Ната Элеотт

Меня разбудили кошки. Довольно рано. Хотя обычно они себе такого вообще не позволяют. — Доброе утро, бабуля, — зашёл в кухню внук. — Как спалось? — Нормально, — я поставила перед ним тарелку с сырниками. — А что? — Коридор затмений начинается, — он достал из холодильника сметану. — И первое из них лунное. Уже послезавтра. Но видно его будет только в западном полушарии, — он налил себе чай. — А через две недели будет солнечное. — Тоже в западном? — Угу, — промычал он, целиком запихивая в рот сырник...

Неугомонный монстр ликующе возопил и вновь пронёсся под окнами. Судя по звукам, ног у него было две. Минотавр..? Цветы разом распустились. Птицы с испуганными криками сорвались с ветвей и заметались по спальне, осыпая меня новыми порциями пыльцы. Мне вдруг подумалось… Я чихнула, и мысль упорхнула. — Пинна Минор, впусти меня. Я бы впустила. Но – нет. Не владею ни своими эмоциями, ни чужим телом, которое моим становиться упорно не желает. Мне тут же сдавило виски, перехватило дыхание... ...И вообще – кто такие эти Луция, Августа, Регина и Минор? В апартаментах я по-прежнему одна...

— Доброго утра, Пинна,— едва слышно прошептали у меня над ухом. С перепугу я вскочила с пола. Волосы вздыбились, извергли сноп зелёных искр и обессиленно обвисли. Я прислушалась. Держась за косяк двери, осторожно выглянула в столовую. Быстро пересекла её и вошла в спальню. Там никого не было, и я решила, что мне просто послышалось. Я залезла на кровать. На проявляющихся на стенах деревьях вместо листьев теперь распускались цветы. Облака следом за мной снова вплывали в спальню, но дождь почти прекратился...

Она пришла на приём, впервые надев платье без рукавов. На её плече красовалась охватывающая его браслетом татуировка. Иссиня-чёрная, она напоминала одновременно и перекрещенные лезвия клинков, и колючую проволоку, и переплетённые ветви тёрна. Всё это, по замыслу выполнившего её ваятеля, должно было обязательно что-то означать. Не в силах оторвать взгляд от татуировки, я пыталась уловить если не посыл художника, то хотя бы постичь мотив, согласно которому молодая, красивая, неглупая и вполне самодостаточная женщина сотворила с собой ЭТО...

Я принесла домой новый фаленопсис. Оставила на пол в комнате, не снимая целлофановой упаковки: прежде, чем ставить к остальным растениям, нужно было тщательно осмотреть состояние корней и убедиться в отсутствии вредителей. Первым, кто решил провести досмотр, был, разумеется, Арчи. Он принялся ходить вокруг цветка, со всех сторон обнюхивая пакет и отираясь о него мордочкой. — Арч, не свали цветок, — попросила я его. — Бутончики отвалятся... Кот продолжал нарезать круги вокруг растения, тыча носом в шелестящий пакет и громко мурлыча...

Безуспешно исследовав накануне все пустыри и близлежащие стройки, я, наконец, её нашла. В совершенно неожиданном месте и абсолютно случайно. Не затоптанную, не заезженную колёсами и не залитую соляркой или мазутом. Не перемешанную с гравием или щебнем. А самую настоящую жёлтую глину. Ту самую, что в картах почв претенциозно именуется плодородным желтозёмом. Она была не перенасыщенная влагой – не липкая и не вязкая. Не пересушенная настолько, чтобы спечься наподобие камня, который не разбить даже шипастым молотком для отбивания мяса...

На этот раз обморок был, очевидно, не слишком продолжительным. И удар по голове пришёлся кстати: в ней значительно прояснилось, а цикады, наконец, умолкли. Но теперь, будто прорезающийся бивень единорога, прямо в центре лба торчала шишка. И она болела. Я снова аккуратно встала и медленно вышла на балкон. Оперлась о парапет и ахнула... Щебет птиц, просыпающихся в пышной листве растущих внизу деревьев, сливался в сплошной гомон, который отзывался внутри чистыми вибрациями. Лёгкий утренний ветерок доносил тонкие незнакомые ароматы цветов и сладкие карамельные запахи спелых фруктов...

От осознания потери снова захотелось плакать, но новое тело этого либо не умело, либо не желало. Цикады в голове надрывались... А у меня оставались ещё неисследованные помещения. Я аккуратно встала сначала на четвереньки, потом так же медленно поднялась. Меня повело… Расставив руки в стороны, чтобы удерживать равновесие, и старательно не глядя на своё отражение в зеркале, направилась к дверям. Ещё одна дверь открыла ещё одну стену. Я потрогала и поскребла ногтем поверхность – на этот раз кирпичную...

Тощее тельце с дрожащими от напряжения ногами было одето в полупрозрачный саван. Оно едва держало на тонкой шее голову, кажущуюся непропорционально огромной из-за гигантской копны растрёпанных волос. Мертвецки бледное лицо без малейших признаков подкожного жира оттеняло зеленоватые потрескавшиеся губы. Большие – чуть не в пол-лица, глаза с тусклой, неопределённого цвета, радужкой были обведены чёрно-фиолетовыми кругами... Панды бы обзавидовались. Узрев всё это, я испытала гамму очень сложных и противоречивых переживаний...

Я люблю гадать на картах. Не на обычных, цыганских, которыми играют в Дурака или даже Кинга. А на самых настоящих. Не то, что бы мне в очередной раз хотелось погадать на короля, или я искала подсказок – как мне жить дальше, нет. Мне просто нравится раскладывать яркие красивые карточки. Так я почти медитирую... Колода у меня египетская, и картинки – чудо, как хороши. И названия у арканов соответствующие: Фараон, Крокодил, Тифон, Сфинкс… И завораживающие: Врата Святилища, Жрец, Королева Магов, Исида Урания… И хотя, Королева Магов, несомненно, круче, Исиду Уранию я люблю тихой преданной любовью...

Прогулка на подгибающихся от слабости ногах далась мне нелегко, и я села в ближайшее кресло у стола.Подперев тяжёлую голову руками, опустила взгляд на засохшие лепестки. Мне показалось, что в их расположении есть какая-то система. Я долго и добросовестно пыталась её разгадать, поворачивая голову то так, то эдак… Ничего, кроме головокружения и нового приступа мучительной тошноты, это у меня не вызвало. Послание осталось неразгаданным. Я осторожно поднялась. Мебель в этой комнате, как и рамы окон в спальне, на вид была из той самой слоновой кости...

Когда-то давно, Император указал мне на Имперской Карте эту локацию и предоставил чистый лист бумаги с оттисками трёх Императорских Печатей – символом безграничного доверия и абсолютной власти на вверенной мне территории. …— Теперь ты самое богатое Существо в Империи, Макс,— сказал мне тогда Император. — Готов с вами поделиться, Ваше Императорское Величество. — У меня своих проблем хватает, Макс. — Говорят, вы для меня очередной титул приготовили? — Ты не сможешь отказаться. — Я не был бы так уверен на вашем месте, Ваше Императорское Величество...