Вакцина для цикад

Написанная лёгким живым "упругим" языком, бесконечно смешная, ироничная, динамичная, многогранная, интеллектуальная, с целым ворохом приключений и романтических отношений, книга "СМЕХХ" Александра Кормашова рассказывает о троих молодых друзьях, которым повезло/не повезло начать свой путь в начале девяностых. Стать свидетелями. Пережить. Испытать. Остаться несмотря ни на что. Десять лет жизни -- одна история. И одна любовь. Которая никак не делится на троих. Летом девяносто четвёртого, едва вернувшись из армии, я заглянул на работу к Лёше...

Роман Александра Кормашова «Комбыгхатор, или Когда люди покинули Землю» относится к тем произведениям, в которые легко вчитаться, нельзя не дочитать, а потом и невозможно забыть. Юмор, ирония, пародия, бурлеск, фантастика, сказка, реализм, драма, религия, философия, провидчество — всё это создаёт совершенно невероятную картину мира, где на заднем плане постоянно маячит загадочная фигура некоего Комбыгхатора. Из дневника бывшего начальника штаба Отдельной ударной ордена Его Лично высказанного Поощрения...

*** На снимке Ленин с собакой. Собаку зовут Айда. Вместе ходили на охоту. Отметим собачий взгляд. Пятый год Революции. Горки. А больше на снимке ничего нет. Всё в нём. Уже стреляла Фанни Каплан. Вскоре Ленину станет хуже. Через несколько лет он умрёт...

Осенью попал в аварию, всю зиму восстанавливался, машина не восстановлена до сих пор, уже начал думать, что это всё потому, что у меня нет стихов о машинах, а ведь на машинах-то я с восьми лет, первым был отцовский "ЗиЛ-157, да и потом не водил, кажется, лишь "Белаз" да ещё не гонял на "Феррари", зато успел посидеть за рулём "Чайки", а тут зашёл на Стихи. ру и смотрю, а стихотворение-то о машинах, оказывается, у меня есть! Вот оно: *** Я — машина. С пробегом. У меня небольшой пробег, а год выпуска всё равно ничего не скажет...

Старый добрый Дзен нашёл старый перевод. К началу девяностых, отработав три года в школе, и затем, отдохновения ради, опять поболтавшись в лесниках, я начал переводить. Тогда все издательства лихорадочно издавали «зарубежку», и тут соседка, работавшая на студии «Фильмэкспорт», предложила помочь ей с фильмами. К тому времени советские зубры-переводчики массово свалили в Израиль, так что на английский переводить стало некому. Первым мне попался фильм Сокурова. Про Чехова, который вдруг очнулся в ванне в своём доме в Аутке, под Ялтой (вернее, над Ялтой)...

*** Было славное там местечко, и вдруг чудом необъяснимым синий кит бултыхнулся в речку, объявил там себя налимом. Вероятно, упавший с неба, прямо с неба, а то откуда? – с виду выглядел он нелепо, безусловное чудо-юдо. Но глядел он вокруг с доверьем и лежал в реке, будто в ванне, будто ванны ещё издревле у китов вошли в бытованье. Будто прямо с времён библейских (с эоцена, есть точка зренья) у китовых бывают всплески, всплески памяти, озаренья. Есть у них, что терзает душу, что душой этой самой движет...

*** Юное деревце прорастает внутри и старого дерева. Детские пальчики нежные даже в самых грубых мозолях. В мускулах рук столько птичьего, а в ногах — зверьего, что человек всё никак не выйдет из кайнозоя. Та же дикая шкура в виде волос и небритости. Те же ловчие когти, пусть даже в маникюре... В мире нет ничего, что не сумело бы из себя вырасти, это де факто, чтоб в глубине оставаться собой, де юре. Ибо таков закон, совершенный законище: ахнет ли в море вулкан или...

Собак и кошек знал я многих. Любил. И был любим. Не вру. А что касается двуногих… раз целовался с кенгуру. С разумными — я был разумен. С красивыми — тут я немел и от любви не сразу умер лишь потому, что не умел. Был беспринципен, да, и влюбчив, сорил деньгами из прорех, но хрупких я не делал хрупче и крупных не вводил во грех. А умных, словно плод запретный, желал и обожал двойне. «Мужчины любят так дискретно», она пожаловалась мне. Я, правда, так себе был кладезь, но что-то знал от сих до сих, зато в быту я был покладист и редко вёл себя, как псих...

*** Моя семья состоит из трёх че… из троих: папа, мама и я. Я даже не знаю, как зовут моих папу и маму, наверное, тоже Нниби, потому что мы все из рода нниби*. Многие думают, что раз мы такие, то мы и не существуем. Но папа мне объяснил, что это ошибка. – Ибо сказано, сын, если мы развиваемся, значит, мы существуем. Вот камни, к примеру, не развиваются… – Значит, камней не существует? – удивился я. – А что же тогда мы едим? Мы действительно иногда ловим и едим пролетающие камни. Метеориты. Но только те, в которых содержится чистое железо...

*** — Пц! Пц! Звук был такой, как будто кого-то подзывали. Я оглянулся. Рядом никого не было. Правда, неподалёку ходила женщина из нашей деревни, с которой мы только что поздоровались и перекинулись парой слов. Она тоже собирала грибы. Но сейчас она находилась ко мне спиной и явно не могла сказать «пц». — Пц! В кустах стоял лось. Здоровый рогатый лось. И это он меня подзывал. Тут я хладнокровно подумал, что если бы это был слон, то он бы подманивал меня пальцем. Потому что у слонов на конце хобота есть такой отросток, который так и называется палец...

*** Я живу у леса и реки. Лет ещё полста — и стану вечен. Птичек разноцветные мелки мне закат рисуют каждый вечер. Их картины зыбки и легки, быстро отгорают и темнеют, тем сильней ночные мотыльки на просвет от лампы пламенеют. Так живу меж красок и огней, сам себе раскольник и игумен. Муза, я неравнодушен к ней, но в стихах угрюм и многодумен. Тёмный слог случался и допрежь, всем не угодишь, куда уж больше: хмур со мною ёж по кличке Ешь, бесится енот по кличке Мойша...

Эх, как славно сбивали из глины печь! Спешка бы ни к чему, да зима вот приспичь. Дед-хозяин – старый кокшар, хоть не про деда речь, и не про то, что искать бы, мог он найти кирпич. Речь: как весело мужики сбивали печь! Как взлетали без устали берёзовые молота, и был каждый молот, как певчая птица, певч! И была каждому прежняя, в роще, жизнь – маета-а... И серьёзно так мужики сбивали печь, словно забивали глиной дощатый гроб, который сбросили в яму с высоких плеч и так трамбовали, что втрамбовали и холмик-горб...