Рая Ярцева

Первый раз Вениамин, этакий кудрявый весельчак, женился в 18 лет по «залёту». Как-то раз к ним домой явилась мать этой Нины (довольно скандальная особа), волоча за собой упирающуюся, зарёванную дочь, у которой выпирал заметный животик, как-будто она футбольный мяч проглотила. Будущая тёща орала, как потерпевшая: -Моя дочь сразу мне призналась, что понесла от вашего оболтуса, больше не от кого!- Родителям Вени стало неудобно перед будущей сватьей, они засуетились, приглашая гостей за стол: -Как...

Летнее утро дышало прохладой, и Светлана шла на работу пешком, избегая душного автобуса. Ветерок играл пепельными завитками её волос, но мысли были тяжёлыми и беспокойными. Ей отчаянно нужен был совет, выход из тупика, в который загнала её жизнь. За чашкой кофе в полупустом кафе она изливалась подруге Жене. Та, уже сменившая двух мужей и нашедшая покой с третьим, слушала, задумчиво покручивая ложку. — Выходила-то я по любви, Жень. Всем сердцем. А теперь... теперь я его просто не узнаю. Вернее, узнала слишком поздно...

Анна была хрупкой, белокожей блондинкой с глазами цвета зимнего неба, в которые, казалось, смотрелся весь мир. Она виртуозно управлялась с иглой и тканью, создавая на швейной машинке аккуратные миры, но свой собственный мир сшить так и не сумела. Её первый муж, Павел, здоровенный, с руками как лопаты, ушёл не просто к другой, а к её полной противоположности. К разбитной Маринке, продавщице с базарного ларька, женщине с тремя детьми, крепким словцом и такой же крепкой выпивкой. «Она надёжней», — буркнул он как-то утром, собирая чемодан...

Веронике было тридцать один. Она жила в Париже, была замужем в третий раз — за обаятельным французом арабского происхождения. Молодая, с графичной стрижкой, подчёркивавшей белизну кожи и жгучую черноту волос, она казалась воплощением парижской элегантности. Но внутри ныла тоска, тихая и неуёмная. Она скучала по России: по разговорам с матерью по вечерам, по щемящей душевности, которую не могли заменить даже самые прекрасные бульвары. Её мужья — все трое — были замечательными. На время. Она уходила...

Стояло жаркое уральское лето со своими ароматами, комарами и мошками. Мария, молодая стройная женщина полола на огороде грядки с капустой, она не успевала отмахиваться от назойливого гнуса, толпами вылетающего из густой травы. Красивое лицо покраснело, голубые глаза превратились в щелочки. Всё лето Маша жила со своим сожителем у него на даче, работала она удалённо на заводе технологом. Спина стала ныть не по детски, как говорится, женщина разогнулась, подумав, что надо воспользоваться средством от комаров, с этими мыслями она пошла к крыльцу...

Изображение из интернета. Друэья. У Маши есть кот Мурза, выглядит он очень солидно, особенно, если ложится на спину и вытягивается во весь рост. Тут можно рассмотреть его отъеденное пузо в мягкой короткой шёрстке в крапинку, оно такое круглое, что невозможно удержаться и не погладить. Поскольку Маша сейчас не замужем, то кот ей частично заменяет мужчину в доме. В частности, Мурза с ней спит. При этом подолгу мурлычет, старательно изображая мужской храп. А когда Мурза засыпает, то он дёргает ногами, как-будто от кого-то бежит, а также этот кот портит воздух, как самый настоящий муж...

Фото из интернета. Пара с её подругой. Осенний ветер гнал по улицам Екатеринбурга жёлтые листья, закручивая их в холодные вихри. За окнами старой «хрущёвки» плакало небо мелким, назойливым дождём, словно разделяя горечь Нины. Её жизнь, ещё недавно такая ясная и прочная, рассыпалась в прах. Муж, бросивший её с двумя дочками в самое трудное время, когда тяжело болела мама, теперь был просто чужой человек, живший с её же подругой. Первое время после отъезда к матери в тот уральский городок, затерянный среди бескрайних лесов, она ещё оправдывала его...

Фото из интернета. Лето на Урале — это яркая, но короткая вспышка жизни меж долгих дождей. Воздух густой, настоян на хвое, нагретой смоле и пыли дорог. Солнце припекает немилосердно, но в тени деревьев уже чувствуется предвечерняя прохлада, пахнущая мокрым асфальтом и скошенной травой. Именно в такое лето и разворачивалась история Эльвиры. Она раньше учила детей чувствовать русский язык, а теперь сама училась выживать. Декрет с дочкой Машей, которой шел третий год, оборвался с приходом судебной повестки...

Фото из интернета. Они играли в шашки. Валентина Ивановна смотрела на свои руки — еще крепкие, привыкшие к тяжести, но уже не молодые. Сорок пять лет, голубые глаза, уставшие от заводской пыли и цеховой гари. Когда-то она штамповала детали из пластмассы, копила вредный стаж и мечтала о свежем воздухе. Мечта сбылась: теперь она — социальный работник. Воздух в парадных и коммуналках, правда, был не намного свежее заводского, зато разнообразный: пропитанный старостью, болезнями, одиночеством, а иногда — дешевым одеколоном и ожиданием выпивки...

Фото из интернета. Маска. Жара в тот день стояла такая, что воздух дрожал над грядками. Я рано утречком укатила на велосипеде в сад — полить огурцы да помидоры. А после — завалилась спать в деревянном домике, на единственную кровать с панцирной сеткой. Ночь была беспокойной: муж, вернувшись «навеселе», гремел на кухне сковородой с жаренной рыбой, хлопал дверкой холодильника, ронял сырые яйца на пол и чего-то от меня требовал. К утру, вымотанная, я уснула как убитая. В семь мужа уже не было, он никогда не прогуливал...

Фото из интернета. Похожа на жену Вовы-Алёну. Алёне 30 лет, она давно замужем, при ярких карих глазах всегда красит волосы в белый цвет, одно время ещё стала губы мазать чёрной помадой. Но тут уж муж Вова возмутился: - А нельзя ли помаду ближе к естественному цвету применять, а то я терплю, терплю, да всю твою косметику и выброшу к нехорошей матери! Лучше бы ребёнка родила, чем себя разукрашивать, время-то идёт, часики тикают!- Жена не оставалась в долгу, возражая: - А ты, как будущий отец, обеспечил...

Картинка из интернета. В школе. Весенний вечер медленно таял за окном, но в душе Екатерины Олеговны стоял густой, непроглядный ноябрь. Сельская школа опустела, коридоры вымерли, только в учительской под треск люминесцентной лампы она пыталась проверять тетради. Чернильная синева сливалась перед глазами в одно горькое пятно. На неё не смотрели — сквозь неё смотрели. Взгляды родителей на улице были острее ножа: любопытные, осуждающие, жалеющие. «Учительница-ревнивица», «избила девочку», «муж — гуляка»...