Лёля

Одной из серьёзных последствий глубокой недоношенности является повреждение слаборазвитых бронхов и лёгких кислородом высокой концентрации при проведении искусственной вентиляции лёгких, простыми словами, остаётся что-то вроде ожога. Отсюда и возникала потребность в постоянных ингаляциях, которые были направлены в большей степени на профилактику того, что могло прилететь в организм ребенка через дыхательную систему, с учетом увеличившихся контактов и нашего нахождения на посту, ввиду отсутствия отдельной палаты для нас двоих...

На посту отделения патологии медсестра, заполнив журнал о вновь поступившем пациенте, отнесла моего сына в бокс, который был расположен сразу за постом, и положила его на пластмассовый столик, с бортиками по бокам.  Столик был открытого типа, и как оказалось заменял кувез закрытого типа, в котором ребенок провел почти 4 месяца. Этот столик был явно велик для него, как будто по центру большого стола положили маленькую горошину. Теперь, когда его достали из закрытого кувеза, и нет никакой защиты от...

С утра, как обычно, я направлялась в палату к сыну. В холле на диванчике сидел наш доктор, и кропотливо, склонившишь на столом, заполнял документы. - Доброе утро, поздоровалась я, и проследовала дальше, в намерении войти в палату. - Доброе утро, пожалуйста, подойдите ко мне, есть разговор. От его предложения сразу стало не по себе, ладошки вспотели, пульс резко подскочил, сердце бешенно заколотилось в груди. Захотелось срочно убежать, не оглядываясь. Я присела на диванчик, рядом с доктором, делая вид, что всё в порядке, пытаясь сохранять самообладание, и никак не выдать уже начавшуюся панику...

По утрам, приезжая в реанимацию, я торопливо шла к доктору и дотошно расспрашивала его об изменениях в состоянии ребёнка за прошедшие сутки. И хоть на приём для консультаций родителей было отведено послеобеденное время, врач, видя моё удручающее, поникшее состояние, не отказывался и не избегал меня, вкратце излагая текущий ход событий. Особых улучшений не наблюдалось, но главное, что и ухудшений тоже не было. Утром меня пригласили на пост к старшей медсестре, которая не поворачивая ко мне лица, объявила, что моего молока стало слишком много, и больше его принимать не будут...

Когда в группе недоношенных детей транслировалась новость о том, что чей-то малыш стал ангелом, мамы рыдали. Рыдали, сочувствовали, и жутко боялись, что подобная участь может настигнуть каждую из нас в недалёком будущем. Прочитав печальные известия, которыми делилась одна из мамочек торопыжки, состоявшая в группе недоношенных деток, я испытала чувство облегчения. Торопыжки, так называют детишек, которые не по своей воле поспешили появиться на свет, потому что в организме их матери что-то пошло не так, и оставаться внутри было гораздо опаснее, чем выйти наружу...

Очевидным всё стало еще до того, как я вошла в палату. Рядом с кувезом снова был установлен аппарат ИВЛ, который пищал и говорил о том, что ребёнок не дышит сам. Ненавистный ИВЛ, подумала я, опять всё по новой. Под кувезом, и рядом с ним на полу, валялись бинтики, ватки, пластиковые кусочки трубочек, шприцы и пустые ампулы от лекарств. Складывалось впечатление, что здесь только что, буквально за несколько минут до моего прихода, велась настоящая борьба за жизнь, как в сценах из сериала "Скорая помощь"...

Завершились праздничные дни и начались рабочие будни. Никогда я раньше так отчаянно не ждала окончания новогодних каникул. Вернулись лечащие врачи в свой обычный режим, который сопровождался в том числе и бесконечными консультациями потока родителей. Врачам детских реанимаций определённо нужно доплачивать за ведение родителей, которым постоянно требуется время и внимание, которым нужна и оказывается колоссальная психологическая поддержка, для которых врач становится богом, на всё время нахождения ребёнка в реанимации...

Лечение было назначено, но должного эффекта пока не наступало, оставалось только ждать, говорил дежурный врач. Дни тянулись, праздники всё никак не заканчивались. С питания сына сняли, и снова перевели на глюкозу. Нам оставалось только молиться и ждать. Мы ждали и молились. Изо дня в день ухудшалось состояние нашего малыша, процент кислорода на аппарате ИВЛ снова был выставлен на максимум. Так мы лечим его легкие, успокаивал нас дежурный. Мы дружно цеплялись за ниточку, которая как-будто могла каким-то волшебным образом вытащить сына...

Приближался новый год и отделение реанимации было празднично украшено: в фойе установили новогоднюю елку, в коридоре развесили разноцветные гирлянды. Мамы и папы поздравляли лечащих докторов своих детей с наступающими праздниками, по обычаю вручая им символические подарки. Настроение у всех было приподнятым, но этот праздник проходил мимо меня. Как обычно, я переживала, что кроме дежурного врача или что еще хуже, интернов, в реанимации никого не будет почти 2 недели, а с нашими невыдающимися успехами, за такой срок, может случиться всё, что угодно...

Невролог порекомендовал бы мне транквилизаторы или антидепрессанты, а лучше и то, и другое, и побольше. Но я в начале беседы обозначила, что сохраняю молоко для ребенка, поэтому всякие “вредные штучки” от неврологов принимать не смогу. – Тогда, зачем вы ко мне пришли? Могу покрутить вам голову, может полегчает, пойдете на 5 сеансов мануальной? – Конечно, пойду, обрадовалась я, и мы сразу приступили к терапии. Помогла ли она мне справиться с угнетающим стрессом? Пожалуй, что да. Папа ездил к ребенку всё это время, и даже брал его к себе на грудь...

Когда человеку очень плохо, он приходит к Богу. Напрямую к Богу я обращалась через молитвы, но, яснее мой разум от этого не становился. И я решила обратиться напрямую - в церковь. Я уехала чуть раньше обычного из больницы и зашла в ближайшую, рядом с домом, церковь. Походила, осмотрелась, дождалась, когда появится батюшка. Обратилась к нему со своей болью, в двух словах пояснив, в чем её суть. Время было вечернее, и он пригласил меня на следующее утро, на голодный желудок, на исповедь. Накануне...

Сдав необходимые анализы я оформилась на материнское отделение, чтобы ухаживать за своим сыном. Уход заключался в смене подгузника несколько раз в день, измерении температуры тела в определённые часы, получении актуальной, свежей информации, сразу после проведения осмотров и УЗИ профильными специалистами. Жизнь в реанимации шла своим чередом, назначались новые анализы, перепроверялись те, что были сданы ранее. И надо отдать должное врачу, у него всегда находилась возможность, хоть минуточка времени, чтобы подойти, и поделиться текущими успехами и наоборот, неудачами...