное, правильнее будет сказать – любимые авторы. Позвольте мне, в нескольких словах, рассказать о них. Например, жанр фэнтези, приключения. Первое имя, которое приходит на память – Юлия Журавлёва. И самое-самое любимое у неё – серия «Целители магических животных». Разные герои, разные характеры, разные судьбы. И вместе с каждым ты переживаешь захватывающее приключение. Оксана Зиентек. Любимый цикл – «Хроники Люнборга и окрестностей», жанр любовное фэнтези. Если Вы любите неспешные повествования, Вам тоже должнопонравиться. В её книгах нет экшена, скандалов и бурных страстей. Но есть люди с необычными судьбами и необычными характерами.  И описаны они так сочно, что невольно проникаешься к ним, если не любовью, то уважением. Обязательно. У Елены Лабрус выложены книжки совершенно разных жанров. Есть и триллеры, детективы, истории о попаданцах. Но лично меня покорила небольшая серия «Свободен», жанра современный любовный роман. Это книги о превратностях судьбы, о мечте и о счастье. В той же серии – о юных и романтичных современниках пишет и Янина Логвин. Её герои добрые и наивные, страстные и доверчивые. И в то же время, гордые и сильные, преданные и верные. Ещё весьма «плодовитая» писательница – Татьяна Зинина. Не все её книги вызвали у меня одинаковое восхищение, но очень понравившихся гораздо больше, чем «неплохих». Но, пожалуй, самые большие переживания у меня вызвал цикл «Маги Семирской империи». Никак не могу не упомянуть Любовь Свадьбину и её цикл «Секретарь старшего принца». Это романы для любителей гендерной интриги. Но лично я просто влюбилась в этого старшего принца, и, каюсь, переживала за него гораздо больше, чем за его избранницу. А ещё удивительным открытием для меня стали книги Алексея Гришина. Они не о страсти, хотя и романтика в них есть, как же без неё. Эти книги о чести и доблести, о жизни и смерти. Об офицерах, которые «бывшими не бывают».

Мама Моей маме восемьдесят шесть лет. Как говорится, она неплохо «сохранилась» для своего возраста. Но... Всё, что происходит в сегодняшней жизни, не держится в её голове больше двух минут. А то, что она видит вокруг, как веретено из кудели, вытягивает её детские воспоминания. Мы сидим в парке на скамеечке, наблюдаем за детворой на площадке. - Есть такая трава, «калачики», - начинает мама. Она смотрит в сторону, где в густой траве копошатся две девчушки. Кажется, ловят кузнечиков. – У нас на поле её много было. Там под листьями круглые бубочки, мы их срывали и ели... Помню, возвращается мама... Она в Торез ездила, на рынок, папкины вещи на продукты менять. Увидела нас, села на лавочку и заплакала: «Ничего я сегодня не поменяла, деточки». А мы подбежим, обнимаем её: «Не плачь, мы не голодные – мы калачиков наелись!» Мама поворачивается ко мне и с лукавой улыбкой поясняет: - Разве ж травой можно наесться? Это мы её утешали, жалели... А ещё помню, - мамин взгляд уносится далеко-далеко, за горизонт лет, - разбудит меня мама в три утра, в магазин за хлебом. Темно, страшно, а я иду и пою – делаю вид, что не боюсь. - А почему тебя? Ты же самая младшая была? - А кого? Вовка с тринадцати лет ночным пастухом в колхозе работал, только утром приходил. А Валя... Хлеб по карточкам давали, кусок и маленький довесочек. Я строгая была, держалась всегда, а Валя – голодная же! – пока донесёт, довесок съедала. Мамка начнёт хлеб делить, а мы с Вовкой кричим: «Не честно! Она свой кусок уже съела!». А мама шикает на нас: «Не кричите, я ей свой кусок отдала»... Глупые мы были... - А магазин далеко был? Зачем так рано вставать? - Магазин? Где универмаг старый знаешь? - Ого! Далеко же! - Так ведь очередь... Мама дежурство сдавала и меня подменяла. А мне портфель приносила – школа там же была. Мама сторожем работала. Полуслепая, какой из неё сторож? Но председатель взял её. Они с папкой до войны друзьями были. Только он вернулся, а папа нет... Тем, у кого отцы вернулись, намного легче было. А мы... Мы очень бедно жили... Помню, я ручку в школе потеряла. Простую совсем – перо на палочку надевалось... Вот иду я и плачу – как уроки делать? А навстречу мне женщина, молодая. И такая она красивая – пальто в клеточку, приталенное. А ещё у неё беретка и сумочка одного цвета были. Остановила меня: «Девочка, ты чего плачешь?». Я рассказала. А она открыла сумочку, и даёт мне целый рубль! «Купи себе новую ручку». Представляешь? – с детским восторгом поворачивается ко мне мама. – Ручка сорок копеек стоила, а она мне рубль дала! Я даже сейчас ей благодарна...

Одиннадцатый принц. — Ты ничтожество! Синие матушкины глаза потемнели, тонкие ноздри трепетали, а пухлые губы, которые придворные льстецы сравнивают с розовыми бутонами, сейчас искривились от негодования. Её голос, обычно такой мелодичный, сейчас скрипит, как песок по медному блюду. — Ты бездарный, ни на что не годный мальчишка! Я столько сил вложила в этот план, а ты всё разрушил! Как ты мог?! Как ты посмел?! Негодяй! Зачем? Зачем я родила на свет это ничтожество?! Прекрасная разгневанная женщина стремительно уходит. Её многослойные шёлковые одеяния развеваются и шелестят, как поземка по заснеженному полю. Тонкие каблучки звонко стучат по каменному полу, каждым шагом вбивая ледяные гвозди в разбитое сердце сына. Дворец замер. Рабы боятся дышать. Матлор, младшая жена императора, всегда неприступно-холодная, разносит единственного, любимого сына. Джу́нки бессильно опустился на холодный каменный пол. И правда, зачем же он родился на свет, такой бездарный и никому не нужный? Ничтожество. С самого рождения он постоянно слышал это слово. Его сводные братья и сестры, старшие жены отца, постоянно повторяли ему это. И даже отец, пусть не так ядовито, как его жены, но тоже усмехался: «Да что ты можешь? Ничтожество!» Только матушка жарко обнимала его, собирала губами солёные слезы и горячо шептала в маленькое ушко: «Это неправда! Ты просто ещё маленький! Вот вырастешь, и станешь самым сильным, самым могучим!» И Джунки старался. Сквозь слёзы, сквозь боль, разбивая в кровь руки и ноги, едва не разрывая мышцы и связки, он постоянно тренировался.  Он стал лучшим наездником. Лучшим бойцом. Лучшим фехтовальщиком. Он научился отбрасывать страх и держать свои чувства в каменном мешке. Теперь никто, даже отец, не смели бросать это слово ему в лицо. Только за спиной. Шёпотом. Некоторые. И вот теперь матушка, сама матушка, гневно бросила ему прямо в лицо: «Ты ничтожество!» Что же, вся его боль, все его старания — напрасны? Все его победы — никому не нужны? …Больно… Как больно! …Выходит, ценность его жизни зависит от того, сможет ли он понравиться иноземной принцессе? А не понравился — зря родился? Больше не нужен. Зачем жить, если никому не нужен? Сердце, горящее огнем — не нужно? Пусть остановится, закаменеет. Тук-тук, тук-тук, тук. Ноги, лишенные крови, леденеют. Тук. Тук. Тук. Тук. Обескровленные руки с посиневшими ногтями бессильно падают на пол. Тук... Тук... Тук... Кожа лица белеет, затем сереет. Тук… Тук… Сердце уже не горит, только тлеет. Еще один вздох. Теперь последний… продожение здесь: author.today/...915 или здесь: litnet.com/...440

Накопленные обиды. Голова опять болит и пухнет. Кто эта тётка? Что ей от меня надо? С чего всё начиналось? С моих мечтаний. С моих несбыточных мечтаний! Поняла, дура? Да, я помню нашу свадьбу. Там всё было прекрасно! Я хорошо всё продумала, ему осталось только выполнить. Он сделал всё, как я хотела. Наверно, он тогда всё-таки любил меня... Когда начали ссориться? Наверно, когда выбирали квартиру. Я хотела в самом центре, чтобы можно было шопиться без проблем. Там ещё парк рядом, можно будет прогуливаться по вечерам, селфиться на фоне закатов – это же так романтично! Но он выбрал подальше от центра, но рядом с метро. Он меня совсем не слушал! Говорил об удобной планировке и уютном дворике. Но Я хотела совсем другого! Да, дорого, нам тогда это было не по карману. Но можно было не спешить, и поискать ещё что-то в том районе. Хотя нет, спешить надо было – из общежития выселяют сразу после вручения дипломов. Ладно, ладно! Может, он и был прав, но он выбрал САМ! Без меня! Где я была? Уехала к маме. Кто-то же должен меня поддержать? Мама всегда меня поддерживает. И когда я не хотела ехать в его семью на Новый год, и когда я не хотела отпускать его к сестре. Подумаешь, традиция! Ну и что, что они много лет так встречают зимний праздник. Сейчас у него другая семья, и традиции нужно заводить новые! Может, я хотела романтический ужин только для нас двоих, а не кучу его родственников вокруг! Или поехать к моей маме, как всегда на праздники. Самое обидное – он веселился! Видел, как мне это не нравится, и веселился! Сестра? Она поступила в институт, и он поехал помогать ей устраиваться в общежитии. С чего бы это? Не маленькая уже, сама справится! А муж должен проводить вечера рядом с женой. Может, я хотела в тот день в парке прогуляться? Она что, дороже ему, чем я? Жена должна быть на первом месте! А мама его? Присосалась, как пиявка! Звонит каждую неделю и болтает с ним по полчаса! А я должна ждать! И ещё этот маменькин сынок не позволяет мне обсуждать его мамашу! Правильно моя мама сказала – такое нужно перерубать сразу. Я старалась! Очень старалась! Истерики, скандалы, обиды – ничего не помогало! Где же его любовь, которую он мне обещал? Разве так муж должен любить жену? Что? Простить, отпустить? Как? Как простить, если он не считает себя виноватым? Он делает для меня всё? Что – всё? Забота, деньги? Он – МУЖ! Он – ДОЛЖЕН! Отстань от меня, тётка. Опять вытянула из ямы все мои обиды. Посмотри, как распухла моя голова от них. Хочешь, чтоб она лопнула? Вы, наверно, сговорились с ним? Отстань! Скажи ему – пусть его совесть замучает, за то, что этот подлец сделал мне! ***** - Молодой человек, вы – муж? - Да. Что скажете, доктор? - К сожалению, пока не видно прогресса. Она никого не хочет слышать.

Глава 15 После обеда близнецы подкинули монетку — кому из них быть нападающим. Выпало Дину, и Кан демонстративно потёр руки, обещая взглядом страшную месть парню. И тот немедленно потребовал изменить правила, предложив Айю противостоять сразу двум братьям. Кан лишь пожал плечами и отправился на облюбованную раньше площадку у поворота лестницы, открывающую прекрасный вид на весь сад. Айю эта тренировка очень понравилась. Каждый её прыжок неожиданно оказывался гораздо выше, сильнее и точнее, чем позволяли её силы. На каждый её кувырок трава поднималась выше, стелясь под спину мягким ковром. Поначалу она ещё пыталась блокировать удары братьев, но потом перестала, только наблюдала, хихикая, как отбрасывает близнецов от невидимого кокона, которым окружил её Кан. Впрочем, близнецы-то кокон прекрасно видели, и это только добавляло им азарта — неужели, даже вдвоём они не смогут одолеть Кана? Без магии-то они бы быстро его уделали. А вот с магией… Каждая ветка в саду норовила хлестнуть посильнее, каждый камень в земле норовил высунуться под ногу или под спину каким-нибудь острым углом, плюс воздушная подушка, которой Кан окружил Айю, билась грозовым разрядом при каждом прикосновении. Короче, к ужину близнецы умаялись настолько, что сил не хватило даже на традиционную игру в карты перед сном. После душа Кан немного задержался за туалетным столиком, втирая в волосы бальзам и прокручивая заново в уме вечернюю тренировку. Похоже, магия легко даётся близнецам, сегодня они не только применили выученные формулы, но и придумали на ходу несколько новых сплетений. Хорошо, что у них всё получилось, но Эрим не зря предупреждал об опасности непроверенных заклинаний. А ведь рядом с ними была Айю и охранники. Слишком уж увлекаются близнецы, не самая лучшая черта характера для телохранителя. Кан насторожился — Айю слишком беспокойна, почти в панике, мечется по комнате. Хотя уходила спать в хорошем настроении. Неужели собственная постель настолько пугает её? Кан вышел из комнаты, прислонился спиной к стене, сложил руки на груди, ожидая, к какому решению придёт девушка. Айю ещё немного походила по комнате, уселась на краешек кровати, но лечь так и не решилась. Посидела немного, поджав ноги, затем вскочила, подбежала к двери, рывком распахнула. — Кан! — и облегчённо вздохнула, увидев, что её уже ожидают. Тёплый поток воздуха подхватил девушку и перенёс сразу в постель Кана. Он вошёл следом, прикрыл дверь и осторожно лёг рядом, поверх покрывала. И не произнёс ни слова. продолжение здесь: author.today/...364 или здесь: litnet.com/...779

#марафон_Трефовые_ Хамелеоны Подарок от Феи - Привет, Ятан! Вылезай из своей раковины! Поговорим?.. Ну как, ты, наконец, определилась с подарком? - Здравствуй, Феюшка! Увы, никак не могу выбрать. Есть, конечно, у меня чемодан всяких хотелок, как у любой женщины – стать стройнее, красивее, моложе – но это всё внешнее, временное, на это жалко тратить волшебство. А вот что посерьёзнее... - Неужели ничего не хочется? - Хочется, конечно. Даже много чего. Но всё это невыполнимо. - Ну-ка, ну-ка? - Например, мне хочется, чтобы мои сыновья и внучки жили неподалёку. Например, в соседнем доме. - Ну, это ты загнула! - Я же говорю, невыполнимо! - Давай не будем лезть в жизнь своих любимых, но уже взрослых. Для себя-то ты чего хочешь? - Да у меня, вроде, всё есть. - Всё-всё? - У меня есть крыша над головой, еда в холодильнике, я не болею. А ещё у меня два шкафа забиты книгами, плюс интернет! - Да-а-а, тяжёлый случай... Вот что! Выбирайся из своей раковины, и пошли в мир, с живыми людьми общаться! - Не-е-е-е. Боязно. - Почему? Раньше тебе это нравилось! - Раньше я была молодой и глупой. Хватит, наобжигалась. Посмотри, какой красивый у меня домик-раковинка! - Вот именно! Была глупой, теперь набралась опыта! Выбирайся, я покажу тебе классные места, где тусуются замечательные люди. Обещаю, будет интересно! - Сейчас... Секундочку... - Эй! Постой, что ты делаешь? - Как что? Пакую в рюкзак свой домик-раковинку.

Глава 14. Впервые на Острове Айю спала без снов. И впервые, проснувшись, сладко потянулась и понежилась в постели, прежде чем открыть глаза. Сначала её насторожил солнечный свет, падающий совсем с другой стороны, чем она привыкла. Затем, открыв глаза, удивилась жёлтому цвету стен, а не бледно-голубому, как в её комнате. И только потом вспомнила — она не в своей комнате, а в постели Кана. Прислушалась. Судя по тишине, Кан, как всегда ушёл на раннюю тренировку и утащил с собой близнецов. Отлично! Нужно быстро перебраться в свою комнату, а потом просто вести себя как обычно. И никто не догадается, где она провела ночь. Гм, кроме Кана. Но он не выдаст. Он никогда её не выдаст. Айю широко распахнула дверь и застыла на пороге. Кана, и правда, не было. Зато близнецы подтянули два кресла к дверям комнаты Кана и восседали, как благодарные театральные зрители в ожидании примы. И она появилась. В короткой ситцевой пижамке на бретелях, со всколоченными волосами и следом от примятой подушки на щеке. Застыла на пороге и была встречена бурными аплодисментами. Правда, лица у братьев не выражали никакой радости, скорей наоборот. Но Айю этого не заметила. Она отступила в комнату и захлопнула дверь. Потопала пятками, сердясь на Долю и вредных мальчишек, постоянно высмеивающих её слабости. Тяжело вздохнула и потянулась к тунике Кана, небрежно брошенной на спинку стула. Конечно, выглядеть в ней она будет нелепо, но всё же лучше, чем в короткой пижаме. Широкая и длинная туника повисла на ней балахоном, но одарила девушку запахом кожи Кана, запахом сильного и уверенного в себе мужчины. Как будто сам Кан легонько приобнял её и предложил свою защиту. Айю вздёрнула носик. Ну и пусть смеются. Смеются, и мучаются каждую ночь кошмарами. А я буду спать там, куда страшные сны не приходят. Айю прыснула в кулачок, представив, как близнецы, узнав её тайну, вслед за ней крадутся в постель к Кану. Сюрприз! Когда Айю во второй раз решилась выйти из комнаты, кресла уже были убраны на место, а близнецы, будто ничего не случилось, звенели посудой в кухонной зоне. — Айю, ну где ты там? — Мы голодные! — Сейчас! — Девушка быстро прошмыгнула в свою комнату, напевая, приняла душ, застелила постель, спрятав бережно сложенную тунику Кана под подушку, и гордо вздёрнув нос, предстала перед братьями. Те только дружно хмыкнули, оценив её демонстративную независимость, и старательно заработали вилками и челюстями. И не задали ни одного вопроса! Айю немного поковырялась вилкой в тарелке, и решительно подняла голову. — Мальчики, мы с Каном... — Давай без подробностей, — поморщился Дин, поднимаясь за чайником. — Но мы с ним только спали, честное слово! — Видишь ли, Айю, — Рин отставил пустую тарелку в сторону, — по какой-то злой шутке, мы прекрасно чувствуем эмоции всех, кто находится с нами в Приюте. Даже прислушиваться не надо. — Скорей наоборот, не получается спрятаться, - хмуро подтвердил Дин, разливая чай. — Поэтому, мы очень рады, что ты наконец-то выспалась, впервые на этом Острове. Чего не скажешь о Кане, так что, с честным словом ты поторопилась. — А что с Каном? — встрепенулась Айю. Рин с сомнением покосился на брата. — Бдил! — невозмутимо пояснил Дин. — Получил хороший урок о необдуманных и поспешных обещаниях, — ехидно сообщил Рин. — Каких обещаниях? – удивилась Айю, но парни не стали отвечать. — Собирайся! — Куда? — Мы — на тренировку… — А тебя одну не оставим! — Ибо чревато! – привычно, дополняя друг друга, пояснили близнецы. Быстро вымыли-вытерли посуду и отправились на тренировочную площадку. Первым делом близнецы соорудили совместный защитный кокон над Айю. Затем, подумав, добавили ещё по одному. Сначала Айю смотрела с детским восторгом, как близнецы бросали в мишени огненными шарами и тут же заливали их водяными. Затем, воздушной плетью подхватывали рассыпанные по площадке мелкие камни и тоже отправляли их в центр мишеней. Этой же воздушной плетью Рин ухитрился выхватить стрелу из колчана охранника, прогуливающегося по периметру тренировочной площадки. Ппродолжение здесь: author.today/...362 или здесь: litnet.com/...772

Глава 13. В эту ночь Кану приснилась Айю. Босая, исцарапанная и бесконечно уставшая, она пряталась среди развалин дворца, обречённо наблюдая за колышущейся тенью, стелющейся по земле. Посреди выжженного сада Верховной тяжело ворочался огромный чёрный кокон, состоящий из непроглядной тьмы, пожирающей жизненную силу вокруг себя. Толстые щупальца расползлись вокруг, выискивая добычу, и вот-вот подберутся к Айю. Внезапно перед живым коконом появился молодой мужчина с иссиня-черными волосами, в тёмно-синих, развевающихся одеждах. Плечи и голова его опущены, как у человека, сломленного горем. Он устало опустился на землю, у основания кокона и отчаянно взмолил надтреснутым от бессилия голосом: — Остановись, хватит! Сколько можно? Прекрати! Чёрная дыра зашевелила щупальцами ещё активнее, задребезжала сухим старческим голосом. — Уйди, мальчишшшка. Я ещщще голоднннааа… Урррмм!! Услышав довольное урчание, мужчина обернулся, и Кан увидел вместе с ним — мохнатые щупальца спеленали Айю, подняли её над землёй. Чем больше сопротивлялась девушка, тем сильнее обхватывали её гибкие щупальца. Вскоре Айю оказалась полностью скручена и не могла пошевелиться, она побледнела, и как будто начала таять. Норуландский принц — Кан, наконец, узнал его, — медленно втянул в себя воздух, будто собирая все последние силы. Он выпрямился и повернулся к порождению бездны. Максимально собранный и абсолютно спокойный, как воин, идущий в последнюю битву. Джунки протянул руку и прямо из воздуха в его ладонь лёг тот самый клинок, выкованный по заказу Раса и подаренный принцу. Два резких взмаха крест-накрест и… Кан проснулся. Резко сев на кровати, он попытался успокоить бешено колотящееся сердце, и вдруг понял, что причина его тревоги — вовсе не сон. Айю. Айю сейчас очень плохо. Быстрыми шагами Кан подошёл к двери, но затем вернулся, чтобы в спешке натянуть бриджи. Только после этого он оказался у комнаты девушки. Постучал и сразу же открыл дверь. Айю металась по постели, тяжело, со стонами, дыша. От порога, Кан отправил маленького светлячка, осветившего бледное, до синевы, лицо девушки. — Айю, проснись! Айю! Кан топчется на пороге комнаты, проклиная въевшееся с детства правило: мужчина не может войти в спальню девушки без её разрешения. Кан закрыл глаза и сосредоточился, пытаясь ментально прервать сон Айю. — Отойди, Хранитель! Одновременно со словами, его сильно толкнули в спину, продавливая в комнату. Близнецы ворвались в спальню Айю, не ожидая приглашения и не заморачиваясь на приличия. Оба в коротких исподних шортах, лишь всколоченные рыжие жгуты болтаются по спинам. Решительно уселись на постель, в четыре руки тормошат девушку. — Айю, проснись! Проснись, Айю! Один из близнецов потянулся к стакану с водой на прикроватном столике, набрал в рот воды и прыснул ею в лицо Айю. Девушка всхлипнула и распахнула глаза, в которых полоскался неимоверный ужас. — Это сон! Всего лишь сон! Все в порядке! Айю резко села на кровати, прижалась к плечу одного из парней. — Рин! Ты жив! И Дин тоже! — разрыдалась она. — Конечно! Это только сон! Всё хорошо, малышка! — Помнишь, как матушка говорила — пройдёт ночь, пройдёт и сон. Всё хорошо, мелкая. Парни поглаживают плачущую Айю по голове, по спине, шепчут успокаивающие слова, а в глазах Кана темнеет от гнева — двое почти голых парней прижимаются к его девушке. Только эта картина стоит перед глазами. В сердце полыхает огонь, а голову окутывает чёрный смерч. Только увидев в своих ладонях огненный шар и клубок ветроворота, Кан заставил себя остановиться. Огромным усилием воли, он втянул в себя искрящуюся вокруг него разрушительную магию, понимая, что сейчас он был всего лишь в полушаге от убийства. Беспощадного, подлого и безумного. Вот только магия всё ещё кипит в венах, и так просто её не успокоить. — Прочь! Руки убрали, охальники! Совсем берега потеряли, наглецы! Голос Кана низкий и рокочущий от едва сдерживаемого гнева, и парни растерянно оглянулись, только сейчас вспомнив о его присутствии. Продолжение здесь: author.today/...361 или здесь:litnet.com/...768

Armorácia rusticána (лат.) - Гошка, ты молоток, случаем, не брал? Никак найти не могу. - Чего? Какой молоток? – Гошка протёр глаза и сел. Точнее – попробовал сесть и вывалился из гамака. - Молоток плотничный, для забивания и выдёргивания гвоздей при производстве плотничных работ, ГОСТ 11042-90. Сделан в СССР, - прошелестел за левым ухом тихий незнакомый голос. – Ручка деревянная, длина... - Да знаю я, что такое молоток! – огрызнулся Гошка. - Гошка! Никак заснул? – бабушка раздвинула сетчатые гардины на дверях. - Не сплю я... Книжку читаю, - Гошка пошарил в траве, разыскивая помятую книжку. - Молочка хошь? Читатель... – понимающе усмехнулась бабушка. – А молоток не видал? - Не знаю я... – начал Гошка, но в высокой траве у забора зашелестело: - В сенях, под лавкой, слева. Две недели назад упал, так и лежит. Гошка открыл рот, повертел головой, но никого не увидел. Чисто из вредности, поднялся и пошёл проверить. Нашёл. Гошка легко забил мешавший бабушке гвоздь, заодно поел вареников со сметаной, запил молоком с сырниками и с мёдом. Незаметно прихватил бабушкину скалку – так, на всякий случай, уж очень удобно она в руку легла. Вышел на крылечко и внимательно оглядел небольшой садик. «Интересно, и где же он прячется? Понаблюдать бы». Мальчишка спрыгнул с крылечка, притаился за ступенями, оглядывая гамак, деревья, и кроличью клетку. На тропе за забором послышались тихие, чуть пришаркивающие шаги. - Эх, знать бы, зарплату сёдня дадут, али как? - Нет. Завтра только, к десяти часам подвезут, - с готовностью прошелестело из зарослей с длинными широкими листьями. Шаги стихли. Потом послышался шорох, и над забором показалась голова худощавого, загорелого мужичка в огромной кепке. Он осторожно обвёл взглядом сад, но притаившегося Гошку не заметил. - Слышь, а ты это... – голова покрутилась по сторонам, опасаясь прохожих. – Так мне сёдня к Люське не итить? - Нет. У неё дни критические. Она вечером напьётся темпалгина, будет трескать шоколад и смотреть по видику, в семнадцатый раз, «Знахаря». - Чего? – округлил глаза мужичок. Кусты немного пошелестели, потом оттуда донеслось неохотное: - Актёр ей нравится. Томаш Стокингер. Первая любовь. - Аааа, - глубокомысленно протянула голова и скрылась за забором. Гошка, как был, на четвереньках, добрался до забора и раздвинул широкие листья. Никого. Он почти прижался носом к земле, полез по зарослям дальше. - Гошка, ты что творишь, ирод! Весь хрен мне переломал! - Не мешай, бабушка! Я домового ищу! - Каво? – всплеснула руками бабушка. – Да разве ж домовой во дворе водится? Он в доме, за печкой живёт. И просто так, по твоим хотелкам, не покажется. - Аааа... – Гошка перевёл взгляд на низенькую баньку, приютившуюся неподалёку. - Вот неук городской! – зашелестели вокруг него листья. – В бане – банник. - А во дворе? – недоверчиво оглянулся Гошка. - Во дворе – дворовой... Только нет его здесь давно, ушёл. Как скотину перестали держать, так и ушёл. Что ему здесь делать? - Вот зараза! – начал догадываться Гошка. - Неправда! Я растение полезное! Что за поговорка зашифрована в тексте?

Глава 12. На тренировочную площадку Айю с близнецами не пошли. Просто устроили догонялки между деревьев в саду. Как обычно, один брат догонял и нападал, второй был рядом и подстраховывал. Вот только тренировка получалась не очень удачной. Когда Айю пропустила очередной удар, и Дину опять пришлось его блокировать вместо неё, парень не выдержал. — Айю! Ты спишь, что ли, на ходу? Где все твои мысли? — В борделе, — машинально призналась девушка и тут же прикусила себе язык. — Где? — Где? Близнецы переглянулись, задав друг другу один и тот же вопрос: — Я правильно услышал? Увидев их ошеломлённые лица, Айю вздохнула — теперь не отвертеться, придётся рассказывать до конца. Она заглянула на минутку в Приют, вынесла скрученную циновку, бросила её на руки одному из братьев и направилась к мраморным ступеням, ведущим на пляжик. Озадаченные доне́льзя близнецы послушно поплелись следом. Бросив циновку на горячую гальку, парни плюхнулись на неё плечо к плечу и приоткрыв рты в ожидании удивительнейшего повествования. Айю осторожно присела напротив них с таким видом, будто собирается каяться во всех смертных грехах одновременно. Но каяться девушка не стала. Вместо этого задушевно спросила: — Мальчики, а вы много раз бывали в Домах Веселья? Клацнули челюстями и закашлялись близнецы, как всегда, одновременно. Хорошо, что в последнее время они умеют полноценно общаться мысленно. — «Если скажем не много?» — «То она спросит: сколько? И только мешкорот[1] знает, что для неё много, а что нет!» — «А если совсем отпереться?» — «Не поверит! Особенно тебе!» — Когда Наставник водил пятый курс лицеистов в Весёлый Квартал, вы меня не пустили, — обиженно припомнила Айю. — Неправда! Тебя не пустила Верховная! — Дин нацепил на лицо самое честное выражение, из всех возможных. — Угу, после того, как вы ей наябедничали о предстоящей экскурсии. — Клянусь зубами мешкорота! Ябедничал Старший охраны! — «А мы просто стояли рядом!» — мысленно добавил Рин. — И что вам там показывали? — Ничего! — абсолютно искренне поклялись близнецы, мысленно добавляя: «В тот раз». — Немного рассказали об особенностях женской физиологии. Тебе было бы не интересно, — Рин попытался мягко уйти от разговора. — А что случилось, мелкая? С чего вдруг такой интерес? — не менее задушевно, чем Айю, спросил Дин. Но Айю, похоже, настроена очень решительно. — Я хочу поговорить с вами об интимных отношениях между мужчиной и женщиной, — неожиданно заявила она. — Э? А почему с нами? — близнецы дружно оглянулись, в поисках путей отступления. — Вы сами сказали, что по традиции, с этого Острова Хранители возвращаются супругами. — Ммм… И ты решила нарушить эту традицию? — вдруг заинтересовался Дин. — Мне… Мне не хватает знаний. — Может, стоит отложить всё до вашего возвращения? — осторожно предложил телохранитель. — Точно! Поговоришь с матушкой, она чего-нибудь посоветует, — радостно согласился с ним Рин. — Нет! С матушкой Юла мы уже давно обговорили это. — Давно? — опять растерянно зависли парни. — А от нас-то ты что хочешь? — Расскажите, чем женщины в «домах веселья» привлекают мужчин? — Эмм… — Что? Близнецы ошеломлённо переглядываются. — Что за бред, Айю? Откуда такие идиотские мысли? — отбросил шутки Рин. — Это Кан? Он обидел тебя? — скрипнул зубами Дин. — Только скажи — сейчас же набьём морду засранцу! Не посмотрим ни на титул, ни на Остров! — Нет! Он не обидел, просто… Даже наоборот, но я…. — Рассказывай! — два требования слились в один голос. — Кан сегодня был очень… заботливый… — Руки распускал? — Нет, что вы! Только… — Айю залилась краской. — Губы, — подсказал Дин. — Что он говорил? — Рассказывал о магии, о Печати, о Храме… — А бордель здесь причём? — Я же должна понравиться Кану… Я подумала… — А с какой стати, ты вдруг оказалась что-то ему должна? — неожиданно для неё, разозлился Дин. продолжение здесь:author.today/...360 или здесь: litnet.com/...762