Нарочно не придумаешь... (Ольга Райтер)

Алиса считала, что материнство — это постоянное состояние тревоги. Но в последний год эта тревога переросла во фразу: "А что, если?" А что, если у Лизы не просто усталость от уроков, а начало лейкемии? А что, если её бледность — не генетическая, а симптом железодефицитной анемии? А что, если частые головные боли — признак опухоли? Их квартира напоминала кабинет врача. На холодильнике, рядом с детскими рисунками, висели распечатки о редких синдромах. В закладках браузера — десятки форумов и медицинских порталов...

Все началось с тихой трещины — настолько тихой, что никто, кроме, пожалуй, самого Сергея, ее не заметил. Алёна, его жена, мать двоих детей — семилетней Вероники и пятилетнего Артёма — стала чаще задерживаться у окна, смотреть в никуда. Ее смех, когда-то звонкий и частый, становился всё тише, а потом и вовсе перестал звучать. Сорок лет Алене исполнилось в марте. Юбилей отметили скромно: торт от тёти Лены, шампанское, двое детей, уже спавших к моменту разрезания розочки из крема. Сергей подарил жене серьги, которые она давно приметила...

Машина, наконец, свернула с ухабистой проселочной дороги на знакомую, утопающую в сирени, дачную улицу. Алиса прижалась лбом к прохладному стеклу и закрыла глаза. Усталость от трехчасовой пробки тяжестью растекалась по плечам. На заднем сиденье, в своем автокресле, хныкала двухлетняя София — сначала от скуки, теперь от голода. — Почти приехали, солнышко, почти, — механически проговорила Алиса, сама мечтая только об одном: сесть и нормально поесть. Они выехали поздно, перекусывали в дороге только яблоком и печеньем...

Смepть соседа Анны Михайловны, старика Семёна Николаевича, наступила тихо и незаметно. Он уснул на своём любимом коричневом диване с потертыми подлокотниками и не проснулся. Обнаружила его лишь через три дня встревоженная дочь, приехавшая из другого города. А через неделю этот самый диван уже стоял в гостиной квартиры Анны Михайловны, свекрови, которая не могла упустить такую, по её мнению, шикарную удачу. — Бесплатно мне, Машенька, достался! Представляешь? — голос Анны Михайловны звенел по телефону счастливыми нотками...

Ольга осторожно провела рукой по округлившемуся животу, глядя на украшенную голубыми и розовыми лентами гостиную. Сегодня был день, когда они с Максимом узнают пол своего первенца. Тридцать недель ожидания, тридцать недель трепетных догадок и тихих разговоров по ночам: кого же они ждут? — Волнуешься? — Максим обнял ее сзади, положив руки поверх ее ладоней на животе. — Еще бы. А ты? — Я просто счастлив, — он поцеловал ее в шею. — Главное, чтобы здоровенький был или здоровенькая. Ольга улыбнулась...

Артём, не отрывая глаз, смотрел на экран, где разворачивались страсти в знакомых декорациях. Ему было двадцать девять, но в душе он ощущал себя вечным подростком, чьи таланты мир упорно не желал признавать. Его жена, Светлана, в соседней комнате щелкала клавишами калькулятора, погруженная в скучные отчеты. Звук этот действовал ему на нервы. Он считал, что заслуживал гораздо большего. Большего, чем эта однокомнатная квартира на окраине, вечная нехватка денег и её усталый, слегка осуждающий взгляд...

Анну уволили в конце квартала. Начальник отдела, Игорь Станиславович, вызвал её к себе, избегая смотреть в глаза, и положил на стол два конверта: один с расчётом, другой — с рекомендацией, написанной общими фразами. Штат сокращали, и её должность секретаря руководителя отдела, которую она занимала шесть лет, упраздняли. Функции распределили между оставшимися сотрудниками. Анна вышла из офиса в полпятого, держа в руках пакет со своими вещами: кружка с кошкой, запасная пара туфель, фото мужа в рамке...

Когда Анна и Максим впервые предложили помочь свекрови на даче, они искренне верили, что это станет началом новой семейной традиции. Вера Петровна, мать Максима, встретила их предложение с теплой улыбкой, которая в тот момент показалась Анне искренней. — Наконец-то у меня появится помощь! — воскликнула Вера Петровна, обнимая сына. — Один Бог знает, сколько там всего накопилось. Ранняя суббота в мае запомнилась им первыми лучами солнца, бодрящим утренним кофе на веранде и невероятным энтузиазмом...

Дверь закрылась, и сразу же щёлкнул умный замок. Миша облокотился о косяк, проводя рукой по лицу. Рядом стояла Катя, её взгляд блуждал по квартире, выискивая возможные слабые места. — Всё? — спросила она, и в её голосе послышалось напряжение. — Всё. Холодильник на кухне заполнен скромно и непритязательно: молоко, яйца, "Докторская" колбаса, картошка. Всё ценное — здесь, — Миша похлопал по матовой дверце встроенного шкафа. Катя вздохнула. Завтра должны были приехать родители Миши — Владимир Степанович и Галина Петровна...

На кухне пахло корицей, жареным луком и чем-то домашним, уютным, что нельзя было передать словами. Анна, стоя у плиты, помешивала соус в сковороде, краем глаза наблюдая за свекровью. Раиса Петровна сидела за столом, положив ладони на колени, и смотрела в окно на кружащиеся осенние листья. Перед ней стояла чашка с дымящимся чаем и блюдце с тремя тонкими, почти прозрачными, печенюшками. "Съест три и всё, — мысленно вздохнула Анна. — Как всегда". ***** Было воскресенье, день семейного обеда. Вся...

Ирина стояла в прихожей своей просторной квартиры и смотрела на маленький розовый конверт в руках. Всего час назад она вручила своей свекрови, Валентине Петровне, изящный конверт с сертификатом в элитный салон красоты "Ла Премиум". А теперь держала в руках ответный подарок — ярко-желтый конверт с логотипом магазина "Восток-Товары". — Там цены низкие, можно много всего купить, — прозвучал в голове голос Валентины Петровны. Ирина медленно разорвала конверт. Из него выскользнула пластиковая карточка на пять тысяч рублей...

Марина Васильевна сидела за кухонным столом, сжимая в руках чашку с остывшим чаем. За окном лил осенний дождь, а в ушах всё еще звенел хриплый голос старшей дочери: — Мама, это несправедливо! Квартира, которую вы купили Алине пять лет назад, сейчас стоит на два миллиона дороже! Я требую компенсацию! Ирина была ее первенцем, её радостью и её разочарованием. Марина Васильевна вздохнула, искренне не понимая, как дошло до того, что родная дочь выставляет ей счет? ***** — Помнишь, как Иришка в пять лет...