Истории - реальные и не очень...

В самом конце осени следователь Тимошенко снова наведался в деревню. На этот раз это был, скорее, неофициальный визит. Ощутимо морозило, воздух был сух и колюч. Солнце достигло наивысшей точки своего пути и уже собиралось катиться за горизонт, когда машина следователя остановилась перед запорошенным первым снегом домом Владимира Ивановича. Хозяин, укрывавший на зиму одинокий куст роз в маленьком палисаднике, при виде Тимошенко бросил свое занятие и, сдержанно улыбаясь, пошел ему навстречу. Вместе они вошли в дом...

Веткин вздрогнул. Казалось, что человек перед ним мертв, но в то же время его грудь слабо поднималась и опускалась. — Ты как? — снова спросил Веткин, стараясь говорить спокойно, хотя внутри у него всё сжималось от тревоги. Неизвестный не ответил. Он только тихо застонал и попытался пошевелиться, но тут же замер, словно от невыносимой боли. Веткин осторожно приподнял его голову, стараясь не причинить еще больше страданий. Незнакомец был без сознания, и его дыхание было прерывистым.. — Что же делать? — пробормотал Веткин, оглядываясь вокруг...

Двое сидели у костра, разведенного на краю ложбины, теряющейся в белесом облаке тумана. Они были одеты так, как обычно одеваются рыбаки или охотники. Блики догорающего огня скользили по застывшим в неподвижности фигурам. Один из мужчин был немолод и грузен. Его лицо закрывал капюшон ветровки. Другой, молодой и симпатичный, держал на коленях нечто длинное в грубом сером чехле, похожее на ружье. Хотя какое могло быть ружье, если охотничий сезон не открыт? Пожилой глядел на огонь, тот, что моложе, казалось, прислушивался, словно ожидая чего-то...

Вскоре Веткин вышел на довольно-таки приметную даже в темноте тропинку, которая, обходя упавшие деревья и коряги, вела в нужном, как он считал, направлении. Васька притих у него на руках, но не спал, а внимательно вглядывался в окружающий мрак. Веткин шел быстро, как только мог, но наблюдатель со стороны сказал бы, что шагает он, словно автомат. У него в голове, не складываясь ни во что определенное, крутились обрывки разговоров, какие-то неразборчивые фразы, слова, знакомые и незнакомые. Все менялось,...

До пресловутых 90х такой вопрос показался бы более чем странным. Как-то в нашем городе на одной конференции конца 80х книжный магазин "выбросил" в продажу художественные издания. Дело было в большом холле перед залом, где она проходила. Во время перерыва публика кинулась покупать книги. Возникла такая давка, что продавца со столом, где они были разложены, чуть не раздавили. Бедная женщина защищала свой товар, как наседка цыплят, и громко кричала: "Товарищи, что вы делаете?! Вы же интеллигенция!" Книги тогда были одним из самых больших дефицитов...

Веткин выпрямился. Мороз пробежал у него по спине, сердце стукнуло и замерло, на лбу выступил пот, он покачнулся и сел на поваленное дерево. - Ты чего, Васька? – проговорил он. – Вовсе обалдел? Ночью Ксюху напугал, а сейчас со мной шутить вздумал? Ты смотри!! У меня с тобой разговор будет короткий, – о сосну башкой, и ага!.. Ну? Что ты на это скажешь? Кот молчал. «Галлюники! Белочку, видать, словил! – пронеслась в голове Веткина успокоительная мысль. – Может, не только к алкашам она приходит? Хм...

В то время как Ксюшка обнималась с бабушкой, ее дед, весь в поту и пыли, то и дело пытаясь убрать с потного лица липнущую паутину, продирался через лесную чащу. Уже почти стемнело. Пасмурное небо стало иссиня-серым. Выглядывающие из-за туч редкие звезды пялились на него сверху, дивясь и нагло подмигивая. Нечасто увидишь, как немолодой мужик бродит по лесу, когда всё живое, кроме ночных птиц и зверей, старается воротиться в свои гнёзда, норы, логова и дома... *** Утром, едва миновав последний деревенский забор, Веткин увидел среди травы свежий след, ведущий в лес, и побежал по нему...

Ксюшка быстро шла по изнемогающему от жары городу. Она не очень хорошо знала, где находится районная больница, а женщина, у которой она спросила об этом, куда-то спешила и только махнула рукой, показав через дорогу: — Вон туда иди, потом повернешь и всё прямо, а потом — налево. А там — язык до Киева доведет! Язык у девчонки был неплохо подвешен, но характер был еще тот: спрашивать у встречных и поперечных, как куда-то пройти, она не любила, поэтому благополучно проскочила мимо больничного городка, прячущегося за забором в густой зелени старых деревьев...

Мельников М.М, пенсионер: Когда начиналась эта хрень, разве мог я предполагать, чем все закончится? Кстати, позвольте представиться: Мельников я, Михаил Михайлович, бывший местный ветеринар, а ныне пенсионер. Забыл я это сделать в прошлый-то раз, волновался! Не каждый ведь день, согласитесь, такое бывает... Но лучше позже,чем никогда! Вы уж поняли, наверное, что мы со старухой напротив Веткиных проживаем и все, что у них происходит, прекрасно видим и слышим. Ну, все или почти все... Внутрь-то дома ведь не всегда заглянешь, но это и не надо...

- Чему обязаны? - осведомился, наконец, Веткин. - А то не знаете? – угрюмо заговорил Тимошенко. – Парень-то ваш при смерти! Отвечать придется! – Ой! – вскрикнула Ксюша и испуганно уставилась на него. По ее лицу градом покатились слезы. - Ну, а мы при чем? Уж не меня ли ты подозреваешь? – вызывающим тоном осведомился Веткин, который не очень-то жаловал представителей властей. – Так мне не за что его было бить. Вон хоть соседей напротив, хоть внучку спроси. Парнишка ушел, когда мы уж в избе были...

Наутро в деревне было тревожно. Шум поднял пастух Михайло, на рассвете нашедший Валерку на берегу. Парень лежал, уткнувшись лицом в песок, и не пошевелился, когда пастух тронул его за плечо. Рубаха на нем была порвана и испачкана кровью, в судорожно сжатой руке он держал какую-то палку. Песок был истоптан многочисленными следами, по нему прохаживались любопытные чайки. Над рекой плыл легкий туман, безоблачное небо в зените ярко синело и казалось бездонным. На крики перепуганного Михайлы сбежались...