Ирина

К этим гулким морским берегам, Осиянным холодною синью, Я пришла по сожжённым лугам, И ступни мои пахнут полынью. Запах мяты в моих волосах, И движеньем измяты одежды; Дикой масличной ветвью в цветах Я прикрыла усталые вежды...

Мы знаем страсть, но страсти не подвластны. Красою наших душ и наших тел нагих ‎Мы только будим страсть в других, ‎А сами холодно-бесстрастны. ‎Любя любовь, бессильны мы любить. Мы дразним и зовём, мы вводим в заблужденье, ‎Чтобы напиток охлажденья ‎За знойной вспышкой жадно пить. ‎Наш взгляд глубок и чист, как у ребёнка...

Вижу очи твои изумрудные, Светлый облик встает предо мной. В эти сны наяву, непробудные. Унесло меня новой волной. Ты поникла, земной паутиною Вся опутана, бедный мой друг, Но не бойся: тебя не покину я, - Он сомкнулся, магический круг...

У неё глаза морского цвета, И живёт она как бы во сне. От весны до окончанья лета Дух её в нездешней стороне. Ждёт она чего-то молчаливо Где сильней всего шумит прибой, И в глазах глубоких, в миг отлива, Холодеет сумрак голубой. А когда высо́ко встанет буря, Вся она застынет, внемля плеск, И глядит как зверь, глаза прищуря, И в глазах её — зелёный блеск...

Оловянных солдатиков строем По шнурочку равняемся мы. Чуть из ряда выходят умы: «Смерть безумцам!» — мы яростно воем. Поднимаем бессмысленный рев, Мы преследуем их, убиваем — И стату́и потом воздвигаем, Человечества славу прозрев. Ждёт Идея, как чистая дева, Кто возложит невесте венец. «Прячься», — робко ей шепчет мудрец, А глупцы уж трепещут от гнева. Но безумец-жених к ней грядёт По полуночи, духом свободный, И союз их — свой плод первородный — Человечеству счастье даёт. Сен-Симон всё своё достоянье Сокровенной мечте посвятил...