Пазанда Замира

Свет в конце коридора Сергей Иванович Петров вышел на пенсию в 62 года — как положено, без лишних проволочек. Тридцать пять лет отработал на заводе: сначала слесарем, потом мастером, затем начальником участка. Цех знал как свои пять пальцев, людей — тоже. Когда уходил, коллеги устроили проводы: торт, цветы, тёплые слова. Директор пожал руку: «Спасибо за труд, Сергей Иванович! Если что — заходи, мы тебя всегда помним». Первые месяцы казались отпуском. Он высыпался, гулял в парке, чинил старый велосипед, смотрел документальные фильмы...

Когда мы только поженились, я думала, что знаю о Сергее всё. Его предпочтения в еде, его привычку читать новости по утрам, его манеру хмурить лоб, когда он пытается сосредоточиться, его «нельзя ли потише?» — когда я включаю музыку во время уборки. Но одно я поняла только спустя годы — он любит рыбалку так же сильно, как я люблю домашний уют. Может, даже сильнее. Он уезжал почти каждые выходные. Пятница — сумка в коридоре, термос на столе, удилища аккуратно прислонены к стене. И его довольная, расслабленная улыбка...

Елена проснулась рано, как обычно. Пять лет прошло, а она всё так же открывала глаза в шесть утра, поворачиваясь к пустой половине кровати. Там, где раньше спал Алексей, теперь лежала аккуратно сложенная книга — старая, с выцветшей обложкой. Когда-то он читал её по вечерам вслух. С тех пор она не смогла убрать её с кровати — будто это был последний след его присутствия. Кухня встретила привычной тишиной. Кофеварка зашипела, в окне светился тусклый предрассветный свет. Елена смотрела, как поднимается...

Жаркое июльское солнце плавило дорогу. Старый автобус, пахнущий пылью, бензином и чьими-то сухариками, гудел и подпрыгивал на кочках, приближаясь к маленькой деревне с ласковым названием — Берёзовка. В автобусе сидело шестеро студентов-практикантов из аграрного университета. Им предстояло провести месяц на практике: помогать местному хозяйству, собирать образцы почв, наблюдать за растениями, да и просто — пожить в деревне, чтобы понять, как устроена настоящая жизнь на земле. Максим сидел у окна...

Анна стояла у окна и смотрела, как тонкий снег ложится на стекло, тает и скатывается вниз прозрачными дорожками. Октябрь только вступал в свои права, и в воздухе стоял тот особый запах, когда осень уже уступает место зиме, но всё ещё цепляется за последние жёлтые листья. На подоконнике стояла кружка с недопитым чаем, давно остывшим. Часы на стене отмеряли привычный ритм — ту же пустоту, что заполняла их дом уже много лет. — Опять думаешь? — тихо спросил Сергей, входя в комнату. Он говорил почти шёпотом, хотя в квартире никого, кроме них, не было...

Не знаю, почему я каждый раз волнуюсь перед встречами со свекровью. Может, потому что за шесть лет брака я так и не научилась понимать, что именно ей нравится. Или, может, потому что каждый раз, как мы едем к ней в гости, я чувствую себя невесткой из старого анекдота: «Свекровь пришла — праздник закончился». Хотя формально всё у нас неплохо: она не вмешивается в наши дела напрямую, я стараюсь быть вежливой, не спорить, не навязывать. Но всё время между нами как будто прозрачная стена — не высокая, но неприятно холодная...

Я всегда думала, что знаю свою дочь. Каждое её движение, каждый взгляд, каждую интонацию. Шестнадцать лет вместе — день за днём, год за годом — казалось, что между нами не может быть тайн. Я помню, как держала её крошечные пальцы, как она впервые пошла в садик, как боялась темноты и пряталась под мою руку, когда гремел гром. И вот теперь она не пришла домой. Это случилось в обыкновенный вторник. Обычный, ничем не примечательный день. Я пришла с работы чуть раньше, усталая, но довольная — наконец закрыла отчёт...

Марина всегда знала цену деньгам — точнее, знала, каково жить без них. Две работы, вечная усталость, и мама, уставшая от больниц и дешёвых лекарств. Её жизнь была как треснувшая кружка: вроде держит воду, но стоит чуть наклонить — и всё выливается. Она работала продавщицей в аптеке и иногда подрабатывала уборкой вместе с соседкой, тётей Верой. Та знала хорошие места, где платили наличными. — Поедем завтра в Парк-Хилл, — сказала как-то тётя Вера, запихивая в сумку ведро. — Дом у них большой, но хозяева культурные...

Я помню тот день, когда впервые встретила его маму. Саша тогда сказал: — Не волнуйся, мама добрая, просто немного строгая. Строгая — это было мягко сказано. Она открыла дверь, посмотрела на меня с головы до ног и, прежде чем поздороваться, спросила: — А ты откуда? Я улыбнулась, стараясь не обидеться. — Из Еревана. — ответила я. Она кивнула — коротко, как будто отметила галочкой пункт в анкете. — Ага. Ясно. Проходи. Уже тогда я поняла: ничего «ясного» там не было. В её взгляде читалось недоверие, настороженность...

Татьяна сидела на кухне, крутя в руках кружку с остывшим чаем. За окном, где лениво падал первый снег, казалось, что время остановилось, и только её мысли спешили куда-то вперёд-назад, в прошлое. Пять лет… Пять лет прошло с того дня, как она узнала, что Юра женился. Не на ней. Не дождавшись её, не объяснив толком ничего. Просто исчез, уехал «к себе», как он тогда сказал, и вскоре дошёл слух — свадьба, новая жизнь. Они встречались почти год. Это было странное, не всегда ровное чувство — порой резкое, полное ссор и примирений, но живое, настоящее...

Она заметила это случайно. В тот вечер Марина вернулась домой раньше обычного: работа отпустила пораньше, и, решив сделать мужу сюрприз, она купила его любимые пирожные. Войдя в квартиру, она услышала тишину — ни телевизор не работал, ни музыка не играла. Только в спальне мерцал свет ноутбука. Она заглянула и увидела мужа — Андрея. Он сидел, нахмурившись, что-то печатал и стирал, снова печатал. И у него было то выражение лица, которое Марина не видела уже давно — лёгкая улыбка, искренняя, почти мальчишеская...

Я никогда не думала, что однажды сяду за кухонный стол, уставлюсь на кружку с остывшим чаем и буду пытаться переварить то, что только что услышала от своего сына. Казалось бы, что может меня так выбить из колеи? Я женщина взрослая, многое в жизни видела, многое пережила. Но иногда самые простые вещи оказываются самыми сложными. — Мам, у меня девушка, — сказал он как-то между делом, словно речь шла о том, что завтра на улице дождь или что на обед он хочет пельмени вместо супа. Я замерла. — Какая ещё девушка? — спросила я после секундной паузы, пытаясь сделать вид, что не слишком удивлена...